По Уставу КПРФ внутри этой партии не должно быть никаких течений и фракций. Тем не менее в реальной действительности в такой крупной партии неизбежно происходило образование разных течений и групп. Одну из таких групп представлял генерал Альберт Макашев, воинствующие антисемитские высказывания и публичные заявления которого принесли КПРФ немалый вред. Есть ранее немыслимые в коммунистической партии группы и течения, тяготеющие к традиционной православной церкви. Есть очень активные поклонники Сталина и сталинизма. Постоянное и назойливое восхваление Сталина велось и продолжает вестись со страниц газеты «Советская Россия» и журнала КПРФ «Диалог». Любая критика в адрес Сталина в коммунистических СМИ отвергается, преобладает здесь не просто апологетика, но и прямая фальсификация. Часть членов КПРФ пытается восстановить в партийной пропаганде формулы 20—30-х годов. Но есть и такие коммунисты, которые предлагают объединить ценности сталинизма с догматикой российского православия. Например, один из теоретиков КПРФ Г. Александров предлагал соединить в идеологии и практике КПРФ «национально-государственную методику Сталина с православным вероучением», ибо только «православный сталинизм», по его мнению, «способен создать державную основу для форсированного возрождения русской государственности такой мощи и силы, равную которой мировая история не знала со времен Рима эпохи расцвета».21 Трудно рассчитывать на успех среди граждан России с такой убогой и зловещей программой.
В КПРФ никто всерьез не оспаривает лидерства Г. Зюганова, ибо только он сумел предложить своим приверженцам пусть и эклектичную и внутренне противоречивую, но всеобщую идеологию, которую партия заменить сегодня ничем не может. И это личная заслуга Зюганова перед партией. Его оппоненты из рядов КПСС, а потом и КПРФ Олег Шенин, Егор Лигачев, Виктор Анпилов, Виктор Тюлькин, Ричард Косолапое и другие, настаивая на более ортодоксальной марксистской идеологии, не смогли бы собрать вокруг себя авторитетную группу сторонников. Примеры Эдуарда Лимонова или Нины Андреевой из большевиков и «национал-большевиков» достаточно показательны. Конечно, идеологию «русского социализма» Геннадия Зюганова трудно отнести к числу коммунистических идеологий. Она составлена из фрагментов марксизма и ленинизма, из некоторых положений социал-демократической идеологии, но также из крупных блоков русского национализма и отретушированного сталинизма. В идеологии Зюганова находят место такие формулы давних веков, как «Святая Русь» и «Москва — третий Рим», а также «Самодержавие. Православие. Народность» — из XIX века. Г. Зюганов наделяет русский народ не только особыми моральными качествами, но и особой духовностью, которых якобы нет у других народов. Российская цивилизация уникальна и противостоит западной «атлантистской цивилизации». Немалую роль в идеологии Г. Зюганова играет не история, которой он пренебрегает, а геополитика. Геополитика Зюганова настаивает на изначальной враждебности Запада к России. В своей критике режима Г. Зюганов еще в 2000 году старательно отделял «предательскую политику правительства Грефа—Касьянова» от фигуры президента В. Путина. Однако в дальнейшем и Зюганов, и КПРФ неоднократно заявляли о переходе в решительную оппозицию к президенту В. Путину и в его внутренней, и особенно во внешней политике.
Одно из течений в КПРФ было связано с фигурой спикера нижней палаты Федерального Собрания Геннадия Селезнева. Профессиональный журналист и бывший редактор «Комсомольской правды» и «Правды» Г. Селезнев вошел после 1993 года в руководство КПРФ и был избран в Государственную Думу по списку КПРФ. Он имел репутацию умеренного и склонного к компромиссам политика, и именно эти качества позволили ему стать спикером Думы и удержаться на этом посту более семи лет. Однако уже в 2000 году Г. Селезнев начал выступать и в качестве самостоятельного политика, создав вначале общественно-политическое движение «Россия», а после конфликта с ЦК КПРФ и с Зюгановым и новую партию «Союз возрождения России».
Эта партия претендует в 2003 году на место в левой части политического спектра, т. е. на роль российской социал-демократичесской партии. Однако известность политика не следует путать с его популярностью. Известно, что все спикеры советского и российского парламентов, которые попытались в последние 14 лет вести самостоятельную политическую деятельность: Анатолий Лукьянов, Руслан Хасбулатов, Иван Рыбкин, потерпели поражение. Не преуспели в своих политических амбициях и спикеры Совета Федерации Владимир Шумейко и Егор Строев. Маловероятно, что Геннадий Селезнев и новый спикер Совета Федерации Сергей Миронов, который также создал непонятную для публики, но собственную «Партию жизни», станут исключением. В нашей политической системе спикер — это умелый политический посредник, а не председатель совета директоров.
