Конечно, она, сама виновата: нужно было сразу же заняться этим. Но тогда ей это было неинтересно, она вообще не хотела об этом думать.
И немудрено. Всю жизнь она трудилась в своем захолустье. То швеей на фабрике мягкой игрушки, то потом контролером ОТК на полусекретном заводе. За унизительно маленькую зарплату, которая не позволяла головы поднять. А в последний год платить и вовсе перестали, но увольняться было страшно, и она продолжала работать, живя надеждой на выплату денег. А вечерами надо было помогать родителям на огороде – картошка-морковка, поливка-прополка. Тягостное, тупое существование. Разумеется, были и развлечения. По выходным она иногда ходила с подружками на дискотеки или в бары, но там были всё одни и те же скучные лица. И когда Костя Букорев предложил ей выйти за него замуж, переехать в Москву и забыть о своем заводе, как о дурном сне, она от счастья вспорхнула на седьмое небо.
Букорев, конечно, не был принцем на белом коне. Но что поделать, не всем же достаются писаные красавцы. Довольно было и того, что человек культурный. И состоятельный. Теперь можно было не ходить на проклятую работу, не думать о завтрашнем дне, о насущной копейке. И она была безмерно рада.
Конечно, поначалу, когда положение стремительно перебравшейся в Москву новой семьи было нестабильным, а перспективы – неясными, она хотела устроиться куда-нибудь. Но пока искала подходящее место, прошло время, а там неожиданно и школьный друг Ребус подвернулся. При его поддержке появилась фирма недвижимости, и жизнь покатилась по накатанной колее. Муж руководил бизнесом, Галина с удовольствием занималась домом, семейным очагом.
Однако все когда-то надоедает, и теперь ситуация изменилась. Точнее, ситуация изо дня в день оставалась прежней, и именно это стало проблемой. Привычный образ жизни мало-помалу превратился в трясину, которая затягивала и душила Галину. А мужа, похоже, это не трогало.
Размышляя об этом после возвращения из Красково, Галина места себе не находила, за что ни бралась, все валилось из ее рук.
Ей нужна была какая-то разрядка. Галина сделала себе кофе и села на кухне за телефон.
Хорошо, что она познакомилась со Светой. Света всегда всё понимает, всегда может дать разумный совет, или по крайней мере просто выслушать.
Светлана оказалась дома. Она довольно долго, почти не прерывая, слушала сбивчивую речь Галины и наконец сказала:
– Ох, Галчонок, вам бы ребенка родить, сразу бы все наладилось.
– Я прошу тебя, только не надо сейчас об этом. Ты же знаешь, что он не хочет.
– Да ладно, я так, к слову пришлось. И вообще, чего ты зациклилась? У тебя же в принципе все нормально. Многие бы бабы дорого дали, чтобы жить, как ты. Муж с деньгами, квартира, обстановка – все есть. Развлекайся сколько душе угодно. Какие, кстати говоря, у тебя планы на вечер?
– Да никаких. Как всегда. Костя сказал, что придет поздно, какие-то переговоры у него. Может, зайдешь ко мне? Поболтаем, винца выпьем.
– А чего, можно. Клади бутылку в холодильник, жарища такая.
* * *
Вернувшись на электричке в Москву, Осташов и Хлобыстин не разъехались по домам, а сели в метро и отправились в центр города – прогуляться по Тверской. Очень уж не хотелось заканчивать вечер, сидя дома.
– У тебя бабы какие-нибудь есть? – сказал Григорий, когда они проходили мимо арки-въезда в Георгиевский переулок.
– Две, – ответил Владимир. – Мы с тобой прямо в унисон думаем. Но проблема в том, что я не взял с собой записную книжку. А на память их телефоны я никак не могу вспомнить.
– Зато у меня все с собой, – сказал Хлобыстин и достал из заднего кармана брюк маленькую, с пол ладони, зеленую книжку. – Главное застать кого-нибудь дома. Хотя сейчас уже, конечно, такое время, что все должны быть на блядках.
Приятели затиснулись под козырек уличного таксофона, и Григорий набрал первый номер.
– Алле, Натэла! Чего поделываешь? Слушай, давай, мы с другом к тебе подъедем сейчас, а ты пока подругу выпиши. Мы с собой все привезем, и вино, и закусь. Ну Натэл! Да хватит тебе, успеешь ты подготовиться к своим экзаменам, надо же когда-то и передышку себе дать. Ну мы едем, да? Что? Кто позвонил? А? Жду.
– Ей в дверь кто-то позвонил, – сказал Владимиру Хлобыстин. – Сейчас откроет – договорим. Она уже почти уломана. Сейчас я ее додавлю.
– Алле-алле, да, я тут, – сказал он в трубку. – Ну что хорошего скажешь? Родители с дачи вернулись? Бал-лин горелый! Вот непруха! А ты сама-то выездная? Дома сидеть будешь? А, ну ладно, в следующий раз. Тысяча поцелуев, ха-ха, в тысячу разных мест.
Несколько последующих звонков результата тоже не принесли. Кто-то из подруг Григория уже имел свои виды на вечер, других не было дома.
– Жопа, – подытожил Хлобыстин, вешая трубку.
Приятели пригорюнились. И тут, закуривая, Осташов заметил на пачке сигарет еле различимые царапины – номер телефона Галины.
Он позвонил ей без особой надежды, но действовал напролом: с места в карьер обрушил на Галину поток комплиментов и без обиняков стал напрашиваться в гости. Она отвечала сдержанно, но, как показалось Владимиру, была недалека от того, чтобы согласиться. Впрочем, развить натиск ему не удалось: в трубке раздался писк, сигнализирующий об иссякшем счете вставленной в таксофон телефонной карты, и через короткое время разговор прервался.
