тия в Женеве (переговоры длились несколько лет) в полном соответствии с «новым мышлением» пресловутых «архитекторов перестройки», которое во внешней политике рьяно демонстрировал министр иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе[124], делала одну необоснованную уступку за другой. Крючков прямо говорит, что в Женеве «с нашей стороны шла прямая сдача союзника по всем направлениям».
Находившийся на переговорах в Женеве министр иностранных дел Афганистана Вакиль, поражённый резкой сменой курса советской стороны, в знак протеста даже объявлял голодовку.
Крючков во всех вопросах, связанных с женевскими переговорами, был отнюдь не сторонним наблюдателем. Безусловно, он поддерживал идею переговоров и политического разрешения острых вопросов, в частности, в январе 1988 года вылетал в Кабул вместе с Шеварднадзе и уговорил Наджибуллу возобновить участие в переговорном процессе, от которого афганская сторона отказалась, поняв, что Советский Союз готов её бросить на произвол судьбы.
В то же время Владимир Александрович считал, что жертвы, принесённые Советским Союзом в ходе военного конфликта в Афганистане, давали нам право полноценного, весомого голоса в урегулировании афганской проблемы, в достижении такого мира, который соответствовал бы и нашим внешнеполитическим интересам, и интересам нашего южного соседа.
Крючков оставался верен этой точке зрения и отстаивал её позднее, когда стал председателем КГБ и был избран членом Политбюро ЦК КПСС. Не будем голословны. Генерал-лейтенант ФСБ, доктор юридических наук В. С. Христофоров (в 1985–1989 годах он работал в представительстве КГБ СССР при Службе государственной информации Афганистана) в статье «Долгий путь из Афганистана» пишет:
«Политбюро ЦК КПСС, оценивая успешное завершение женевского дипломатического процесса, отмечало, что по своим международным последствиям оно не уступало Договору о ликвидации советских и американских ракет средней и меньшей дальности. Председатель КГБ Владимир Крючков этого оптимизма не разделял, считая, что женевские соглашения, обязывавшие вывести советские войска к 15 февраля 1989 года и прекратить военные поставки из Советского Союза, Пакистана и других стран (имеются в виду и страны, поддерживавшие моджахедов. — А. Ж.), представляли собой лишь видимость решения проблемы. Советская сторона выполняла условия женевских соглашений, а американская лишь ждала скорейшего вывода советских войск. После этого, считал глава КГБ, США оставалось лишь свергнуть режим Наджибуллы и привести в Кабул правителей, соответствовавших американским интересам.
Вскоре стало ясно, что в Пакистане[125] не стремились к соблюдению женевских соглашений. Вмешательство в афганские дела к 15 мая 1988 года — к началу вывода советских войск — не только не прекратилось, но и даже возросло. Пакистанские правительственные организации позволяли беспрепятственно перебрасывать через границу с Афганистаном отряды вооружённой афганской оппозиции и переправлять караваны с оружием через многочисленные горные перевалы и проходы»[126].
Тем временем в СССР стремительно происходила трансформация процесса перестройки. Всё зримее становились антинародные цели её «архитекторов» и многочисленных «прорабов», которых уже не устраивал горбачёвский «социализм с человеческим лицом». Шаг за шагом осуществлялся демонтаж социалистической системы, откровенно поддерживались и поощрялись сепаратистские настроения местных «элит» и удельных князьков, которым кружила голову мечта о превращении республик и регионов в собственные вотчины, с неограниченной властью и возможностями личного обогащения.
Проблемы, связанные с Афганистаном, поднявшая голову «пятая колонна» использовала только с одной целью — дискредитировать наиболее честную, здоровую и патриотически настроенную часть руководства страны и КПСС, нанести удар по силовым структурам государства, прежде всего по армии и КГБ[127], по Госплану[128] и другим ведущим государственным ведомствам. Ложь — главное оружие либерал-демократов эпохи перестройки, другого — не было. Они договаривались порой до абсурда, и ведь находилось немало людей, веривших в грязные мифы и сладкие обещания. Так, академик А. Д. Сахаров под одобрительно-возмущённый гул зала заявил на Съезде народных депутатов СССР, что наши вертолётчики якобы расстреливали наших же десантников, чтобы те не могли сдаться в плен моджахедам. Подобная чушь, свидетельствовавшая о беззастенчивости и цинизме «обличителей» «пороков» советской системы, массовыми тиражами распространялась через либеральные СМИ, отравляла сознание населения.
Сейчас мало кто вспоминает об этом, но травля вооружённых сил достигла таких чудовищных масштабов, что в начале 1990-х годов офицеры ездили на службу в свои части в гражданских костюмах с чемоданчиками, в которых прятали воинскую форму, — не дай бог, нарвёшься на самосуд.
Не избежали унижений и вернувшиеся домой «афганцы». Многих из них, нуждавшихся после ранений в лечении и реабилитации, встречали в военкоматах одной и той же, модной среди «перестройщиков», фразой: «Мы вас туда не посылали!» Более того, от тех, кто защищал интересы родины с оружием в руках, наиболее активные либералы стали требовать покаяния.
