1
Войско, присланное Вильгельмом, было набрано в основном из жителей Австрии, Швеции и Португалии. Разведка Свирида это быстро установила. Европейцы не просто не знали местных условий, но и основательно побаивались их.
Оставался вопрос: зачем такая, весьма значительная, армия брошена на явное уничтожение?
Скрытно и бесшумно окружив этот непрочный среднеевропейский сплав, русичам следовало установить: в чем кроется замысел полководца, ставшего уже знаменитым.
Отдав суровый приказ коннице, лазутчикам ведуна кривичей и собственным разведчикам ни под каким видом не подпускать к себе разведчиков противника, беспощадно убивая их, а также ни в коем случае не ввязываться в стычки и уж тем более не атаковать, Свирид вскочил на коня.
— Замереть на своих позициях — будто нас нет! И дышать через два раза на третий! — Таково было его прощальное повеление.
И все замерло. И дышали через два раза на третий. И все остальные чувства отмерли. Сам грозный и беспощадный командир сильнейшей в мире разведки повелел!
Свирид домчался до дворца, в котором проживал князь кривичей, едва не загнав коня. Растолкал стражу, ворвался в покои.
— Почему они не атакуют? Какая у них задача? В чем загадка?..
— По порядку, командир, — спокойно отвечал князь Воислав. — По пунктам.
— Ладно, по пунктам.
— Первый пункт — где их обозы?.
— Нет у них обозов. Никаких.
— А где же еда? В сумках через плечо? — усмехнулся ведун.
— Траву жрут.
— Траву? Какую траву?
Свирид стал с раздражением перечислять, загибая пальцы:
— Сныть, подорожник, одуванчик, клевер, щавель, лебеду…
— Погоди малость, — Воислав поднял руку. — Перешли на траву, значит, сильно оголодали. В Англии недород, дожди шли. И герцог Вильгельм Норманнский сбросил… — он замолчал, беззвучно шевеля губами.
Свирид с трудом сдерживал нетерпение:
— Что сбросил?
— Чем вооружены? — князь кривичей будто и не слышал вопроса.
— Старьем, побывавшим в прежних битвах. Рваные кольчуги, изношенные мечи, покореженные шлемы. Словом, хлам.
— С голоду да с отчаяния могут и на замок Кронборг ринуться.
— Могут.
Князь кривичей в нитку и, казалось, против воли сжал тонкие губы:
— Перебить всех. Всех до единого. В плен никого не брать.
Свирид угрюмо молчал.
— Вильгельм сбросил нам свою голодную шелуху. Это отвлекающий удар — косвенно по королеве Гите и по твоему побратиму.
— Значит, пленных не брать, — со вздохом повторил командир лучшей разведки мира.
— Поручи это моим конникам. За час-полтора в капусту порубают.
— Исполню, — Свирид встал.
— Жестокость необходима.
— Эти голодные бедолаги ничего мне не сделали, князь кривичей.
— Но могут сделать. Могут. Не тебе, так твоему побратиму.
— Могут, — согласился Свирид.
И вышел.
2
Голодное и практически безоружное воинство Вильгельма было вырезано все, до последнего человека. Заглохли вопли и крики, остались лишь тяжкие стоны умирающих.
— Добить, — сурово приказал Свирид. — Я — к побратиму.
И тут же выехал к Мономаху на мызу, что располагалась укрыто по дороге на Кронборг.
— Ну, что там? — спросил Мономах.
— Помогли Вильгельму уничтожить голодный сброд, — угрюмо ответил побратим. — Не выношу, когда беззащитных и увечных уничтожают.
— Твои же разведчики этих голодных и вырезали, — невесело усмехнулся Мономах. — И сдается мне, что мы с тобой исполнили волю Вильгельма, сами того не подозревая.
— Шайка в тылу всегда помеха, брат, — Свирид вздохнул. — С отчаяния они могли и на Кронборг ринуться.
— С отчаяния ринуться можно, а вот взять замок — нельзя.
— Ты о чем?
— Так, — нехотя сказал Мономах. — Предчувствие шевельнулось.
