Справедливость восторжествовала — по настоянию дочери Галича, А.Архангельской, в 1988 году он был восстановлен в Союзе писателей и в Союзе кинематографистов. В том же году была создана комиссия по литературному наследию А.Галича под председательством Б.Окуджавы.
Галич и Высоцкий острее многих других почувствовали и выразили одну из серьезнейших социально-политических и этических проблем нашего общества — проблему свободы и ее многообразных ограничений.
Будучи на 20 лет старше, Галич много раньше Высоцкого начал сочинять песни. В 1955 году он стал членом Союза писателей, а с 58-го членом Союза кинематографистов. Пьесы Галича «Вас вызывает Таймыр», «За час до рассвета», «Пароход зовут "Орленок"», «Много ли человеку надо» и другие были поставлены многими театрами страны. По его сценариям поставлены фильмы «Верные друзья», «На семи ветрах», «Государственный преступник», «Дайте жалобную книгу» и др. По радио пели его песни «Ой ты, Северное море» и «До свиданья, мама, не горюй, на прощанье сына поцелуй»...
В начале 60-х в Галиче внезапно просыпается бард-сатирик, и на свет одна за другой появляются песни, которые благодаря магнитофонным записям мгновенно становятся популярными. Самой первой песней этого цикла была «Леночка», написанная Галичем бессонной ночью в поезде «Москва — Ленинград» в 1962 году. За «Леночкой» потоком появились и другие: «Старательский вальсок», «У лошади была грудная жаба», «Тонечка», «Красный треугольник», «Аве, Мария», «Караганда», «Ночной дозор», «Памяти Пастернака», «Баллада о Корчаке», «На сопках Маньчжурии», «Летят утки»... Появляются все новые и новые песни, которые расходятся в многочисленных магнитофонных записях.
В марте 1968 по приглашению клуба «Под интегралом» Галич приехал в Новосибирск на фестиваль «Бард-68». На сцене зала Дома ученых в новосибирском Академгородке состоялось первое и последнее публичное выступление Галича в СССР, после которого начались его главные беды, закончившиеся изгнанием из страны.
О Высоцком тогда знала только компания Большого Каретного, а Галич был уже известен на всю страну. Но Высоцкий быстро догнал. Е.Евтушенко написал однажды, что популярность Галича была в брежневскую эпоху по ряду причин более «суженной», чем Высоцкого, но все же по стране бродило более полумиллиона магнитофонных пленок с записями его песен.
В литературе, посвященной авторской песне, не утихают споры о взаимном влиянии Галича и Высоцкого. Некоторые критики говорят о Галиче как об учителе Высоцкого, «во многом предвосхитившем его». Высоцкий в 60-е годы пел некоторые песни Галича: «Про маляров, истопника и теорию относительности», «Тонечка», «Памяти Пастернака».
Галич на правах старшего подходил к творчеству Высоцкого довольно строго. В ноябре 1974 года на вопрос: «Как вы относитесь к творчеству Высоцкого?» — Галич ответил: «У него есть замечательные произведения, но рядом с ними идет поток серых и невыразительных сочинений. А потом опять вырывается какая-то поразительная, прекрасная и мудрая песня. И если бы я мог давать советы, то я бы ему посоветовал строже подходить к тому, что он делает». Высоцкий к тому времени уже ощущал себя гением и неприязненно отнесся к такой оценке. О Галиче он однажды сказал: «...один элементу него сильный и преобладающий — сатирический. Может, поэтому музыкальный и текстовой отстают».
Интересную сопоставительную оценку обоим поэтам дал композитор Владимир Дашкевич: «Высоцкого часто относят к жанру авторской песни, но это неверно. Да, он пробовал себя в этом жанре, писал песни ярко социальные, протестные, но в этом амплуа уступал Галичу. Его «коронка» — это (может, не очень складно звучит) «отчаянные песни», в которых он не столько пел, сколько кричал — и не интеллигенции только, как Галич, а всему народу.
Кричал же он о том, что подходит опасная, роковая черта, за которой становится неизбежным распад коллективной души России. Вот о чем его вещи «Все не так», «Истопи ты мне баньку», «Чуть помедленнее, кони»... Он призывал сделать что-то всем миром, чтобы этого краха миновать. Отсюда — такой надрыв, безумное напряжение, сверхвысокий «вольтаж» его голоса и игры. Помню, в одной из наших бесед он признался, что боится умереть на сцене, играя Гамлета. Ведь и Гамлет кричал о том, что «неладно в датском королевстве», — но его не слышали или не хотели слышать».
Обобщая, можно сказать: у Высоцкого социальный протест в песнях был спрятан глубже, чем у Галича, другими словами — если Высоцкий представлял собой романтического сопротивленца, то Галич — злого и желчного.