Главные проблемы для КПРФ на выборах в декабре 2003 года может создать не образование Г. Селезневым еще одной умеренно левой партии, а активная социальная и патриотическая политика президента В. Путина. Не секрет, что значительная часть граждан России поддерживала на прошлых выборах избирательный блок КПРФ не столько из согласия с его программой или из симпатий к Г. Зюганову, сколько из протеста против политики Б. Ельцина и правительства Черномырдина—Немцова—Чубайса. Теперь многие из этих людей говорят: «Зачем нам в Кремле Зюганов, если там есть Путин...»
Около десяти партий, которые претендуют на внимание избирателей в 2003 году, относят себя к числу националистических партий и движений. В странах Западной Европы националистические партии располагаются обычно на правом или даже на крайне правом фланге политического поля этих стран. Это политические группы Ле Пена во Франции, Хайдера в Австрии, Фини в Италии. В России к этим политическим группам в 90-е годы был близок Владимир Жириновский со своей ЛДПР. Однако сегодня политическая позиция ЛДПР оказалась размытой и неопределенной, авторитет партии среди протестного электората упал до минимума. Многие наблюдатели сомневаются, сможет ли вообще ЛДПР преодолеть на выборах 5%-ный барьер и пройти в Думу. Все другие националистические группы и движения относятся к Жириновскому с крайней неприязнью, называя его не политиком, а «известным шоуменом». Почти все другие общественные деятели, которые публично относят себя к числу националистов, примыкают не к правому, а к левому политическому лагерю. По мнению экспертов, «вменяемая» националистическая идеология могла бы объединить от 10 до 15% избирателей. Однако такой идеологии в России нет, и разные группы националистов ведут между собой жесткую полемику. Никакой ясной националистической идеологии не было в России и в прошлом, как в XIX, так и в XX веках, и русский национализм всегда был скорее религиозно-философской, а не политической доктриной. Сходный характер имеет сегодня и религиозно-националистическая проповедь
А. И. Солженицына. Но у него нет последователей. В политическом, а не в философском пространстве национальную или «русскую идею* эксплуатировали в 90-е годы многие политические течения и партии: «Национальный фронт», «Конгресс русских общин", «Российский общенациональный союз», РНЕ, объединения казачества, партия «Евразия», «Национально-державная партия», группа «Русь», «Российская партия мира» и др. Однако никакого сотрудничества здесь не наблюдалось.
Нельзя не отметить, однако, что именно из этого пестрого националистического лагеря раздавались в 2000 и в 2001 годах самые восторженные отзывы о личности, заявлениях и призвании Владимира Путина.
«Путин — государственник и патриот, который намерен привлечь и задействовать на своей стороне весь потенциал общественной поддержки, — писали в газете “Завтра” А. Нагорный и А. Анисин. — Историю при нем будет творить уже не только и не столько «невидимая рука рынка», а труд и творчество масс. Это “философия общего дела”, и если она воплотится в реальную политику Кремля, то это сможет решительно изменить как внутриполитическую, так и международную ситуацию России. Путин выступает за сплочение всего общества в защиту национальных интересов России, он хочет преодолеть катастрофическое положение страны, и здесь он стоит не с демократической тусовкой в Москве, засевшей также в СМИ и на телевидении, а вместе с народом».22 Лидер партии «Евразия» Дугин попытался поднять В. Путина на еще более высокий пьедестал. «Владимир Путин — это “человек судьбы”. Он затребован ситуацией. Его вызвали и провели через карьерные преграды, которые просто так никем не преодолеваются, некие силы. Мы сейчас не должны даже раздумывать, мы должны вкладываться в Путина. Вкладываться не как во временный или карьерный ориентир — таких людей полно, — но мы должны вложиться в Путина творчески, потому что Путин — это функция, функция историческая и геополитическая. Это некий символ, некое значение, знак Евразии в переломный момент. И мы должны наполнить Путина и его власть евразийским содержанием».23 А по убеждению Д. Тукмакова, именно Путин, опираясь на армию, должен стать лидером русского национального движения. «Президент России, — восклицал Тукмаков, — кому, как не ему сам Бог велел спасти от бездны гибнущую нацию, превратиться из барина и администратора в вождя русского народа! Не вялыми новогодними посланиями, а беззаветным огнедышащим мессианством должен он опалять сердца людей — лишь тогда он вправе будет сказать с гордостью: “Я — русский президент!”»24
В. Путин, естественно, не может и не должен говорить о себе лишь как о «русском» президенте. Еще подводя итоги 2000 года, президент просил граждан России рассматривать его, Путина, не как символ, мессию или функцию, а как менеджера и управляющего, которого народ России принял на временную работу. Работа эта трудна, и для ее успеха президенту России нужна помощь российских граждан всех национальностей и всех политических и идеологических направлений.