— Какое?
— Странное.
— Например?
— Например, зачем ты свой подарок себе забрал, а потом не вернул?
— Какой подарок?
— Ну вот!
— Безымянного? Нужен он тебе?
— Нужен. Отличный воин и ловкий разведчик.
— Верну. Завтра.
— Ну, брат, спасибо. Пошли попируем чем Бог послал.
— Бог или батюшка?
— Батюшка мне давно ничего не посылает, — вздохнул Владимир. — Он считает, что в походе охотой кормиться нужно.
— В походах грабежом кормятся, а не охотой, побратим.
— Так у него же везде — правила. Эй, кто там? Павку мне кликните.
Кликнули.
Вошел парнишка. Поклонился сначала Мономаху, потом — Свириду.
— Что повелишь, князь?
— Мечи на стол, что осталось.
Павка молча поклонился и вышел.
— Не очень-то он вырос с той поры, как великий князь его тебе подарил, — усмехнулся Свирид. — Я хорошо тот день помню.
— Ну не все же воинами рождаются. Кто-то и в слугах должен ходить.
Павка и подчиненные ему парнишки-пособники стали вносить блюда с едою и ставить их на стол. Побратимы сидели молча: при слугах в те времена говорить было не принято.
А слуг не уменьшалось, потому что одни помогали резать окорока, другие расставляли тарелки, третьи подавали закуски и всяко обихаживали господ.
Издалека донесся какой-то шум, но на него никто не обратил внимания. Мало ли какие шумы… Пока в мызу не ввалился раненый воин. Прохрипел:
— Вильгельм атакует… Посольский обоз…
Это был Безымянный. Узнав его, Мономах сразу вскочил на ноги:
— За мной!..
— Сиди, — Свирид силой усадил Владимира на место. — Нас же вмиг в крошево иссекут!
— И так иссекут!
— Вильгельм снял войска с дороги на Кронборг, побратим!
Мономах в мгновение ока оценил положение. Крикнул зычно:
— Мечи!..
— Что?
— Оружие давай!..
Оружие лежало на лавках вдоль стен. Павка сообразил и начал с помощью других слуг передавать воинам оружие и кольчуги.
Одевались наспех, кое-как, а Мономах продолжал кричать:
— На Кронборг!.. На Кронборг!.. Одвуконь! Взять всех коней!.. Всех!..
Дружинники лихорадочно хватали куски ветчины, вяленого мяса, лепешек, сыра — все, что попадало под руку, прекрасно понимая, что при такой спешке никаких пиров не предвидится. Прыгали в седла, выхватывали мечи из ножен, горячили коней, ожидая команды и бешеной скачки в неизвестность. Видели, как легко вскочил в седло Смоленский князь Мономах в золоченой византийской броне, как прикрыли его левую руку и спину Добрыня и Ратибор, как вырвал из ножен меч князь Владимир, дружина которого гибла в эти мгновения с посольским обозом от мечей воинов Вильгельма…
— На Кронборг!..
3
Эта восторженная атака выросла вскоре в легенду, которая передавалась из уст в уста в семьях потомственных воинов. Такого бесстрашия, такого упоения в бою никогда более не встречалось в длинной истории войн, которые веками вела Русь, прикрывая Запад от Востока и Восток от Запада.
Впоследствии так и не разобрались: то ли это была неудачная ловушка, подстроенная Вильгельмом Завоевателем, то ли герцог недооценил отчаянного бесстрашия Мономаха. А только жалкая, как представлялось герцогу, кучка личной охраны Смоленского князя Владимира, пожертвовав посольским обозом, сломя голову помчалась одвуконь на оставленный им без прикрытия замок Кронборг. Не будучи романтиком, Вильгельм и думать не думал, да попросту не в состоянии был понять, что такое сила романтической любви.
Дозоры правого фланга армии герцога Норманнского были смяты атакующими, не успев не только обнажить мечей, но и подумать о защите. К замку Кронборг неслась яростная неудержимая лавина. И впереди всех — могучий всадник в золоченой византийской броне, будто сам Бог справедливой войны.
