Калар, проталкиваясь мимо ратников и лучников, спустился по ступеням с привратного укрепления на стену и бросился к огромному норсканцу, достигавшему более шести с половиной футов ростом.
- За Бастонь! - воскликнул Калар.
Услышав его крик, норсканец повернулся к нему и взмахнул топором. Калар присел, увернувшись от удара, и всадил меч в живот варвара. Из страшной раны хлынула кровь, на каменную кладку вывалились кишки, наполнив воздух мерзким зловонием. Норсканец уронил топор, взревев от боли и ярости, но еще не умер. Он схватил Калара за шею и сдавил с такой силой, что раздался стон сминаемого металла доспехов.
В шею берсеркера вонзился меч, и варвар наконец рухнул. Калар, отдышавшись и кивнув в благодарность Бертелису, вырвал свой клинок из внутренностей врага. Подбежали и другие рыцари, тоже заметившие угрозу, и последние норсканцы, которым удалось перелезть через стену, были изрублены.
Калар увидел, как двое крестьян пытаются оттолкнуть лестницу от стены, толкая ее назад, и выругал их за глупость.
- Толкайте ее вбок! - приказал он. Крестьяне тупо уставились на него, и Калар снова выругался. Вернув в ножны окровавленный клинок Гарамона, он подобрал алебарду из рук убитого ратника. На другой стороне от лезвия у алебарды был страшно выглядевший крюк, обычно используемый для того, чтобы стаскивать рыцарей с седла, и Калар зацепил этим крюком верх лестницы.
- Помогите мне! - велел он, и двое крестьян, подскочив, тоже ухватились за алебарду. Совместными усилиями они стащили лестницу вбок. Она начала падать как раз в тот момент, когда рычащий норсканец добрался до ее вершины. Варвар прыгнул на стену, схватившись за зубец одной рукой, но удар дубины размозжил его череп, и он полетел вниз.
Падающая лестница заскользила по стене, набирая скорость, и задев другую лестницу, установленную почти рядом, сбила ее. Всего на землю обрушились три лестницы, убив и покалечив десятки норсканцев.
Сражение бушевало еще час, и правая рука Калара словно налилась свинцом от усталости, когда наконец варвары затрубили отступление.
Тысячи врагов были убиты, груды трупов усеяли землю под стенами. Отряды крестьян сбрасывали со стен тела варваров. Они добивали раненых норсканцев, когда находили их, но таких было неожиданно мало - враги сражались до смерти, превозмогая боль от страшных ран и заставляя бретонцев добивать их множеством ударов. Трупы бретонских крестьян, убитых в первой атаке тоже бесцеремонно сбрасывали со стен.
Погибших же рыцарей с почтением уносили со стен и несли на площадь у защищенной гавани Леонуа. Там их подобающим образом возлагали на погребальные костры, скрещивая им руки на груди. Тела рыцарей оставались в полных доспехах, их щиты складывали у ног владельцев. Их даже отмыли от крови, насколько это было возможно, поэтому казалось, что лежащие рыцари просто отдыхают. Тех рыцарей, которые получили особенно страшные раны, укрыли плащами.
Когда погребальные костры зажглись, весь замок погрузился в скорбное молчание.
- Это только начало, - произнес Бертелис, глядя, как пламя пожирает тела убитых рыцарей.
Калар и сам знал, что дальше будет куда хуже.
ГЛАВА 14
Усталый, измученный и все еще облаченный в окровавленные доспехи, Калар постучался в тяжелую дубовую дверь. В коридоре было темно, слабый свет шел только от свечей в подсвечниках, установленных в стенных нишах через каждые пять ярдов. В арочные окна дул ледяной ветер с моря, заставляя пламя свечей мигать, а тени от него двигаться в безумной пляске на каменных стенах.
Дверь открыл мрачный сенешаль герцога, жестом велев соблюдать тишину, и пригласил Калара войти. Из комнаты доносились приглушенные голоса.
Калар вошел, и сенешаль тихо закрыл за ним дверь. В помещении было гораздо теплее, ярко горели два камина, расположенные в противоположных стенах. Это был личный кабинет герцога Леонуа, и Калар вошел сюда с благоговейным трепетом.
Потолок был высоким, и восточную и западную стены украшали портреты прежних герцогов Леонуа. Некоторые из них стояли в героических позах, поставив ногу на труп сраженного врага, или стоя на скале, гордо смотрели вдаль. Другие сидели верхом на могучих боевых конях, или сражались с грозным врагом. Все картины выглядели удивительно драматичными и невероятно живыми. На самых старых портретах герцоги носили старинные доспехи и старомодные прически и одеяния. Между картинами вдоль стен стояли тщательно начищенные комплекты древних доспехов.
Южная стена была занята препарированными головами опасных хищников и чудовищ, убитых прежними герцогами. Калар увидел огромную голову виверны, голову каменного тролля и страшную голову вождя орков с кожей такой темной, что она казалась почти черной. Некоторых существ Калар даже не узнал; одна голова принадлежала ящероподобному чудовищу с оскаленной пастью и воротником из ярко-красной кожи вокруг обрубка шеи; голова другого существа, похожего на огра, но с кожей, казавшейся каменной; еще одна голова принадлежала зверю очень злобного вида с разверстой пастью и густой черной гривой. Калар подумал, что это, наверное, голова мантикоры. Были и головы гигантских кабанов, и огромных экзотических саблезубых кошачьих, и громадный череп гуманоида, раз в десять больше человеческого. Над ними всеми размещалась голова черного дракона, ее пасть была открыта, словно в вечном безмолвном реве.
