17 Сергей Иваненко, заместитель Г. Явлинского по фракции «Яблоко» в Думе, требовал расследования действий президента Путина «буквально по часам и минутам». Эксперты многих партий заявляли, что доверие к Путину упадет в стране на 30 или 50% и будет падать дальше. Однако первые же опросы общественного мнения, проведенные 19—21 августа, показали, что доверие российских граждан к президенту продолжало оставаться на небывало высоком уровне, что вызвало растерянность у его противников. «Путину еще верят», — с сожалением констатировала газета «Ведомости».18 «Владимир Путин для большинства остается вне подозрений», — отмечала также газета «Время МН».19
Еще 23 августа Борис Кагарлицкий заявлял, что «народ проснулся», что гибель «Курска» — это «событие, подобное разгрому русского флота под Цусимой в 1905 году, и оно будет иметь те же последствия». «Терпение кончилось, и миллионы людей испытывают к власти в Кремле не недовольство, а отвращение».20 Вспоминали даже «Аврору» и решающую роль моряков в Октябрьской революции. Но уже через два дня Леонид Радзиховский из газеты «Сегодня» с отчаянием восклицал: «Народ, как и всю последнюю тысячу лет, безмолвствует, никакие телевизионные и газетные залпы его не будят».21 Однако на самом деле народ не безмолвствовал. Он поддержал армию и флот, поддержал президента, а не мародеров от политики.
Из военных деятелей с резкими, но крайне неубедительными обвинениями в адрес морского и общеармейского руководства выступил только бывший министр обороны РФ и депутат Государственной Думы генерал армии Игорь Родионов, вдруг обнаруживший «течь всего российского государственного корабля», а также конец общественного долготерпения.22 Еще более глобальные выводы делал Леонид Куликов из «Обшей газеты». «Для российской культуры, — писал он, — чужеродны атомные подводные лодки. Страна потерпела самое унизительное поражение — культурное. Мы должны признать свое поражение в противостоянии с цивилизованным миром и занять в нем соответствующее нашему состоянию место, либо мир перестанет делать вид, что принимает нас всерьез».23
Но такое самоуничижение могло бы только ухудшить не слишком завидное состояние России и ее вооруженных сил. Резонными были сомнения некоторых специалистов по общественной психологии — а нужно ли было собирать в Видяево сотни родственников военных моряков «Курска» со всей территории СНГ? «Когда случается катастрофа, — отмечала проректор Московского психолого-социального института Людмила Шарендо, — трудно ожидать от людей адекватного отношения. Но ведь пора научиться ориентироваться и в экстремальных ситуациях. Иначе — в ком рассудок уцелеет? Прежде всего нужны специальные усилия, чтобы избежать скопления людей, захваченных одним и тем же потрясением. Это хорошо известно с давних времен. Однако люди, принимающие разного рода решения, порою просто содействуют разрастанию психического кошмара».24
Отклики западной печати на трагедию «Курска» — это отдельная проблема, требующая отдельного разговора. И здесь многие газеты и журналы обратили острие своей критики на фигуру нового российского президента. Немецкая газета «Тагесцайтунг» писала: «...Президенту Путину не позавидуешь. Последствия трагических событий на Баренцевом море для самого Путина могут оказаться фатальными. Дело не только в том, что имидж Путина в глазах россиян поблек и что население начало разочаровываться в новом президенте. Неизменно возникает вопрос о его политической дееспособности».25
Однако большинство западных экспертов старались поставить под сомнение состояние российских вооруженных сил и прежде всего их стратегические ядерные системы. Уже в первые дни трагедии западные агентства распространили заявление одного из крупных в прошлом деятелей военно-морской разведки США Питера Хачтаузена: «Я удивлен, что этого не произошло раньше. Весь этот флот — это одна готовая случиться авария. Из-за нехватки средств российские вооруженные силы приходят в упадок и не могут должным образом обеспечить обслуживание своих кораблей и подводных лодок".26 Еще резче писала испанская газета «Мундо»: «Корабль “Курск” — это метафора военной и экономической деградации России. Каковы бы ни были причины и развязка трагедии в Баренцевом море, с уверенностью можно сказать одно: ВМФ России не располагает ресурсами, чтобы содержать атомные подводные лодки».27
В этих заявлениях о трудном положении российской армии и флота имелась, конечно, доля истины, но они были слишком поверхностны, преждевременны и необъективны. Россия не собиралась отказываться от сильного военно-морского флота, как и от других стратегических систем вооружения. Утверждения о том, что Россия обладает таким оружием, которым не в состоянии управлять, и что «будущее России заключается в демонтаже военно-промышленного комплекса, а не в его усилении, как это обещал сделать Путин перед его избранием», — эти утверждения можно особенно не комментировать, их мотивы понятны. Одна из американских газет не удержалась даже от «юридического совета»: «Ответственные за катастрофу “Курска” должны предстать перед судом, а жюри присяжных должно состоять из родителей, жен и детей убитых моряков».28
А что если тщательное расследование катастрофы показало бы в дальнейшем, что главным виновником гибели российской подводной лодки была одна из американских подводных лодок, наблюдавших за военными учениями в Баренцевом море?
