В этой схеме старшинство Ярослава, который получил Новгород и тем самым опередил Святополка, позволяет подтвердить свидетельство Хроники Титмара Мерзебугргского. Автор указывает, что Владимир в это время гневался на Святополка и последний даже находился в заключении.
Установив старшинство среди сыновей Владимира, попробуем разобраться и с их матерями. Вышеслав, как старший по списку, должен был родиться раньше Изяслава. Первый ребенок от Рогнеды – Изяслав. Значит, Вышеслав должен был родиться от какой-то другой, первой жены Владимира. Такой брак мог быть заключен или в Новгороде, или во время пребывания Владимира в Скандинавии, когда ему было лет восемнадцать. Подтверждает такое предположение Иоакимовская летопись – в ней говорится, что матерью Вышеслава была варяжская княжна Олова. Затем следуют Рогнеда и гречанка, мать Святополка. Матерью Всеволода исследователи считают также Рогнеду. Матерью Святослава Иоакимовская летопись называет Малфриду. О ней упоминает и Начальная летопись, говоря, что она умерла в 1002 г. Некоторые споры среди исследователей вызывает определение матери Мстислава, в будущем князя Тмутаракани. Одни считают, что он был третьим, другие – четвертым сыном Рогнеды. Однако Иоакимовская летопись матерью Мстислава и Станислава называет Адель. Не вызывает сомнения, что матерью Бориса и Глеба являлась греческая (некоторые летописи называют ее болгарской) царевна Анна. Поскольку Борис и Глеб рождены в христианском браке, вероятно, по этой причине Владимир и «любил Бориса больше других». Ничего не говорят летописи о матери Позвизда и Судислава.
После смерти Владимира в 1015 г. судьба его десяти сыновей сложилась по-разному. Летопись повествует, что еще в 1014 г., «когда Ярослав был в Новгороде, давал он по условию в Киев две тысячи гривен от года до года, а тысячу раздавал в Новгороде дружине. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев отцу своему. И сказал Владимир: «Расчищайте пути и мостите мосты», ибо хотел идти войною на Ярослава, на сына своего, но разболелся». Следует думать, что сын перестал платить отцу ежегодную дань, и отец решил его проучить. Но в следующем году Владимир умер, не осуществив задуманного похода. Его смерть завязала интригу которую и по сей день пытаются разрешить многие исследователи. На Руси разгорелась жестокая братоубийственная война.
Русские летописи пишут, что виновником этой войны стал Святополк, который в день смерти Владимира находился в Киеве. Скандинавские саги обвиняют Ярослава. Историк С. М. Соловьев еще в XIX ст. высказал мысль, что Ярослав, при занятии киевского стола кем-либо из братьев, «не хотел быть посадником последнего в Новгороде и потому спешил объявить себя независимым». Оставим в стороне научные споры, а попытаемся восстановить хронологию событий.
Материалы русских летописей позволяют установить, что на начальном этапе борьбы в 1015–1020 гг. в ней принимают участие Святополк, Ярослав, Борис, Глеб, Святослав. Мстислав, князь Тмутаракани, вступит в борьбу с Ярославом позже. Об остальных братьях летописи речи не ведут, что позволяет думать о том, что они были пассивными наблюдателями тех бурных событий.
Обратимся к конкретным фактам, как их освещают русские летописи. «Когда Владимир собрался идти против Ярослава… то разболелся, [но] был у него в это время Борис. Между тем половцы [в это время] пошли походом на Русь». Нам представляется, что слухи о походе половцев исходили от Святополка. «Владимир послал против них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер июля в пятнадцатый день. Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве». Он и захватил власть в Киеве. Однако особой уверенности он в это время не чувствовал.
С одной стороны, киевлянам известны были его «грехи», за которые при отце он находился в заключении; с другой – отцовская дружина находилась под командованием младшего брата Бориса. В такой ситуации у Святополка, возможно, и вызрел план устранения с политической арены своих братьев. Летописец сообщает: «Святополк сел в Киеве по смерти отца своего, и созвал киевлян, и стал давать им подарки. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья их были с Борисом». Когда Борису и его дружине стало известно о смерти Владимира, то дружина предложила князю: «Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе». На это он ответил: «Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет у меня вместо отца». Такой ответ молодого князя не понравился дружинникам, и они ушли от него. Святополк мог бы успокоиться. Сильнейший соперник на это время, он сам признал верховенство старшего брата. Но какие-то «подводные течения» и, возможно, советы тестя, польского короля Болеслава, подталкивали Святополка к более решительным действиям. Летописец, по крайней мере, конкретно указывает на эти действия: «Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русскою землею». За короткое время по приказу Святополка умертвили Бориса, затем муромского князя Глеба и древлянского – Святослава.
Ярослав, когда получил – от своей сестры Предславы – известие о смерти отца и гибели братьев, стал готовиться к битве со Святополком.
