Во многом благодаря совместным усилиям разведки и контрразведки стали возможны успехи, достигнутые органами госбезопасности в 1980-е годы, отмеченные крупными провалами западных спецслужб. Вскоре после отстранения в 1979 году от руководства Управлением «К» ПГУ (внешняя контрразведка) генерала Калугина, заподозренного в предательстве, удалось выйти на обширную агентурную сеть, действовавшую в Советском Союзе. Были разоблачены десятки агентов, вербовка которых, как выяснилось, состоялась в разное время — некоторые из них были завербованы иностранными спецслужбами ещё в 1950—1960-е годы. Весьма любопытно, что за годы руководства Калугина Управление «К» не смогло выявить ни одного случая предательства (!).
Эту печальную «традицию» переломил сменивший Калугина генерал-майор А. Т. Киреев, который возглавлял внешнюю контрразведку с 1979 по 1987 год и создал группу высококлассных оперативных работников, специализировавшихся на выявлении иностранной агентуры.
Информационно-аналитическое управление ПГУ заново подвергло основательному анализу поступившие в разведку и контрразведку сигналы об агентурной деятельности противника. Были изучены огромный массив материалов, опубликованных в разное время средствами массовой информации, изданные за рубежом книги, а также доклады, представленные спецслужбами парламентам и руководству зарубежных стран.
К середине 1980-х годов появились первые ощутимые результаты. Именно в это время были разоблачены десятки иностранных разведчиков и их агентов в СССР, а также множество предателей из числа сотрудников КГБ и ГРУ, других советских граждан — так называемых «кротов», окопавшихся в различных советских учреждениях внутри страны и за рубежом. На длительный период была фактически парализована деятельность американской резидентуры в Москве.
Конечно, эти результаты имеют и сильный привкус горечи: слишком большое число предателей было выявлено. В то же время проведённое расследование всех выявленных случаев предательства дало богатый материал для аналитической работы: имевшиеся косвенные сведения, отдельные сигналы, которым ранее просто не придавали значения, сопоставлялись с поступившими доказательствами. На основании этого удалось составить обобщённый портрет предателя как такового, глубже понять генезис самого явления предательства.
Стали очевиднее изъяны в повседневной работе ПГУ, в подборе и подготовке сотрудников разведки. Как отмечал Крючков, почти во всех случаях обнажалась одна печальная истина: ущерб мог бы быть значительно меньшим, если бы строго соблюдались установленные нормы оперативно-служебной деятельности, секретного делопроизводства, если бы в учёте и обработке информации, а также при её реализации неукоснительно соблюдались все правила конспирации. «Причины лежали не в самой системе, а в той расхлябанности, небрежности, потере бдительности, которые, к сожалению, проявлялись у многих наших сотрудников. Что и говорить, оценки были нелицеприятными, но должные выводы из них мы сделали».
Как-то известный советский разведчик В. И. Черкашин, завербовавший в Вашингтоне несколько ценных агентов[113], в разговоре с автором книги обратил внимание на один феномен. Дело в том, что в 1980-е годы наблюдался рост числа провалов и предательств во многих крупных спецслужбах, в частности, не только в советской, но и в американской разведке. По его мнению, этот феномен ещё ждёт своих исследователей.
Безусловно, Виктор Иванович — большой профессионал своего дела (за успехи в разведывательной работе в США он был удостоен ордена Ленина) и знает, о чём говорит. О всех причинах провалов резидентуры ЦРУ в Москве мы судить не берёмся (отметим только результативную работу наших разведчиков и контрразведчиков), а вот по поводу роста числа предателей среди сотрудников зарубежных резидентур КГБ можем поделиться с читателем некоторыми соображениями. На наш взгляд, многочисленные измены Родине в 1980-е годы отражали негативные политические и социальные процессы, которые к тому времени происходили в СССР. Пока эту тему подробно затрагивать не будем, выделим лишь главное: морально-политическое единство советского общества, о котором так любили говорить руководители КПСС, дало серьёзную трещину. Впоследствии это стало и одной из основных причин распада Советского Союза — люди довольно легко поддались на лживые обещания «демократов» изменить жизнь к лучшему.
Предательство — наиболее тяжёлое явление для органов госбезопасности и особенно для их разведывательных служб. Только материальный ущерб, который наносит своей стране предатель, может исчисляться миллиардами рублей. Но даже с самыми астрономическими суммами материальных потерь несоизмеримы последствия для спецслужб и их агентуры, масштабы человеческих драм и трагедий, которые влечёт за собой предательство. Для разведчиков и их агентов предательство нередко оборачивается арестами, пытками, длительными сроками тюремного заключения. «Преданный разведчик» (так на сленге сотрудников ПГУ звали разведчика, пострадавшего от предательства), на подготовку которого затрачивались большие силы и средства, в большинстве случаев уже не может заниматься оперативной работой за рубежом.