Внимание Калара привлекло вежливое покашливание, и, покраснев, он повернулся к северной стене, понимая, что засмотрелся на все эти диковины, открыв рот, словно какой-нибудь крестьянин. У камина стояла небольшая группа рыцарей, которые негромко разговаривали, когда Калар вошел, но сейчас они замолчали и повернулись к нему.
С покрасневшим лицом Калар поклонился рыцарям.
Его взгляд мгновенно был прикован к Реолу. Рыцарь Грааля словно господствовал над всем окружением, излучая силу и власть, другие же рыцари, стоявшие вокруг него, явно демонстрировали ему свое почтение. Лицо Реола казалось нестареющим, он едва заметно кивнул Калару, и легкая улыбка мелькнула на его губах. Молодой лорд Гарамон мгновенно почувствовал себя более уверенно.
Калар не знал рыцарей, стоявших рядом с Реолом, но судя по их гербам, богато украшенным доспехам и роскошным одеяниям, он понял, что это знатные вельможи герцогского двора. Вероятно, они были родственниками герцога Адаларда - по крови или через брак. Все они были не меньше чем на десять лет старше Калара, и вероятно, являлись самыми знатными рыцарями герцога.
Тут же оказался и Малорик, бросивший мрачный взгляд в сторону Калара, который только издевательски ухмыльнулся в ответ. Похоже, что ненависть Малорика лишь усилилась после того, как Калар спас ему жизнь в бою с варварами на острове Ландри.
Имперский посол Дитер Вешлер вежливо поклонился Калару. Все в имперце было аккуратно, упорядочено и точно подогнано, от тщательно закрученных усов до каждой складки раздутых рукавов. Даже его движения были точными и эффективными.
С ними стоял и Лодетэр, приняв драматическую позу, простирая руку к огню, а его светлые волосы эффектно рассыпались по плечам. Он презрительно взглянул на Калара.
- Ты заблудился что ли? - громко спросил Лодетэр.
Калар, которого вопрос застал врасплох, ответил не сразу.
- Я… э… - только и смог произнести он.
- «Э». Очень содержательный ответ, - протянул Лодетэр. - Мы здесь ждем герцога Леонуа, так почему бы тебе не пойти… куда-нибудь и не оставить важные вопросы людям более достойным?
Калар снова покраснел, пытаясь придумать ответ. Он заметил, что Малорик злорадно усмехнулся, но Лодетэр еще не закончил.
- С нас хватит и одного бастонского… дворянина, - произнес Возлюбленный Парравона, небрежно махнув в сторону Малорика. - Я имею в виду «дворянина» в самом широком смысле слова. Но чтобы их было двое?
Один из рыцарей Леонуа не удержался от смеха, и с лица Малорика улыбка исчезла мгновенно. Калар хотел провалиться сквозь пол, чувствуя на себе насмешливые взгляды всех присутствующих.
- Молодой лорд Гарамон прибыл сюда по моему приглашению, - негромко произнес Реол, глядя на парравонского рыцаря. - Вы сомневаетесь в правильности моего решения, Лодетэр?
Лодетэр, к его чести, почти не испугался, страх вызвать неудовольствие рыцаря Грааля лишь на мгновение мелькнул на его лице.
- Я всего лишь пошутил, - моментально нашелся парравонец. - И если мой юмор был неправильно понят, то приношу свои самые смиренные извинения. Парравонские шутки часто… не понимают.
Лодетэр низко поклонился Реолу. Выпрямившись, он отбросил свои длинные светлые волосы через плечо и улыбнулся Калару победоносной улыбкой.
- Надеюсь, никто не был оскорблен, - сказал он.
- Ни в коем случае, - промямлил Калар. Реол подмигнул ему за спиной Лодетэра.
К радости Калара рыцари возобновили разговор, которые вели до его появления, перестав обращать на него внимание. Он подошел к группе, но оставался на почтительном расстоянии, делая вид, что заинтересованно слушает.
Беседа в основном шла между рыцарями Леонуа и Лодетэром и была малоинтересна для Калара. Они обсуждали политические дела герцогства и придворную жизнь, и Калар был изумлен, с какой небрежностью они говорили о подковерной борьбе, интригах и заговорах в политике могущественных бретонских феодалов. Судя по их разговору, политические интриги при королевском дворе в Курони были настолько же смертельно опасны, как и любое поле боя; во многом даже более того, потому что на поле боя хотя бы точно знаешь, кто враг. А при дворе, как понял Калар, было настоящее змеиное гнездо интриг, заговоров и лжи. Будучи лордом-кастеляном Гарамона, он знал, что ему придется принимать участие, по крайней мере, в политике Бастонского герцогства, но эта мысль его совсем не радовала. Он считал, что совершенно не подходит для таких дел.
- Монфор просто дурак, - ядовито говорил Лодетэр. - Он утратил много влияния при дворе из-за своего тупого упрямства в торговых делах. Его указ