В это время раздался троекратный крик филина. Мешкать было нельзя. Владигор кинулся к стене. Спасительная веревка уже свисала сверху. Он ухватился за нее и полез. Стена была старая, вся в трещинах и выбоинах, и Владигору было удобно ставить в них ноги. Он уже преодолел больше половины подъема, когда внизу, в лагере, раздался истошный
человеческий вопль. В двух местах разом затрубили трубы, поднимая тревогу. Высыпавшие из палаток солдаты заметили человеческую фигуру, карабкающуюся наверх.
«Я невидим», — произнес заклинание Владигор, но его уловка вновь не сработала.
«Я неуязвим», — попытался он уверить на этот раз только себя.
В следующее мгновение стрела ударила о камень рядом с его головой. Он подумал, что самым страшным будет не то, что его ранят, — в этом случае он все равно сможет забраться наверх. Но вот если стрела угодит в веревку, он упадет вниз и расшибется. А если при этом останется жив и попадет в руки Максимина? «Веревка неуязвима», — пробормотал он, но в это почему-то не верилось. Обдирая в кровь руки и ноги, он продолжал лезть наверх. Стрелы сыпались вокруг дождем. То и дело железные наконечники ударяли о камни то слева, то справа. Но к счастью, ни одна стрела не задела Владигора. Как видно, заклятие все же подействовало. Он был уже наверху и ухватился рукою за край стены, когда услышал протяжный свист. Противный холодок пробежал по спине синегорца — он понял, что эта стрела летит в него и сейчас вонзится меж лопаток. Укрыться за гребнем стены не успеть. Тем временем свист перешел в странный скрежет. Оглянувшись, Владигор увидел филина. В когтях Филька сжимал смертоносную стрелу…
Владигор прыгнул на стену и укрылся за каменным зубцом. Веревку он отсек ножом, и она со змеиным шорохом упала вниз. В следующее мгновение он почувствовал, как лезвие меча уперлось ему в спину.
— Кто ты? — спросил солдат, охранявший городскую стену. — Лазутчик Максимина?
— Я — посланник жреца Юпитера Капитолийского. Мне велено оборонить Аквилею.
— Чем подтвердишь свои слова?
— Взгляни на мой перстень… — Владигор поднял руку.
Аметист на его руке сиял ровным голубым светом.
— Не верь ему… — сказал второй солдат, подходя. — Откуда тут может взяться посланец Юпитера? Сбросим его вниз, Марцелл, и дело с концом…
И тут вспыхнула молния. Гром грянул одновременно со вспышкой небесного огня. Невольно оба солдата присели, прикрыв головы руками. Владигор выбил меч из рук незадачливого защитника Аквилеи, который только что предлагал сбросить его со стены.
— Если бы я захотел, я бы мог прикончить тебя. Но я не хочу. А теперь погляди вниз…
Одна из осадных башен Максимина была объята пламенем — молния ударила в нее.
— Это знак… — пробормотал Марцелл и повернулся к Владигору: — Верни мне меч, и мы отведем тебя к консуляру Менофилу, пусть он решает, что с тобой делать.
— Надеюсь, ему не понадобится новое знамение, — усмехнулся Владигор.
Солдаты отвели его на форум. Здесь, несмотря на поздний час, толпились горожане и стояли караулом несколько солдат. Впрочем, по их вооружению можно было судить, что совсем недавно это были простые ремесленники и торговцы, не особенно привычные к оружию. Менофила они нашли возле колоннады. Консуляру было лет около сорока пяти. У него были темные коротко остриженные волосы, изрядно поредевшие на макушке, и грубоватое лицо, несколько смягченное привычной римской полнотой. Менофил был в чешуйчатом доспехе с разрезной кожаной «юбкой» вокруг бедер, какие носят военачальники. Свой золоченый шлем он держал под мышкой. Но даже доспехи не могли придать ему воинственный вид. Рядом с Менофилом стоял человек в белой тоге — странное одеяние в это время и в этом месте, ибо тогу обычно надевали только в торжественных случаях. Владигор разглядел, насколько позволял дымный свет факелов, что перед ним старик и его длинная борода так же бела, как и его одежда.
— Доминус, — обратился Марцелл к консуляру, — этого человека мы поймали на стене. Поначалу решили, что он лазутчик, засланный Максимином. Но потом заметили, что солдаты из лагеря стреляют по нему из луков. Тогда я подумал: может, перебежчик? Он говорит, что явился из самого Рима с посланием…
— Послание от сената? — спросил Менофил.
— Послание от самого Юпитера…
— Не богохульствуй, Марцелл!
— Я лишь повторяю слова этого человека, — отвечал дозорный.
— Погодите! — вмешался белобородый старик. — Не было ли у него особого знака? Светящегося камня, к примеру?
— У него есть перстень с аметистом, который светится, — сказал Марцелл.
— Я же говорил! — воскликнул с необыкновенным жаром старик, поворачиваясь к консуляру. — Белен велел мне ждать помощи и обещал, что будет послан юноша с волшебным знаком — светящимся камнем! И он спасет Аквилею! Я, жрец Белена, говорю вам устами самого бога — покровителя Аквилеи!
Стоявшие на форуме люди заволновались. Они слышали весь разговор, и последний возглас жреца был поддержан одобрительными криками. Если Менофил и колебался, не особенно веря словам старика, то крики толпы убедили его в том, что странному человеку, перемахнувшему неведомо как через стену, стоит довериться.