Расстояние до замка было невелико — всего одна смена уставшей лошади. Конники без команд пересаживались на скаку на запасную лошадь, почувствовав, что слабеет основная. Ратибор, охваченный восторгом бешеной скачки, тоже умудрился в этот раз поменять лошадь на скаку. Вдохновленный этим подвигом, он погнал ее так, что на подъезде к замку оказался в голове общего натиска.
И тем не менее успел оглядеться. Оглядеться с присущим ему вниманием, рассудительностью и неспешностью. И заметил некое невзрачное здание с узкой дверью, из которой на его глазах вдруг выскочил вооруженный воин. За ним теснились другие воины-лучники, и Ратибору некогда было раздумывать, поскольку именно он отвечал за спину Мономаха. Увидев огромный валун, на который становились тяжеловооруженные рыцари, чтобы сесть на коня, Ратибор спрыгнул с лошади и, собрав все силы, какие у него были, обхватил этот валун, оторвал его от земли, поднял над головой и метнул в двери дома, где толпились вражеские воины.
Он уже не видел, как попадали враги под чудовищным ударом, не слышал ни их громких криков, ни стонов. Богатырь исчерпал все силы, которые в этот миг даровала ему природа и которые почти волшебным образом ему удалось призвать из каких-то таинственных, самому неведомых резервов могучего тела.
Засада хитроумного Вильгельма была уничтожена в один миг, а сам Ратибор лежал без сознания в глубокой вмятине, оставшейся от валуна.
На грохот, крики и стоны из замка выбежали воины. И среди них — стройная девушка в сверкающем панцире и короткой кольчужной юбке, в поножах и легком шлеме, не скрывавшем ее рыжих кудрей. В руках у нее был боевой меч.
Добрыня кинулся к павшему Ратибору:
— Побратим! Побратим!.. Князь Мономах, он спас всех! Он один уничтожил всю засаду Вильгельма!.. Всю, до последнего человека!..
В эту секунду Мономах оказался перед девушкой с мечом. Спешился, преклонил колено и громко сказал по-английски:
— Ваше королевское величество, вас приветствует принц Киевского Великого княжения Владимир Мономах, сын великого Киевского князя. Я пришел, чтобы спасти вас от кровавых рук Вильгельма.
— Благодарю, отважный рыцарь. — Голос королевы чуть дрогнул. А может, так показалось Мономаху?.. — Встаньте, принц, — она коснулась мечом его правого плеча. — Я, Гита Английская, от всей души приветствую вас.
Тут к Мономаху некстати подоспел Добрыня:
— Надо бы, великий князь, Ратибора в дом втащить. Добьют его тут.
— Что он говорит? — требовательно спросила Гита Английская.
— Богатырь, который метнул камень в засаду Вильгельма и тем самым спас всех нас, без сознания, моя королева.
— Я жалую ему графское достоинство, — торжественно сказала Гита Английская. — Отнесите графа в замок и немедленно окажите ему помощь.
Добрыня, Савелий и Федот подхватили богатыря и понесли его в замок.
Королева Англии и наследник Великого Киевского княжения принц Владимир Мономах — во всех заграничных странах русских князей именовали принцами — остались одни.
— Я спешил к вам, ваше величество, с единственной целью, — сказал Мономах. — Предложить вам убежище в моем отечестве…
Английская королева перебила его достаточно резко:
— Благодарю вас, принц. Однако прошу проследовать за мною в замок, пока из кустов не вылетела меткая стрела.
— Повинуюсь вашему величеству.
4
Их шаги гулко отдавались в застылой тишине мрачноватых пустых залов, голых переходов и длинных коридоров, не украшенных ни портретами, ни какой бы то ни было росписью. И нигде Мономах не увидел ни стражи, ни хотя бы одиноких часовых.
— В это бесцветие меня загнал Вильгельм, — Гита невесело улыбнулась. — Но все же моя приемная мать перехитрила его.
— Варвар может быть хитрым, но он не может быть умным, — усмехнулся Мономах.
