Прибавились и многие новые проблемы. Экономика Ингушетии стала высоко дотационной, отсутствовали бюджетообразующие предприятия и отрасли. Еще раньше распались колхозы и совхозы. В сельских районах Ингушетии возобладало натуральное хозяйство. Остановилось высокодоходное в прошлом нефтехимическое производство; безработица достигала 70—80% от численности рабочих и служащих, а те, кто продолжал работать, получали заработную плату крайне нерегулярно. Были закрыты даже кирпичный завод и птицефабрика. Под угрозой оказалась жизнь ингушского народа.
Р. Аушев к тому времени был достаточно известным региональным лидером, к его мнению еще прислушивались в Кремле, в Белом доме и в Совете Федерации. Вместе с тем, он стал быстро терять авторитет не только в Москве, но и в родной Ингушетии.
Выборы на новый срок президента Ингушетии были назначены на конец апреля 2002 года, а избирательная борьба началась задолго, еще осенью 2001 года. Сам Р. Аушев, как досрочно ушедший в отставку, себя не выдвигал, он поддержал кандидатуру Алихана Амирханова, на которого работала почти вся прежняя президентская команда и почти весь ее «административный» ресурс.
Владимир Путин сделал ставку на мало известного за пределами Ингушетии заместителя своего полпреда в Южном федеральном округе 44-летнего генерала ФСБ Мурата Зязикова, ингуша по национальности, историка и юриста по образованию, работавшего в советские времена в комсомольских и партийных органах, связавшего затем свою судьбу с органами государственной безопасности.
В. Путин познакомился с М. Зязиковым еще в 1999 году. К 2002 году М. Зязиков уже поработал в ФСБ Ингушетии, но между ним и Р. Аушевым возникла конфликтная ситуация, в результате чего М. Зязиков вынужден был перейти в УФСБ соседней Астраханской области. Позднее он был назначен заместителем полномочного представителя Президента РФ в Южном федеральном округе.
Хотя в избирательных бюллетенях имелось более 30 фамилий, основная борьба развернулась между А. Амирхановым и М. Зязиковым. В первом туре М. Зязиков занял второе место, всего с 18% голосов. Однако второй тур, состоявшийся 28 апреля 2002 года, он уверенно выиграл.
На церемонии вступления Мурата Зязикова в должность Президента Республики Ингушетия впервые за последние более чем 10 лет прозвучал Государственный российский гимн. Над зданиями правительства и парламента в Магасе и над зданиями администрации различных уровней Ингушетии появилась российская символика.
Р. Аушев на инаугурации не присутствовал и даже не прислал приветственной телеграммы. Однако раскола в обществе и в народе не произошло. Мурат Зязиков пригласил к совместной работе значительную часть людей из команды прежнего президента республики, назначил их на весьма ответственные участки. Уже через несколько месяцев перемены во власти стали ощущать не только в Кремле и Ингушетии, но и в соседних землях — Северной Осетии, Чечне и даже в Грузии.
Перемены начались уже в конце мая и в июне 2002 года. В республике были ликвидированы неконституционные структуры. Законы Ингушетии были приведены в соответствие с общероссийским законодательством, создана Счетная палата и институт уполномоченного по правам человека.
Значительно быстрее пошло возвращение беженцев в Чечню. Летом и осенью 2002 года к родным очагам ежедневно возвращались до 500 человек.
Началось и возвращение ингушских беженцев в свои дома в Осетии. Рабочая встреча Мурата Зязикова и Президента Республики Северная Осетия-Алания Александра Сергеевича Дзасохова состоялась во Владикавказе уже 30 мая 2002 года. Вскоре между этими республиками был заключен Договор о сотрудничестве и добрососедстве, который положил коней десятилетней конфронтации между народами Ингушетии и Осетии.
Потянулись в Ингушетию и русские семьи, они получали участки земли, помощь в строительстве домов или квартиры. Началось строительство трех православных церквей.
Не обошли Ингушетию тяжелые стихийные бедствия, которые обрушились в июне 2002 года на весь Северный Кавказ. В республике не было человеческих жертв, но сотни домов 12 населенных пунктов Сунженского и Джейрахского районов были разрушены, а более тысячи повреждены. Было снесено 25 мостов и выведено из строя десятки километров линий электропередачи и газопровода. Мурат Зязиков возглавил восстановительные работы, и уже осенью вручал сотням жителей пострадавших районов ключи от новых домов. Всего при поддержке федерального центра было построено около трех тысяч домов.
В ингушском селении Ольгети, расположенном на границе с Грузией и буквально смытом с лица земли разбушевавшейся горной рекой, удалось спасти только мечеть. Никто не помнил здесь подобного бедствия. Старики селения заявили, что властям Москвы и Магаса нет до них дела, что надо искать новое место для села. Приехавшему немедленно в горное село Мурату Зязикову с трудом удалось их остановить.