— Если Белен говорил с тобой об этом доблестном муже, — с усмешкой проговорил Менофил, — то и быть ему твоим гостем, Антоний. А коли он окажется предателем, то в этом случае бог Белен тебя не защитит…
Белобородый старик не ответил и сделал Владигору знак идти за ним. Следом потянулась толпа, откровенно жаждущая чуда. То и дело кто-нибудь толковал любую мелочь — камень на дороге, брошенную повозку, свет в окне дома — как добрый знак. Пробовали даже гадать по облику самого Владигора. Почти все сошлись на том, что светлые волосы незнакомца — знак будущей победы. Так, в сопровождении толпы, старик и Владигор добрались до дома жреца. Дом был по римским понятиям скромен — одноэтажный, давно не крашенный. Зеленым шатром над ним нависал могучий столетний дуб, занявший весь крошечный внутренний садик-перистиль. Комнаты в доме были также просты. Пол — чередование белой и черной мраморной плитки. Стены оштукатурены и ровно выкрашены киноварью с узким растительным орнаментом поверху. На ужин старый раб- прислужник принес две тарелки каши, хлеб и жареное мясо. Когда трапеза была закончена, жрец поднялся и насыпал немного тертой корицы в нишу, где стояли бронзовые статуэтки ларов и самого бога Белена, покровителя Аквилеи, рядом с восковыми масками предков Антония.
— Завтра утром я принесу благодарственную жертву Белену… — сказал старик. — Посланец богов спасет нас от Максимина.
В маленькой спальне, где размещались только кровать и сундук для одежды, пол был расколот вдоль двумя глубокими трещинами — корни огромного дерева медленно год за годом приподнимали дом над землею. Тихий шепот листвы доносился в открытое окно.
И хотя этот дом и эта комната ничем не напоминали Белый замок, Владигору вспомнился его старый учитель. Белен звучало почти как Белун… Чем теперь занят его наставник? Возможно, в Белом замке протечет лишь несколько мгновений, которые здесь вместят дни и недели. Или годы? Мысль эта заставила Владигора вздрогнуть. Ибо он понял, что должен будет провести в этом мире не один год.
«Я найду камень и вернусь, — подумал Владигор. — И…»
Он запнулся. Даже мысленно он не мог закончить эту фразу. С ним говорил сам Юпитер… Его назвали Ненареченным богом. Римский император грозил наказать всю империю за бунт… Максимин осаждал город, где должен находиться ВЕЛИКИЙ ХРАНИТЕЛЬ… Марку Гордиану грозила смерть… Тысячам, десяткам тысяч людей грозила смерть… Рабов секли плетьми… Их распинали на кресте… В Колизее устраивались бои гладиаторов… мастера делали прекрасные мозаики — изображенные на них женщины и мужчины, звери и чудовища выглядели как живые… Рим сверкал мрамором своих храмов… На Аппиевой дороге пятьсот лет камни лежали один к одному, будто ее построили только вчера… Противников императора казнят, забивая до смерти палками, и сжигают на медленном огне за то, что кто-то осмелился сорвать доску с указом императора, прибитую на столбе… Нужно ли этому миру продолжение? Где чаша весов, на которой можно взвесить его право на жизнь и право на смерть?..
Владигор взглянул на перстень. Камень светился красным. Значит, опасность где-то рядом, а ВЕЛИКОГО ХРАНИТЕЛЯ поблизости нет по-прежнему. Владигор помнил, как в Пещере Посвященных аметист вспыхнул ослепительно белым. Где же он? Как его найти? Насколько близко надо подобраться к ВЕЛИКОМУ ХРАНИТЕЛЮ, чтобы перстень подал знак?
Он пребывал в раздумьях, когда в его комнату вошел жрец Белена с мечом в деревянных ножнах. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить, что клинок этого меча гораздо длиннее тех, какими обычно сражаются римляне.
— Это оружие одного из побежденных германских вождей, — сказал Антоний, извлекая меч из ножен. В тусклом блеске светильника было видно, как по клинку бежит змеистый узор. — Он был принесен в дар богу Белену консуляром Менофилом. Бог Белен велел передать его тебе.
В этот момент послышалось хлопанье крыльев, треск веток и отчаянная ругань на синегорском.
— Что это? — с тревогою спросил жрец.
— Это мой друг, — отвечал Владигор, улыбаясь.
Голова Филимона просунулась в окно. Лицо его было изрядно исцарапано, а в волосах застряла сломанная ветка.
— Подскажи, как попасть к тебе, князь. Проклятое дерево заполонило весь двор — ни одной двери не видать.
— Дверь в пяти шагах от окна, — сказал старик, пытаясь скрыть улыбку.
Голова Филимона исчезла, но из сада еще долго доносились всевозможные синегорские проклятия.
— Я велю приготовить для твоего друга соседнюю спальню, — сказал Антоний и вышел.
— Приготовь лучше что-нибудь пожрать! — крикнул вслед Филимон, входя в комнату. — Я поймал парочку жирных мышей, но, признаться, так и не смог заставить себя их проглотить…
— Еда подождет, — оборвал его рассуждения Владигор.
— Как «подождет»?! — возмутился Филька. — Сам небось наелся от пуза, а я…