За очередным поворотом им вдруг стали попадаться слуги, как-то смягчились мрачные каменные стены, и вот за распахнутыми перед ними дверьми вдруг явились тепло и уют.
— Моя приемная мать перехитрила Вильгельма, — с удовольствием повторила Английская королева, но ее улыбку тут же сменила горькая усмешка. — Она купила корабль и погрузила на него золото моего отца. И как ни мучительны были пытки, она ни единым словом не обмолвилась об этом. Так что нам есть на чем уйти из Кронборга, принц. Тем более что капитан корабля в свое время занимался каботажным плаванием и отлично знает все водные подходы к Великому торговому пути из варяг в греки.
— А моя вотчина — город Смоленск. Он стоит как раз на этом пути.
— Я познакомлю вас с капитаном, — Гита оглянулась на камердинера, стоявшего за ее плечом. — Позови капитана корабля.
Камердинер поклонился и вышел.
— У капитана странное имя. Может быть, оно покажется вам знакомым, потому что мне очень трудно его выговорить.
Вошел мужчина лет тридцати. Преклонил перед Гитой колено. Спросил на безукоризненном английском:
— Повелели прийти, ваше величество?
— Хочу представить вам, капитан, сына великого князя Киевского.
Капитан поднялся с колена, широко улыбнулся и сказал по-русски:
— Здрав буди, сын великого князя князь Владимир Мономах!
— Ты из Киевской Руси?
— Да, из Новгорода Великого, князь Мономах, и зовут меня Мирославом. — И рухнул на колени. — Здрав буди, земляк!
Мономах поднял капитана с колен, обнял его и троекратно с ним расцеловался.
— Добрыня, нашего полку прибыло!
И вновь продолжились братские объятья, и сколько бы времени они продолжались — неизвестно, но неожиданно явился датский адмирал.
— Ваше величество, — сказал он, поклонившись королеве. — В заливе и в озере Нево прячутся пираты. Мое правительство выделило боевой фрегат, которым я и командую, чтобы помочь вашему кораблю пересечь Финский залив.
— Благодарю, адмирал.
— Кроме того, нам известно, что вокруг вас и вашего отряда, принц, множество ищеек Вильгельма. Поэтому мы советуем вам грузить корабль только по ночам.
— Примите мою благодарность, адмирал, — сказала Гита Английская. — И передайте мою благодарность вашему королю.
— Непременно, ваше величество, — адмирал снова поклонился. — Я присоединюсь к вам, как только вы закончите погрузку и будете готовы выйти в море. К сожалению, вам придется грузить корабль своими силами, поскольку кругом, повторяю, полно ищеек Вильгельма.
— Мы сообщим вам, когда будем готовы.
Адмирал в третий раз поклонился и вышел.
— Остается ждать, когда наш спаситель граф… — королева замялась. — У него очень трудное имя для английского языка.
— Ратибор, ваше величество.
— Нам предстоит долгий и сложный путь, — вздохнула Гита Английская. — Мы равны по происхождению — тем более, что я так и осталась некоронованной, — так давайте отбросим официальные обращения.
— Я согласен.
— Вашу руку, рыцарь.
— Вашу руку, моя королева.
— И как можно чаще говорите со мною на русском языке.
— Слушаюсь, моя королева.
5
Задерживались не только из-за Ратибора (силы к богатырю возвращались с каждым днем). Задерживались и из-за ночных тайных погрузок корабля.
Работали все. Мужчины грузили трюмы и закрепляли там груз; женщины упаковывали то, что подлежало перевозке, и несли охрану замка под командованием самой некоронованной Английской королевы.
— Резвее! Резвее! — покрикивал Мономах.
Как только корабль был погружен и все люди собрались на борту, Мономах послал капитана Мирослава доложить о готовности адмиралу Датского Королевства.
Корабли, не теряя времени, тронулись в путь. К Финскому заливу Балтийского моря. Впереди шел корабль Мирослава, позади, чуть приотстав, следовал датский фрегат, держа паруса бейдевинд, чтобы иметь возможность в случае необходимости резко увеличить ход.