Кто-то из участников боевых действий действительно уверовал в то, что их миссия в Афганистане носила неправедный характер, и не смог понять, что обманывали их как раз те, кто призывал к раскаянию, кто, пытаясь сохранить свои удобные кресла в военкоматах, променял честь советского офицера на сытую чиновничью жизнь.
Автору приходилось в годы Афганской войны не раз бывать в действующих частях 40-й армии, много общаться с бойцами и офицерами и в период вывода наших войск посещать госпитали (и в Афганистане, и на советской территории), где находились на излечении наши «афганцы», прошедшие сквозь самые суровые испытания. Конечно, были среди них люди разных взглядов и убеждений, иногда встречались и упавшие духом — война есть война, не каждый человек способен выдержать то, с чем сталкивается на войне. Но чаще всего приходилось слышать слова, отражавшие атмосферу, в которой жили и воевали бойцы: «Мы ни о чём не жалеем! Мы честно выполняем (выполнили) свой долг!»
Так называемый «афганский синдром» нам навязали те, кто, предав и продав союзников и друзей СССР в конце 1980-х годов, бросился в объятия Запада. Кто в 1990-е годы отдал страну под внешнее управление США и на пару с американцами беззастенчиво грабил российский народ. Кто посадил великую страну на нефтяную иглу и превратил её в сырьевой придаток западной экономики…
Сотни, тысячи примеров подтверждают высокий моральный дух и настрой, характерный для частей и подразделений 40-й армии. Автору запал в память случай, свидетелем которого он стал в афганской провинции Бадахшан летом 1982 года. Ему довелось тогда присутствовать на комсомольском собрании 860-го омсп — отдельного мотострелкового Псковского краснознамённого полка. Как и на других подобных собраниях воюющих частей и подразделений, не было на нём ни призывов, ни лозунгов. В основном бойцы высказывали конкретные предложения и просьбы к командованию полка. С одной такой просьбой выступил секретарь комсомольской организации роты разведчиков старший сержант Сулейман Хачукаев[129]. Её суть заключалась в следующем: длительное время командование оберегает роту разведчиков от участия в боевых операциях, а её бойцам стьщно глядеть в глаза ребятам из других подразделений. Просьба к командованию полка — не делать для разведчиков поблажек и исключений.
В наших «афганских» частях среди бойцов считалось позором отсиживаться в нарядах или отлёживаться в медсанбатах в то время, когда воюют твои друзья. Так, в канун боевых рейдов и операций даже больные и легко раненные старались всеми правдами и неправдами вернуться в строй. Наверное, это кому-то сегодня может показаться странным — иные жизненные ценности сейчас в почёте, а немалая часть молодёжи продолжает косяками «косить» от службы в армии.
А ведь тогда, в Афганистане, их сверстники, те же разведчики 860-го полка, хорошо понимали, что любой бой может оказаться для них последним. Через две недели после собрания, о котором мы рассказали, рота разведчиков, обеспечивая боевое охранение колонны на марше Файзабад — Талукан, попала в засаду и понесла тяжёлые потери.
Не угадаешь, где рванёт,
Под кем сработает запал.
За поворотом — поворот,
За перевалом — перевал…
Эти строчки из авторской песни командира подразделения отряда «Каскад» ПГУ КГБ Игоря Морозова посвящены как раз той трассе, на которой приняли тяжёлый бой разведчики. Кстати, отметим, что из трёх авторов наиболее популярных песен и стихов, с которыми жил и воевал советский контингент в Афганистане, — Ю. Кирсанова, И. Морозова, В. Верстакова, — двое (Кирсанов и Морозов) были офицерами госбезопасности, а поэт — полковник Виктор Верстаков прошёл дорогами Афганистана как военный корреспондент газеты «Правда» (ныне — член правления Союза писателей России, лауреат целого ряда литературных премий). Но тогда, в годы войны, мало кто знал настоящих авторов любимых «афганских» песен, тем более не имел представления о том, какую миссию они выполняли в Афганистане.
В подавляющем большинстве песен и стихов, посвящённых афганским событиям, слились воедино две главные темы — тема родины, преданности своей стране, верности воинскому долгу и тема преемственности воинских традиций советских вооружённых сил: воевавшие в Афганистане ощущали себя наследниками ратных подвигов своих отцов и дедов, участников Великой Отечественной войны.
Деструктивные силы, действовавшие в стране, после вывода из Афганистана воинского контингента продолжали наращивать свои усилия по разрушению Советской армии, ликвидация которой завершилась вместе с прекращением существования Советского Союза. Вооружённые силы поделили между бывшими союзными республиками, а в мае 1992 года Ельцин объявил себя Верховным главнокомандующим той их части, которая досталась при дележе России. Была уничтожена и символика великой и непобедимой армии. На смену Красной Звезде и Красному Знамени, под которым в 1945-м наши вооруж