Война между братьями шла около пяти лет. В ней принимали участие не только русские дружины, а и дружины варягов, населения северо-западных земель Руси, полки польского короля, полчища печенегов. В результате этой войны победу к концу 1019 г. одержал Ярослав, который и утвердился в Киеве. Однако в этом году он не стал еще единовластным правителем. В скором времени Ярославу придется вступить в сражение с младшим братом, тмутараканским князем Мстиславом. В том сражении Ярослав потерпит поражение. Киевскую Русь братья разделят между собой по течению Днепра. И только в 1036 г., после смерти Мстислава, Ярослав станет единовластным правителем Киевской земли.
А где же были другие, младшие братья? О Позвизде говорит только Густынская летопись. Автор указывает, что Владимир дал ему какое-то княжение на Волыни, и все. Станислав получил Смоленск. В братоубийственную войну не вмешивался, умер, предположительно, в 1036 г. Судислав в 1010 г. получил в правление Псковскую землю и находился там до 1036 г. В братоубийственную войну тоже не вмешивался. Однако после смерти Мстислава Тмутараканского Ярослав Мудрый «…всади… брата Судислава в поруб, оклеветан к нему», т. е. Судислава кто-то оклеветал. Можно предположить, что Ярослав Мудрый испугался новой братоубийственной войны и таким способом устранил своего противника. Судислав просидел в темнице почти 23 года. Лишь в 1059 г. о нем вспомнили племянники – дети Ярослава Мудрого. Они выпустили из тюрьмы своего дядю, совсем дряхлого старика, уже не опасного еще и потому, что у него не было детей. Однако с него на всякий случай взяли клятву, что он не будет отстаивать свои наследственные права. Судислав Владимирович сразу же постригся в монахи в киевском монастыре Св. Георгия, где и скончался в 1063 г.
За семейными делами князь не забывал и о делах государственных. Прежде всего следовало решить вопрос о дальнейшем пребывании в Киеве наемных варягов. От их жестокости и своеволия страдало местное население, поскольку они везде вели себя как завоеватели. Кроме того, за оказанную помощь в захвате Киева они стали требовать от Владимира уплаты дани, заявляя: «Этот город наш, мы его взяли, надлежит нам взять с города окуп по 2 гривны с человека». Но Владимир, боясь, что сбор денег вызовет гнев киевлян, упросил варягов немного подождать. Время шло, но денег не собирали. Варяги поняли, что князь их обманул, и тогда они стали упрашивать его отпустить их на службу в Византию. Владимир с удовольствием согласился отпустить варягов, но не всех. Толковых, храбрых и умных воинов он оставил на Руси, предоставив им в управление ряд городов и сел, а остальных отпустил в Царьград. От себя Владимир послал византийскому кесарю письмо, в котором писал, что идут к нему варяги, и советовал, «чтобы [царь] для их своевольства в городе их не держал, дабы не учинили зла, как они и в Киеве учинили, но разослал их раздельно, и назад не отпускал». Греческий кесарь выполнил просьбу русского князя.
Взамен варяжских дружин князь стал формировать русские полки по городам и всю свою жизнь не расставался со своей дружиной. Летопись указывает на то, что князь любил свою дружину и постоянно с ней советовался: «Каждое воскресенье решил он на дворе своем в гриднице устраивать пир, чтобы приходить туда боярам, и гридням, и сотским, и десятским, и лучшим мужам – и при князе и без князя. Бывало там множество мяса – говядины и дичины, – бывало в изобилии всякое яство. Когда же, бывало, подопьются, то начнут роптать на князя, говоря: «Горе головам нашим: дал он нам есть деревянными ложками, а не серебряными». Услышав это, Владимир повелел исковать серебряные ложки, сказав так: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра». Ибо Владимир любил дружину и с нею совещался об устройстве страны и о законах страны…» Именно эту русскую дружину и начал готовить князь к многочисленным походам. Походы эти почти не прерывались в течение 35 лет правления Владимира. По масштабам и расстояниям предпринимавшиеся походы превосходят аналогичные военные мероприятия всех русских князей того времени.
За скупыми строками летописи скрывается большая работа князя и его окружения по собиранию русских земель. Именно ко времени Владимира относится окончательное подчинение русскому князю племен, живших на восток от великого водного пути. Летописи повествуют, что в свое время Олег наложил дань на радимичей, а Святослав – на вятичей. Однако постоянное отсутствие Святослава в Киеве и междоусобие его сыновей, вероятно, позволило этим племенам обособиться и перестать платить дань Киеву. Неспокойно было и на западной границе. Поэтому Владимир со своими советниками в первые годы киевского правления решают нанести удары по этим территориям. Здесь князь выступает и как воин, и как дипломат, и как дальновидный политик.