Особое отвращение у сотрудников разведки вызывали так называемые «инициативники» — те, кто предлагал свои услуги западным спецслужбам по собственному почину. Но и разведчики, завербованные даже самыми жёсткими и изощрёнными способами, тоже не заслуживали особого снисхождения. Ведь к любой вербовке противник тщательно готовится, пытается выявить у объекта своего внимания наиболее уязвимые стороны. А набор слабостей, как правило, не слишком широк: любовь к деньгам и сладкой жизни, чрезмерное увлечение алкоголем, повышенный интерес к слабому полу. Кстати, разведчики не любят, когда в их круг попадают мужики-подкаблучники. И не только потому, что уж слишком наигранно и демонстративно выказывают они своё преклонение перед жёнами. Считается, что слепое и безропотное следование за женщинами «на поводке», потакание их прихотям, связанным порой с непомерными расходами, — путь, который может привести разведчика к предательству.
Интересна одна особенность, подмеченная Черкашиным и описанная в его книге «В поисках агента», созданной в сотрудничестве с Г. Файфером: «Сотрудники разведки часто могут думать, что только благодаря их усилиям люди становятся агентами, но правда заключается в том, чтобы найти лиц, которые хотят, чтобы их завербовали» (курсив мой. — А. Ж.). Это касается как агентов, завербованных в стане противника, так и советских граждан, перешедших на сторону западных спецслужб.
В подавляющем большинстве случаев предатели мотивировали свои действия политическими убеждениями, нежеланием работать на «коммунистический режим». Но «идейных» изменников Родины на самом деле можно пересчитать по пальцам. За попытками придать измене политический окрас стояли в основном шкурные интересы, очевидные для западных спецслужб.
Как тут не вспомнить Сталина, который подчёркивал ещё в довоенное время: «Наши провалы в большинстве своём происходят из-за отсутствия идейности. Мы, подбирая своих людей, должны основательно прощупать идейность и преданность их».
Проблема предательства в советское время имела и ещё одну сторону: в большинстве случаев наступал час расплаты за измену Родине. А кара, как правило, была суровой — расстрел (не будем говорить о тех, кто, избежав наказания, жил в постоянном ожидании возмездия и чаще всего топил свой страх в вине). По воспоминаниям Черкашина можно судить, насколько тяжёлые чувства одолевали разведчиков, когда им приходилось под благовидными предлогами сопровождать выявленных «кротов» в Москву — где тех ждала почти верная смерть. Виктор Иванович описывает случай, когда ему довелось отправлять из Вашингтона подполковника Валерия Мартынова, возглавлявшего линию «X» (научно-техническая разведка) вашингтонской резидентуры КГБ. Поводом для внеочередной «командировки» Мартынова на Родину послужила якобы возникшая необходимость сопровождения до Москвы другого разведчика — Виталия Юрченко, попавшего при неясных обстоятельствах в руки ЦРУ и сбежавшего из-под наблюдения американцев. Но на самом деле это был только предлог: подлинная причина откомандирования заключалась в получении достоверных данных о том, что Мартынов пошёл на предательство и стал агентом американских спецслужб.
«Прибыв в аэропорт, автобус без каких-либо препятствий подъехал прямо к самолёту. Уезжавшие стали прощаться. Ко мне подошёл Мартынов, чтобы пожать мне руку. В это время я стоял к нему спиной, его не замечая. Елена (жена Черкашина. — А. Ж.) среагировала быстро. Её что-то подтолкнуло, она подошла ко мне и потянула меня за руку.
— Валерий Фёдорович хочет тебе сказать до свидания, — сказала она.
Я повернулся, чтобы пожать ему руку, и — как делают воспитанные люди — посмотрел ему прямо в глаза. Елена и я отдавали себе отчёт в том, что Мартынов — уравновешенный и милый человек, которого мы любили, — летит навстречу своей смерти. Этот случай был самым тяжёлым за всё время моей работы в разведке. Должен ли я был так поступать, исполняя свой воинский долг? Я считаю, что да — должен был. Мартынов был предателем, американским шпионом. Кто-то обязан был его остановить, чтобы он не нанёс дальнейшего ущерба Советскому Союзу.
…Спустя десять часов самолёт благополучно приземлился в аэропорту «Шереметьево-2». Мартынов был арестован, как только он вышел из самолёта, и сразу был доставлен в Лефортовскую тюрьму»[114].
Валерий Мартынов за измену родине был осуждён и расстрелян. А как сложилась дальнейшая судьба человека, которого он «сопровождал»? Мы задаёмся этим вопросом не ради праздного любопытства — «дело Юрченко» (назовём эту историю так) в своё время получило широкий международный резонанс.
Полковник Юрченко за три месяца до того, как ступил на московскую землю вместе с Мартыновым, внезапно исчез в Риме и вскоре объявился в США, где с ним соответствующую работу проводили сотрудники ЦРУ и ФБР. Спустя некоторое время он неожиданно пришёл в жилой комплекс советского посольства в Вашингтоне. По версии Юрченко, он был захвачен американцами после сердечного приступа, который случился с ним в Риме, и был в бессознательном состоянии вывезен в США. Находясь в неволе, он якобы делал вид, что готов к сотрудничеству с ЦРУ, а параллельно собирал ценную ин