И вскоре это понадобилось: из-за мыса на узких быстроходных лодках выскочило великое множество пиратов. Они шли наперерез шхуне Мирослава, рассчитывая взять ее на абордаж: в каждой лодке сидел матрос с длинной веревкой, на конце которой был привязан абордажный крюк.
Адмирал тотчас приказал отдать ветру все паруса и круто заложил руль. Фрегат дрогнул, лег на борт и легко обошел шлюпки пиратов с тыла, отрезав их от берега. Пираты заметались, надеясь вырваться из клещей, но с фрегата и с брига Мирослава их уже расстреливали лучники.
Добрыня бил без промаха, недаром на спор сбивал заказанную шишку. У него был тяжелый трехслойный лук, и он в первую очередь поражал дальние лодки, чтобы не дать им уйти в спасительный залив. И Савелий с Федотом, как и стрелки с фрегата адмирала, били туда же, создавая непроходимую зону для быстроходных пиратских лодок.
Быстро разобравшись, что торговую шхуну сопровождает датский фрегат, пираты поняли, что спасения нет. Команды боевых судов в обязательном порядке вешали плененных ими пиратов на реях своих кораблей. Исключений из этого правила не случалось.
— Из-за этих вот пиратов я и продал свой бриг, — сказал Мирослав. — В последнем рейсе ветер дул в мои паруса, и мне удалось от них уйти. Сейчас оставшихся переловят и развесят на всех реях.
— Пираты — большое зло, — вздохнула королева Гита. — Но все же вешать их без суда…
— Большое зло уничтожают на корню, ваше величество, — сказал Мономах. — Пираты повинны в гибели людей, порою и женщин с детьми, и им не может быть никакого прощения.
— Но суд… — начала было королева.
Тут на палубу вышел, покачиваясь, Ратибор. Добрыня, отвлекшись от стрельбы, бережно поддержал своего побратима.
— Подыши свежим воздухом, брат, — сказал он, усаживая Ратибора на уложенный на палубе и свернутый кольцами канат.
— Здравствуйте, наш спаситель, — приветливо улыбнулась Ратибору Гита Английская. — Я жалую вам землю в графстве Уэльс.
— Что она говорит? — прохрипел Ратибор (голос еще не вернулся к нему).
— Королева жалует тебе земли в Англии, — улыбнулся Мономах.
— А кто будет тебе спину прикрывать, великий князь?
Мономах рассмеялся:
— Прибежишь вовремя!
На шлюпке с боевого фрегата подъехал адмирал. Легко взобрался по веревочной лестнице на палубу, низко поклонился королеве.
— Приветствую вас, ваше величество.
Гита Английская улыбнулась ему и чуть склонила голову.
— Примите мою самую искреннюю благодарность, адмирал.
— Здесь есть люди, куда более заслужившие королевскую благодарность, нежели я, просто исполнявший свой долг, ваше величество. Кто-то столь искусно стрелял с борта этого судна, что я восхитился его мастерством.
Мономах улыбнулся:
— Добрыня, поклонись. Тебя хвалят.
Добрыня послушно поклонился.
— Каждый раз без промаха! — восторгался адмирал. — Все стрелы — в цель!
— Добрыня — моя левая рука по принесенной им роте, — пояснил Мономах. — На спор попадает в любую шишку на сосне.
— А я отвечаю за спину нашего князя, — проворчал Ратибор.
Но на его ворчание никто не обратил внимания. Может быть, потому, что заговорил адмирал:
— Далее в Финском заливе пиратов нет. Но, по нашим слухам, они могут быть в озере Нево. Однако это — владения Руси, и без разрешения объявиться там я не имею права.
— Я, наследник Киевского престола князь Владимир Мономах, даю вам такое право. И вместе с ее величеством Английской королевой мы просим вас, господин адмирал, помочь нам в озере Нево.
— Не смею отказать.
— Тогда — в путь, адмирал? — улыбнулась Гита Английская.
— В путь, ваше величество!
