Как известно, эта «грузинская комиссия» возложила главную ответственность за происшедшую трагедию на партийное руководство Грузии и на командование Закавказским военным округом, не обозначив какой-либо ответственности ни Горбачева, ни лидера грузинских националистов Звиада Гамсахурдиа. Бурная дискуссия на Втором Съезде народных депутатов вокруг «тбилисских событий» иной раз вынуждала Собчака подниматься на трибуну. Он был здесь всегда очень эффектен, хотя и не всегда достаточно убедителен. Именно после этого съезда генералы и руководители многих спецслужб прониклись к Собчаку сильной и почти не скрываемой неприязнью.
Анатолий Собчак был очень активен и на заседаниях Комитета Верховного Совета по законодательству, где он возглавил подкомитет по экономическому законодательству и реформам. По предложению Горбачева, все члены правительства, руководители Генеральной прокуратуры и Верховного Суда СССР, а также многие другие высшие чиновники должны были пройти утверждение не только на Политбюро ЦК КПСС, но и на заседании Верховного Совета СССР. Предварительное обсуждение происходило в комитетах, и оно порой было очень острым. Одобрение Верховного Совета не получила примерно четвертая часть кандидатов, и многие из них — именно из-за возражений Собчака. Вместо них прошли другие, менее известные публике, но по большей части и менее компетентные чиновники.
Эта полемика вокруг кадровых назначений вызвала явное охлаждение между Собчаком и Горбачевым, но повысила авторитет Собчака в Верховном Совете и его популярность в стране. При подведении неофициальных политических итогов 1989 года.
А. А. Собчак лидировал по числу выступлений на Съезде и в Верховном Совете, а также по числу полученных в его адрес писем и телеграмм. Даже сам Собчак был удивлен этим потоком посланий с кратким адресом: «Москва. Кремль. Собчаку». По популярности он уступал в январе 1990 года только Борису Ельцину, но опережал его по числу зарубежных поездок и приглашений. Многие западные дипломаты не скрывали, что из российских политиков «второго круга», то есть не состоявших в Политбюро, они считают наилучшими партнерами и собеседниками Вадима Бакатина и Анатолия Собчака.
Собчак лидировал среди новых политиков и по числу посвященных ему статей в советской прессе. Большую статью о Собчаке опубликовал осенью 1989 года журнал «Огонек», со статьи о нем журнал «Родина» начал серию политических портретов «Имя в политике». Газета «Комсомольская правда» утверждала, что именно Анатолий Собчак получил наибольшее количество письменных признаний в любви. Одна из статей в газете «Московские новости», опубликованная еще 3 сентября 1989 года, занимала целую полосу и имела заголовок «Адвокат народа».
Я познакомился с А. А. Собчаком в Комитете по законодательству, где мне поручили руководить одним из подкомитетов — по законодательству в области культуры. Собчак понравился мне своей независимостью и смелостью суждений. Он был умен и амбициозен, но не пытался создавать вокруг себя какие-то группировки, как это делал Гавриил Попов, пытавшийся играть роль «главного идеолога» МДГ. В общении с чиновниками Верховного Совета Анатолий Собчак был не только самоуверенным, но порой даже высокомерным человеком, и в коридорах аппаратной власти его не любили. Многие считали Собчака эгоцентричным; в любом случае, он был человеком ярким, и никто не мог обвинить его в излишней скромности. Напротив, ему нравилось быть в центре внимания.
Нередко Собчак брал слово в парламенте без необходимости и далеко не всегда был справедлив, даже тогда, когда брал верх в публичном споре. В очень резкой полемике Собчака с премьером Николаем Рыжковым мои симпатии были на стороне Рыжкова, да и дело о пресловутом кооперативном концерне «АНТ» было представлено нам в явно искаженном свете. Однако эта полемика выявила крайнюю слабость многих руководителей высшего уровня как публичных политиков. Они не умели и не способны были вести открытую дискуссию в парламенте, они проигрывали, даже имея козыри на руках.
Однако и «демократы» выдвинули тогда очень много пустых и слабых людей. Так называемый «демократический блок» был в начале 1990 года скопищем поспешных политических образований: «Демократическая Россия», «Демократический союз», «Демократическая партия России», «Демократический конгресс», разного рода «народные фронты». Среди лидеров этих новых политических течений и партий было очень мало недавних диссидентов, но зато множество случайных людей, неудачников из аппарата КПСС, из государственных структур, карьеристов, циников, людей с сомнительным прошлым. Но здесь были и «романтики демократии», к числу которых, несомненно, принадлежал и Анатолий Собчак. При всем своем честолюбии и тщеславии он был порядочным человеком и очень дорожил репутацией компетентного, честного и независимого юриста. Очень хорошо чувствовал себя на трибуне, и сам говорил, что власть как право решать судьбы людей в тиши и в тени кабинета не представляет для него никакой ценности.
