Саммит в Генуе начался 20 июля 2001 года. В повестке дня было много вопросов — от проблем бедности в мире до проблем клонирования человека. Главы государств и правительств восьми стран приняли совместное заявление по Ближнему Востоку. Но они не смогли преодолеть разногласий относительно ратификации Киотского протокола о защите внешней среды, уже одобренного большинством стран мира. Джордж Буш заявил о приверженности США общему делу борьбы с глобальным потеплением на планете, но выразил несогласие Америки с техническими параметрами Киотского протокола. Даже некоторые из союзников США считали эти возражения США неубедительными. Проблемы ПРО не обсуждались на общих заседаниях саммита, но они находились в центре внимания на встрече американского и российского лидеров 22 июля. За результатами этой встречи очень внимательно следили все участники саммита.
В. Путин не отступил от своих прежних позиций по ПРО, но он облек предложения России в более гибкие формулы. Речь шла о том, что договор 1972 года можно модернизировать, не разрушая, таким образом, всю систему международных соглашений. При согласии США на такой подход к проблеме Россия не будет возражать против проведения испытаний отдельных систем ПРО. Такие испытания уже проводились в США без согласования с Россией. Все эти испытания, по российским данным, кончились неудачей. Джордж Буш внимательно выслушал доводы и предложения Владимира Путина, но повторил свои прежние слова о том, что договор 1972 года «препятствует развертыванию системы противоракетной обороны и мешает дать ответы на новые угрозы». Поэтому США сохраняют намерение «выйти за пределы договора по ПРО». Но Буш здесь же сказал, что «Россия больше не является врагом Америки», что «угроза мировой безопасности не исходит больше со стороны Российской Федерации», что «новую конфигурацию стратегической безопасности нужно строить вместе с Россией», и что «в будущем можно думать о вступлении России в НАТО».
Еще перед встречей «восьмерки» в Генуе прозвучала угроза «террориста № 1» Усамы бен Ладена о возможности нанести удар по саммиту с воздуха, то есть с использованием летчика-камикадзе. Хотя некоторые из экспертов посчитали эту угрозу блефом, правительство Италии отнеслось к ней со всей серьезностью. Место для проведения общих встреч лидеров было изменено, а все воздушное пространство над Генуей было закрыто и круглосуточно патрулировалось итальянскими истребителями. Но главное беспокойство устроителям саммита доставили многие тысячи «антиглобалистов», главным образом молодых людей, которые устраивали бурные демонстрации и потасовки с полицией на улицах и площадях Генуи. Никогда в прошлом европейские и международные организации «антиглобалистов» не были столь активны.
Общая атмосфера на саммите в Генуе отличалась гораздо большей теплотой, чем год назад на Окинаве. И это было особенно ясно видно на встрече Буша и Путина, которая продолжалась несколько часов. Итальянская газета «Репубблика» писала: «...Встреча между политиками заканчивается хорошо, когда каждая из сторон извлекает из нее какую-то выгоду для себя, пусть даже и временную. Именно поэтому генуэзские беседы между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным закончились в атмосфере столь редкостного единодушия и праздничного настроения, что совершенно ошеломило как европейских руководителей, так и международную прессу. В действительности, Буш хотел получить свободу для проведения первоначальных испытаний системы противоракетной обороны, и он ее получил: это было неожиданное согласие, которое, помимо прочего, привело в явное замешательство европейских критиков НПРО, Ширака и Шредера, чья позиция на протяжении долгого времени вызывала нетерпеливое раздражение у «ястребов» из Вашингтона. Что касается Путина, то он получил то, в чем русские и он, в первую очередь, больше всего сейчас нуждаются: сознание своей значительности и уважение. Вовлекая Путина в серию консультаций на равных, Буш как бы засвидетельствовал, что Россия снова, после десятилетнего развала 90-х годов, стала самым важным собеседником для Соединенных Штатов, страной, с которой Америка должна поддерживать особые отношения и к которой должна относиться намного более почтительно и внимательно, чем даже к своим европейским союзникам».6
Позитивные результаты встречи В. Путина и Дж. Буша в Генуе не свидетельствовали, однако, о каком-то крутом повороте в отношениях между США и Россией. Изменились атмосфера, стиль, уровень и масштаб этих отношений, но не их существо
Не возражая категорически против проведения в Северной Америке очередной серии первоначальных испытаний некоторых систем ПРО, президент В. Путин, вернувшись из Генуи в Москву, поручил Министерству обороны ускорить проведение самых крупных за последние пятнадцать лет военных маневров российской стратегической бомбардировочной авиации и ракетных сил. И направление запусков межконтинентальных баллистических ракет, и маршруты российских стратегических бомбардировщиков предполагали наличие «условного противника» не на Юге или на Юго-Востоке, а на Северо-Западе и Северо-Востоке. По принятым всеми крупными державами правилам, районы учений и ракетных запусков были обозначены заранее. С особым вниманием за российскими маневрами готовились наблюдать в Пентагоне и штабе НАТО в Брюсселе.