– Черт, придется идти за новой карточкой, – сказал Осташов.
Тем временем Галина, сидя у себя на кухне, положила телефонную трубку и, взяв бокал с вином, сказала сидящей напротив Светлане:
– Давай выпьем, знаешь за что? За то, чтобы перед нами в жизни всегда было несколько дорог. Куда хочешь, туда и сворачивай. А?
Светлана лукаво улыбнулась.
– Ты куда это наметила сворачивать? Налево?
– Да ну! Просто… так все надоело. Хочется чего-то нового. А что может быть нового?
– Га-а-алка! Меня ты не проведешь. Кто он?
– Ты про кого?
– Не притворяйся. Тот, который сейчас звонил.
– А, этот. Да это, господи боже мой, сегодня познакомились, он на фирме у Кости работает, маклер.
– Ну и…
– Ну что «ну и»? Ну, познакомились на тим-билдинге, Володя его зовут. Ну, и все.
– О-о! Тихоня! Два часа мне тут про мужа занудного рассказываешь, и больше ни гу-гу.
– А что больше? Я же тебе все рассказала про тим-билдинг.
– Чего ты мне рассказала? Выпила немного пива и уехала домой. Вот что ты мне рассказала.
Светлана хотела налить в бокалы еще вина, но оказалось, что бутылка уже пуста.
– Откроем вторую?
– Давай, – ответила Галина и зашла за барную стойку в углу кухни, где в навесных шкафчиках под притемненными стеклами угадывались силуэты бутылок.
– Ну, не томи, Галя, рассказывай, рассказывай.
– Чего тут рассказывать, Свет? Я же говорю, сидели у реки. Я и правда немного побыла и собралась уже уезжать, тут он подскакивает. Ну, познакомились, и я сразу уехала. Вот и все.
– Ты скажи: какой он из себя? Заметный мужчинка?
– Да, честно говоря, я его так уж сильно и не разглядела. Конечно, он ничего… Глаза серые, даже с зеленью. Лицо такое умное, благородное лицо. Волосы светлые, густые. Руки красивые, сильные, но не в смысле как у Шварценеггера, а просто сильные. И ноги стройные, длинные. Плечи широкие.
Подруги выпили еще по бокалу.
– Так-так, Галь, ну, рассказывай дальше.
– Да все, вроде.
– А как у этого Володи с тылом?
– В смысле с финансами? Я думаю, не очень. Да и, Свет, ну при чем здесь деньги?
– Вот именно. При чем здесь деньги? Мы же не про банкира говорим, а про муж-чин-ку. И когда я тебя спрашиваю: «Какой у него тыл?» – я имею в виду, какая у него жопа.
Галина в смущении рассмеялась и прикрыла лицо ладонью.
– Ой, ну ты, даешь, Светик.
Но затем Галина подперла голову рукой, возвела глаза к потолку и, посерьезнев, сказала:
– Светик, ты даже представить себе не можешь, какая у него жопа. Даже через джинсы все понятно. Ой, ха-ха-ха, по-моему, я уже пьяная. Мне больше пить не надо, а то я со стула сползу.
На столе зазвонил телефон.
– Это, наверно, опять он, Володя. Первый раз почему-то оборвался разговор. Он говорил, что хочет букет мне принести, прямо сейчас… Даже не знаю, что ему сказать. Зря, наверно, я ему телефон дала. Он уверен, что я новая сотрудница – такая же, как он сам, понимаешь?
– Да ты трубку сначала сними. Может, это не он.
Как выяснилось, это и вправду был не Владимир. Это был Букорев. Он сообщил жене, что деловые переговоры затягиваются, и что домой он сможет вернуться только утром.
– Ну и пусть себе переговаривается, – сказала Светлана, когда встревоженная Галина передала ей разговор с мужем. – Вернется, никуда не денется. И мы с тобой посидим спокойно.
– Мы и так спокойно сидим. Чего нам беспокоиться. Хотя ничего спокойного я тут не вижу. Происходит какая-то… Просто херня какая-то происходит! Я не понимаю, какие могут быть переговоры ночью. Что это за бред? Светик… По-моему, он был поддатый.
– Да, не переживай ты, Галка. Не ты первая, не ты последняя. Мужики все такие.
– О чем это ты?
– Сама знаешь – о чем. И не надо на меня так смотреть, как будто это я с ним сейчас… шурум-бурумничаю.
– Ну, знаешь что.
– Ну что? Что я такого удивительного сказала? Кто мне говорил, что подозревает его в шашнях на стороне? Не ты, что ли?
– Мало ли, что я говорила? Господи. А я-то думаю, чего он со мной сексом уже почти полтора месяца не занимается? То устал, то настроения нет, скотина… Ч-черт! Ну я ему устрою переговоры. Я переговорю с этой сволочью.
– Не будь дурой. Если у него кто-то есть, то ни до чего ты с ним не договоришься. Он будет врать до последнего. Я тебе всегда советовала и буду советовать: не смотри на него. В конце концов, будь хозяйкой своей судьбы.
Галина внимательно посмотрела на подругу и с удивлением огляделась, словно впервые видит и Светлану, и собственную кухню.
– Живи сама по себе, наслаждайся жизнью, – продолжала Светлана. – Вот Володя тебе подвернулся. Ну и пользуйся случаем. Классный мужик, по твоим словам, с красивой, ха-ха-ха, жопой, в конце концов. Хоть будет о чем на пенсии вспомнить. Почему бы и нет? Ему сколько лет?