Немецкая «Эсслинер цайтунг» была более объективна. «Не нужно делать вид, — писала эта газета, — что мы на Западе в состоянии справиться со всеми техническими проблемами. Лишь три недели назад самолет “Конкорд”, считавшийся чудом западной технологии, просто рухнул на землю. Нам придется смириться с тем, что там, где люди обслуживают технику, в любое время и в любом месте может произойти ошибка. Не всегда их последствия являются столь драматичными, как в случае с “Курском”, но причиной катастроф всегда является человек».29
Уже после трагедии в Баренцевом море в Персидский залив рухнул аэробус «А-320», и жертвами этой катастрофы стали 143 человека из двадцати стран. А ведь эта машина совместного европейского производства считалась одной из самых надежных. В Средиземном море летом 2000 года потерпела аварию британская подводная лодка «Тайрлесс». На ней оказался поврежденным один из атомных реакторов, и она пришла в Гибралтар за помощью. Еще в начале 2000 года в окрестностях Нью-Йорка рухнул на землю огромный «Боинг». И это случилось, как показало расследование, не в результате террористического акта, как об этом писали вначале газеты, а в результате банального короткого замыкания в одном из узлов двигателя.
Но самая крупная техническая катастрофа 2000 года произошла в Альпах в фуникулерном поезде, поднимавшемся на вершину 3200-метровой горы близ местечка Капрун в Австрии. Пожар, который вспыхнул в последнем вагоне этого поезда за несколько секунд до его входа в тоннель, привел к гибели 155 человек, в том числе детей, которые либо сгорели заживо, либо задохнулись. А между тем эти фуникулерные поезда считались настолько надежными, что их не оборудовали даже огнетушителями. Короткое замыкание привело и к большому пожару на Останкинской телебашне в Москве — все в том же августе 2000 года.
На этот раз обвинять в случившейся катастрофе Президента Российской Федерации не стали, хотя отдельные попытки такого рода были и здесь.
Литература
1. «Комсомольская правда», 16 августа 2000.
2. «Трибуна», 22 августа 2000.
3. «Версты», 22 августа 2000.
4. «Московский комсомолец», 21 августа 2000,
5. «Сегодня». 24 августа 2000.
6. «Время МН», 22 августа 2000.
7. «Комсомольская правда», 17 августа 2000.
8. «Комсомольская правда*. 18 августа 2000.
9. «Правда». 22 августа 2000.
10. «Независимая газета», 23 августа 2000.
11. «Известия», 24 августа 2000.
12. «Известия*, 25 августа 2000.
13. «Общая газета», 7—13 сентября 2000.
14. «Московский комсомолец», 22 августа 2000.
15. «Новая газета», 20—26 ноября 2000.
16. «Новая газета», 24—27 августа 2000.
17. «Вечерний клуб», 25—31 августа 2000.
18. «Ведомости», 24 августа 2000.
19. «Время МН», 24 августа 2000.
20. «Новая газета», 24—27 августа 2000.
21. «Сегодня», 25 августа 2000.
22. «Независимая газета», 5 сентября 2000.
23. «Общая газета», 7—13 сентября 2000.
24. «Независимая газета», 29 августа 2000.
25. «Тагесцайтунг», 16 августа 2000.
26. «Нью-Йорк тайме», 17 августа 2000.
27. «Мундо», 15 августа 2000.
28. Цит. по журналу «Коммерсантъ-Власть», 29 августа 2000.
29. «Эсслннер цайтунг», 17 августа 2000.
НОВЫЕ АКЦЕНТЫ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ
Российская делегация, которой на международном экономическом форуме в Давосе в конце января 2000 года был задан этот вопрос, предпочла просто промолчать. Даже российские политики и бизнесмены, которые приехали на этот раз в Швейцарию для неофициального обсуждения проблем мировой экономики, мало что могли сказать об экономических приоритетах будущего российского президента. Еще больше неясностей было тогда по вопросам направления и стиля внешней политики В. Путина.
В 1998—1999 годах частые смены премьеров и частые болезни президента Б, Ельцина вносили элементы нестабильности не только во внутреннюю, но и во внешнюю политику нашего государства. Однако и в первые месяцы 2000 года Владимир Путин, как исполняющий обязанности президента РФ, не имел еще тех полномочий и авторитета, которые позволили бы ему не только определять какие-либо новые направления или акценты внешней политики, но и решать накопившиеся с прошлых лет проблемы.
Еще осенью 1999 года, а затем и в первые месяцы 2000 года Владимир Путин провел много встреч в Белом доме и в Кремле с политиками разных стран. Однако это были, как правило, встречи не на высшем уровне, и главной целью иностранных государственных деятелей была не выработка каких-либо новых соглашений, а изучение ситуации в России и знакомство с новым российским лидером. Это и понятно: в стране происходила смена как политического режима, так и политических поколений. В 1998—1999 годах ни один из аналитических центров Запада не предсказывал появления во главе России такого необычного политика, как Путин. Здесь был список из 10—12 имен, но имени Путина в этом списке не было. Даже в ЦРУ, как оказалось, о Путине практически ничего не знали.