В кильватерном строю — впереди шхуна Мирослава, за ним фрегат адмирала — они тронулись в дальнейший путь.
Стемнело. Дул косой ветер бейдевинд, поэтому скорость судов была невелика. Шел мелкий дождь. Все, кроме капитанов, рулевых, Ратибора, который все никак не мог надышаться свежим морским воздухом, и вперёдсмотрящих, прятались в каютах, а потому никто и внимания не обратил на стук по борту судна и запах дыма.
— Учуял, — объяснил потом богатырь.
Он учуял и услышал. И шагнул к борту…
На канате за бортом шхуны висело семеро неизвестных с ножами в зубах и с факелами.
Ратибор не стал никого звать на помощь. Он просто встряхнул канат, и все семеро полетели в воду.
Никто из них так и не вынырнул потом, а если бы и вынырнул, Ратибор добил бы их тем же канатом. Богатырь долго смотрел на море: пусто, тишина. И он спокойно вернулся на место.
— Семеро там было, на канате, великий князь, — сказал он Мономаху. — Я встряхнул, они все в воду и попадали.
Поведал он это — очень серьезно и обстоятельно — во время обеда. Сидящие за столом так и покатились со смеху.
Дальнейший путь до озера Нево прошел без каких-либо происшествий. Владимир Мономах часами обучал Английскую королеву русскому языку, и это было веселое обучение, поскольку Гита, зная уже довольно много русских слов, так и не могла научиться правильно произносить их. Вся русская команда хохотала до слез, когда королева Англии пыталась выговорить «корабль» или «солнце». Впрочем, Гита хохотала вместе со всеми.
Перед входом в озеро Нево на шхуну Мирослава прибыл адмирал.
— Надо обсудить наши дальнейшие действия.
Военный совет собрался в кают-компании. Адмирал вежливо предложил Английской королеве стать председателем этого совета, но Гита отказалась и настояла, чтобы во главе чрезвычайного военного совета стал сам адмирал.
— По нашим данным и по слухам, в озере Нево действуют несколько крупных пиратских шаек и множество мелких. Наша главная задача не допустить окружения наших судов. Необходимо расстреливать пиратов в их лодках. А чтобы самим не попасть под их обстрелы, надо заранее огородить щитами борта кораблей. Ясно, что пираты будут стремиться пойти на абордаж; поэтому нам необходимо иметь у себя на борту запас камней, чтобы сбрасывать их на атакующих.
— Канаты их потрясу, они и свалятся за борт полумертвыми, — сказал Ратибор.
— У кораблей два борта, — заметил Мономах. — Забегаешься, Ратибор.
Все рассмеялись, и этот смех разрядил мрачное начало совета.
— Запас камней надо создать здесь, до выхода в озеро Нево, — сказал адмирал. — Наибольшие запасы сосредоточить на моем фрегате. У нас имеются два камнемёта, и для обслуживания самого крупного камнемёта мне нужен Ратибор. Только он способен продержаться за ним хотя бы до вечера.
— Уступаю его вам, адмирал, — сказал Мономах. — Вас и атаковать будут больше.
— Да я без всякого мёта эти камни по морю расшвыряю, — проворчал Ратибор.
И опять все рассмеялись. Спасение было совсем рядом, а потому радостное волнение уже охватило людей.
Команды обоих судов и мужчины из числа пассажиров отправились на шлюпках на берег. Собирали камни, складывали их в кучи у самой воды, матросы грузили на шлюпки и переправляли на фрегат.
— Мне тоже камней подвезите, — попросил Мирослав. — Камнемёта у меня, правда, нет, но если пираты вздумают идти на абордаж, я их этими камнями и встречу. При абордаже лучники не помогут.
И на шхуну Мирослава завезли две лодки камней помельче, чтобы с бортов можно было кидать их руками в пиратские абордажные суда. Работали быстро, споро, не позволяя себе отдыха, потому что воины Гильома Завоевателя все еще могли настичь Гиту и Мономаха в нейтральных водах Финского залива.
Молча трудились: в затылок дышала смерть.