Утром 11 сентября Владимир Путин находился в Кремле, предполагая наблюдать за самыми крупными учениями российских стратегических сил. Джордж Буш отправился в этот день в штат Флорида для встречи с учащимися одной из рядовых американских школ (поскольку во Флориде, как показали президентские выборы 2000 года, новый американский президент был не особенно популярен).
Неожиданные и драматические события 11 сентября 2001 года изменили, однако, ситуацию в мире и планы всех мировых политических лидеров.
Акты террора, совершенные 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, не имели прецедента в истории ни по масштабу, ни по изощренности, ни по последствиям, ни по степени успешности злого замысла. Необычайно сильным оказался и психологический эффект неожиданной и жестокой акции. Были продемонстрированы как новые возможности терроризма, так и новые возможности средств массовой информации, немедленно распространивших картины разрушения и смерти в Америке по всему миру.
Террористы действовали не ночью, как при взрывах домов в Москве и Волгодонске, а среди белого дня. Крушение двух высочайших башен Международного центра в Нью-Йорке и руины Пентагона могли наблюдать на экранах своих телевизоров в режиме реального времени миллиарды человек, и эти картины потом повторялись многократно. Рушились, однако, не только здания, но и тщательно выстроенные конструкции международной политики и безопасности. Поразительной казалась как неожиданность, так и сложность проведенной террористической операции, в которой одновременно действовали четыре группы террористов-самоубийц, в том числе несколько хорошо подготовленных летчиков-камикадзе. В качестве орудия смерти были использованы не бомбы или фугасы, не мешки с гексогеном, а большие самолеты гражданской авиации, которыми в США пользовались охотнее, чем поездами и междугородными автобусами.
Еще недавно сама возможность подобного рода акций могла бы показаться совершенно нереальной. Но теперь Соединенным Штатам, странам Европы, всему цивилизованному миру приходилось учитывать реальную возможность новых угроз и решать задачи, многие условия которых были не вполне ясны.
Михаил Горбачев сравнил события 11 сентября с Чернобылем, после которого мир стал жить и думать иначе. Но Чернобыль был крупнейшей в истории техногенной катастрофой, результатом халатности, а не заговора. Мы отказались от понятия «мирного атома», но не от атомных электростанций
Джордж Буш сравнил события 11 сентября с неожиданной атакой японской авиации и флота на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года, в результате которой были уничтожены главные силы Тихоокеанского флота США. Но тогда враг был известен и не скрывал ни своей ответственности, ни своих целей. А за гибель многих тысяч людей 11 сентября никто не взял на себя ответственность и не заявил о своих целях. Многие из противников США вспоминали об атомных бомбах, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки в августе 1945 года. Это был также акт устрашения, адресованный не только Японии. Но тогда шла война, и если бы атомная бомба оказалась в руках японских или германских генералов, они не стали бы колебаться.
Хотя удар по Америке был совершен при свете дня, он был подобен удару, неожиданно наносимому в полной темноте неизвестным врагом. Это был акт войны, причем тотальной войны. Но кто стоял за двумя десятками террористов-смертников? Имя Усамы бен Ладена уже 11 сентября звучало чаще других. Также было очевидно, что главная часть подготовки террористов должна была пройти не в горах Афганистана, а на территории самих США и в странах Западной Европы. И в этой подготовке могли участвовать сотни людей, сумевших, однако, остаться незамеченными. Америке бросил вызов безжалостный, но пока еще невидимый враг.
Не было сомнения в том, что люди, которые замышляли, планировали и финансировали акции 11 сентября, должны быть найдены и наказаны. Но возмездие могло стать только частью новой войны, формы и методы которой следовало еще определить, не создавая ни новых угроз, ни новых шансов для противника. Поведение и политика самой Америки были не безупречны, у нее имелось много врагов, и не только в «третьем» мире. Но как «наказать» религиозный фанатизм, национальный и политический экстремизм, идеологическую нетерпимость, а также нищету и отчаяние, толкающие людей в ряды террористических банд и в группы смертников? Как предотвратить превращение международного терроризма в дракона, у которого на месте одной срубленной головы будут появляться три новых?
Несомненной целью страшной акции 11 сентября было не только устрашение или «наказание» Америки. Задача состояла в том, чтобы показать уязвимость Соединенных Шт