Его привлекала публичность власти. Он хотел видеть ее открытой и прозрачной, осуществляемой тут же, на заседании Верховного Совета или Комитета по законодательству, почти как в Древней Греции при Перикле, а потом и при Демосфене, которые правили Афинами прежде всего благодаря своему красноречию. В закрытых консультациях, которые проводили в Межрегиональной депутатской группе Гавриил Попов или Геннадий Бурбулис, Собчак почти никогда не участвовал. Но время тогда сопутствовало именно таким людям, и весенние месяцы 1990 года стали самыми успешными для «демократов». Умение вести непрерывную, но рутинную работу, деловитость, расторопность, организационные и административные навыки оказались тогда менее востребованными, чем ораторские способности и популистские таланты. Поэтому демократы повсюду теснили коммунистов.
Весной 1990 года национал-демократы оттеснили коммунистов в Прибалтике и в Закавказье. Они обрели большой вес на Украине и в Белоруссии. Успех сопутствовал демократическим группам и движениям в Нижнем Новгороде и в Свердловске. На Первом Съезде народных депутатов РСФСР Председателем Верховного Совета РСФСР был избран Борис Ельцин, хотя и с преимуществом всего в три голоса. На выборах в Московский Совет победил блок демократов, возглавляемый Гавриилом Поповым Но самый большой успех ждал демократов в Ленинграде, где они смогли получить около 70% мандатов.
Анатолий Собчак в этих выборах не участвовал, он был занят делами в Москве и свое политическое будущее связывал тогда с судьбой всего Союза.
Победив на выборах в Ленинградский Совет и получив здесь 240 из 380 мандатов, ленинградский «Народный фронт» почти сразу же распался на несколько враждующих группировок. «Демократы» 1990 года были едины только в своей вражде к КПСС. Почти во всем другом они придерживались разных взглядов и планов и разной степени радикализма. Имели большое значение и личные амбиции, число «вождей» среди демократов оказалось очень большим, а о какой-либо партийной дисциплине здесь не хотели и слышать.
Но не были дисциплинированы и едины в 1990 году и депутаты Ленсовета, прошедшие по спискам КПСС. Среди ленинградских коммунистов были тогда свои либералы и ортодоксы, свои демократы и сталинисты, которые не желали «поступаться принципами». Партийное руководство в городе и области сменилось всего несколько месяцев назад. Однако Борис Гидаспов, известный ученый-химик, лауреат Ленинской и многих других премий, член-корреспондент АН СССР, руководитель крупных научно-технических центров, неожиданно для многих и для самого себя оказавшийся на посту первого секретаря Ленинградского обкома и горкома КПСС, не вполне хорошо понимал, что и как он должен теперь делать.
Он занял главный кабинет в Смольном, но очень скоро убедился, что власть быстро уходит из рук партийных чиновников. Огромный город с пятью миллионами жителей и с громадным промышленным потенциалом был лишен ясного управления. Не знали, что делать, и лидеры ленинградского «Народного фронта». Собиравшиеся день за днем в Мариинском дворце новые депутаты не могли не только выбрать председателя Ленсовета, но и решить вопросы регламента.
Главными фигурами среди ленинградских демократов были доктор геологических наук Марина Салье и журналист-экономист Петр Филиппов. Они хорошо ладили на городских митингах, но не могли договориться, оказавшись во дворце. А ведь все эти бессмысленные препирательства наблюдал, благодаря телевидению, и рядовой избиратель. Когда положение дел стало не только безвыходным, но и смешным, было решено обратиться к Анатолию Собчаку, которому ленинградские неформалы и демократы очень помогли на выборах 1989 года. Собчак не без сомнений согласился помочь землякам. Он прошел в срочном порядке через выборы в одном из еще «свободных» округов. И, получив мандат депутата городского совета, был избран 23 мая 1990 года председателем Ленсовета.
Председатель Ленсовета — это в Советском Союзе важный и заметный пост; за 52 года до Собчака его занимал Алексей Косыгин, а еще раньше — Григорий Зиновьев. Однако председатель Ленсовета был видным, но не единственным хозяином в города. Кроме Ленсовета здесь был еще Ленгорисполком, во главе которого стоял инженер и военный переводчик Александр Щелка-нов, также избранный год назад при поддержке ленинградских демократов народным депутатом СССР. Большие полномочия и немалую власть продолжали сохранять и партийные структуры,
Командование Балтийского флота и Ленинградского военного округа подчинялось, как и местные органы КГБ и МВД, только Москве. Из Москвы осуществлялось и руководство оборонными предприятиями, которые преобладали в Ленинграде. Ленинград, как и Москва был огромным и сложно устроенным мегаполисом, проблемы которого на 95% можно и нужно было решать не политическими методами, но лишь усилиями специалистов, занятых непрерывной, напряженной профессиональной работой.
Ни Собчак в Ленинграде, ни Гавриил Попов в Москве не были готовы к управлению огромными городами. В Москве трудности были особенно велики, и университетский профессор Попов, не справившись с делами, ушел вскоре в добровольную отставку. Вряд ли можно сомневаться, что такая же судьба ждала и университетского профессора Собчака, который не сумел поладить ни с Ленсоветом, ни с Ленгорисполкомом, ни с горкомом партии, ни с лидерами ленинградских демократов. Собчака горячо поддержала ленинградская интеллигенция, ему верила большая часть населения города, но у него не было никакой «команды», и он не смог наладить отношения даже с людьми из собственного аппарата.