Уже через несколько месяцев поодаль от берега реки были построены десятки новых кирпичных домов. Жители Ольгети поверили, что они нужны и Москве и новой ингушской власти, что нельзя покидать землю предков.
Свою первую восстановленную улицу они назвали «улицей В. В. Путина». Московская печать с иронией комментировала это событие, а Мурат Зязиков с немалым трудом убедил жителей не называть уже другой улицы «улицей М. М. Зязикова».
Сентябрь 2002 года принес новые испытания Ингушетии. Из соседнего Панкисского ушелья Грузии на территорию республики ворвались чеченские боевики и их наемники. Они надеялись получить здесь поддержку или, во всяком случае, дружеский нейтралитет. Но ингушские подразделения милиции и ФСБ помогли переброшенным сюда подразделениям 58-й армии разбить и рассеять боевиков.
Бои под ингушским селом Галашки обошлись без обстрелов села. По договоренности Президента Ингушетии и старейшин села с военными при освобождении села военные не стали делать «зачисток». Сохраненный жителям села кров позволил укрепить авторитет новой власти, эти действия не дали втянуть в войну местных жителей, на что очень рассчитывали боевики.
Боевики оказались совсем в другой Ингушетии, чем это было год или два назад. Как писала одна из ингушских газет «Сердало» 19 октября 2002 года, «В нашей республике за несколько месяцев изменилось практически все, и не изменилось ничего». Ибо самый главный поворот произошел в сознании ингушского народа.
События 23—26 октября 2002 года в Москве многие обозреватели сравнивали с событиями 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, хотя их сценарии, масштаб и число жертв были разными.
Октябрь — очень тяжелый месяц для боевых групп сепаратистов и наемников, так как леса обнажаются, а снег и мороз делают большую часть троп и дорог в горах непроходимыми. Военные лагеря в лесных массивах приходилось свертывать, а оружие прятать до весны в тщательно замаскированных схронах. Инициатива даже в самых труднодоступных горных районах переходила к спецподразделениям федеральных сил. Конечно, многие ждали усиления минно-фугасной войны, нападений на милиционеров-чеченцев и руководителей местных администраций. Однако того, что произошло в Москве 23 октября, не ждал никто.
Крупный террористический акт в самой Москве задумывался, как оказалось, давно, и подготовка к нему должна была происходить не только в горных пещерах Чечни или в каких-то террористических центрах за пределами России, но и в глубоком подполье в самой Москве. В планировании и финансировании этой акции должны были участвовать очень опытные в таких делах люди. Большую группу террористов-смертников начали формировать и тренировать еще в мае 2002 года. В конечном счете в состав «разведывательно-диверсионного батальона смертников» вошли около 30 хорошо подготовленных боевиков-мужчин и около 20 женщин, главным образом из числа вдов и сестер погибших ранее чеченских боевиков и полевых командиров. Общее руководство этим батальоном осуществлял «верховный военный эмир Ичкерии» Шамиль Басаев. Непосредственный командир отряда Мовсар Бараев прибыл в Москву одним из последних. Вполне возможно, что он был только формально командиром отряда, а на самом деле подчинялся своему главному помощнику Абу-Бакару.
Захват отрядом террористов-смертников большого столичного театрального центра на Дубровке произошел 23 октября в 21 час 10 минут, когда там началось второе действие мюзикла «Норд-Ост». Этот патриотический спектакль, поставленный по книге писателя Вениамина Каверина «Два капитана», шел здесь уже более года и пользовался немалым успехом среди москвичей и приезжих. На 1100 мест в партере и на балконе было продано более 700 билетов. В спектакле было занято более ста артистов, музыкантов и обслуживающих работников. Среди зрителей и артистов было немало детей.
В отличие от стационарных московских театров, Театральный центр на пересечении 1-й Дубровской улицы и улицы Мельникова почти не охранялся. Во время спектакля у главного входа дежурили два гражданских охранника без оружия. В Доме культуры завода «Московский подшипник», в котором был создан Театральный центр, — весьма вместительный зрительный зал, много различных помещений, много технических и служебных входов и выходов, которые вообще не охранялись. Некоторые помещения Дома культуры арендовали другие организации (даже гей-клуб). В боковых помещениях шел ремонт.
Позднее стало известно, что некоторые из боевиков устроились здесь работать и заранее спрятали часть оружия и боеприпасов. Заранее была проведена и разведка театрального зала и служебных помещений. Организаторы террористического акта осмотрели в Москве несколько театров и театральных центров, и Дом культуры на Дубровке «понравился» им больше других,
В день атаки боевики действовали быстро и очень профессионально. Только часть из них приехала на двух автомашинах, остальные проникли в Дом культуры заранее. Они блокировали изнутри входы и выходы, установив во многих местах мины-растяжки.
Ворвавшись в зал и объявив всех зрителей и артистов заложниками, бандиты приступили к минированию партера и балкона.