В октябре 1973 года Галича приглашают в Норвегию принять участие в семинаре, посвященном творчеству К.Станиславского. Поездка не состоялась. «Меня вызвали в КГБ и сообщили о том, — вспоминает Галич, — что я никогда не уеду из страны с советским паспортом, то есть я не имею права. Так сказать, человек, который уже так клевещет и ведет такую враждебную деятельность внутри страны, не может быть выпущен за рубеж как представитель СССР. Мне предложили выйти из гражданства и тогда подать заявление. Лишь в этом случае мне будет разрешено покинуть страну. Я сделал это далеко не сразу, наверное месяцев через семь после этого. Я думал и нервничал, сходил с ума. И я понял, что меня вынуждают к этому, делают все возможное, чтобы я решился на этот шаг...» Галичу было предложено уехать из страны лишь по израильской визе, хотя он в Израиль не собирался. 25 июня 1974 года Александр Галич покинул СССР.
Путь Галича и Ангелины Николаевны лежал в Вену. Оттуда они отправились во Франкфурт-на-Майне, затем в Осло. Там они прожили год, Галич читал в университете лекции по истории русского театра. Затем переехали в Мюнхен, где стал вести на радиостанции «Свобода» передачу под названием «У микрофона Александр Галич». Наконец они переехали в Париж, где поселились в небольшой квартирке на улице Маниль. Однако судьба отпустила Галичу всего лишь три с половиной года жизни за границей.
Так совпало, что в день смерти Галича у Высоцкого был назначен концерт. М.Шемякин: «Этот концерт был как раз в тот день, когда погиб Саша Галич. Володя тогда много выпил... Никогда не забуду, он пел, а я видел, как ему плохо! Он пел, а у него ужасно опухли руки — и на пальцах надорвалась кожа. Кровь брызгала на гитару, а он продолжал играть и петь. И Володя все-таки довел концерт до конца. Причем блестяще!»
В Париже, кроме сочувствия к судьбе насильно изгнанного из страны Галича, Высоцкому довелось испытать и чувство разочарования в некоторых добровольных эмигрантах. Это о них его строчки:
И на поездки в далеко —
Навек, бесповоротно —
Угодники идут легко,
Пророки — неохотно.
Однажды он вместе с Шемякиным оказался в доме великого музыканта, гордящегося своим статусом «человека без гражданства».
М.Шемякин: «Помню, Высоцкий очень хотел познакомиться с Ростроповичем. Тот жил в роскошной квартире на авеню Фош, самый суперрайон. Все заставлено безделушками, которые он скупал у русских эмигрантов. Мы пришли. И Слава все время показывал свои ордена, медали: «Вот это от королевы...» И прочая, прочая... Высоцкий вышел, схватился за голову: «И это — Рострапович?!» Он был поражен этой буффонадой».
«НЕЗНАКОМКА»
Последней работой Высоцкого в этом году была роль Поэта в радиоспектакле «Незнакомка» по А.Блоку в постановке А.Эфроса.
Эта постановка появилась при не совсем обычных обстоятельствах. Началось все с того, что композитор Н.Богословский написал к «Незнакомке» музыку и предложил Эфросу поставить пьесу с использованием этой музыки. Эфрос колебался — блоковские пьесы пытались ставить на сцене многие, и всегда — неудачно. Богословский нашел выход: предложил поставить пьесу на радио.
Может показаться, что облик Высоцкого не совпадает с образом блоковского Поэта. Там — утонченность, изысканность. Но Эфрос, который, конечно, мог пригласить на эту роль любого актера или дать Высоцкому другую роль, все-таки остановил свой выбор на нем. Может быть, потому, что сам Высоцкий — поэт? Все остальные роли режиссер распределил среди своих постоянных сотрудников: в радиоспектакле заняты Ольга Яковлева, Михаил Козаков, Анатолий Грачев, Аркадий Песелев и их коллеги по Театру на Малой Бронной.
Премьера «Незнакомки» состоялась 10 июля следующего года. А затем вышел альбом из двух дисков.
ОКСАНА
В последние несколько лет отношения Высоцкого и Влади заметно ухудшились. На смену любви и искренности, которые были характерны для них обоих в первые годы супружества, пришли усталость и раздражение от общения друг с другом. Если раньше невозможность часто видеться играла им на руку, укрепляла их брак, теперь это только отдаляло супругов, вносило в их отношения непонимание. «Раньше она давала мне свободу, а теперь только забирает...»
Трагедия Высоцкого, в сущности, состояла в том, что он, трижды женатый, так и не смог найти свою женщину, с которой мог бы слиться воедино. Отсюда и душевный непокой, и пьянство, и «дурь».
Д.Боровский: «Марина была муза для него. А продолжительность любви?.. Если вы его почитаете — он никогда не обещал вечной любви...»
Общавшийся в то время с Высоцким писатель Юрий Нагибин записал в своем дневнике: «29 декабря 1977 года. ... Накануне Марина Влади проповедовала у нас на кухне превосходство женского онанизма над всеми остальными видами наслаждений. В разгар ее разглагольствований пришел Высоцкий, дал по роже и увел».
В.Золотухин, давая оценку стихотворным посвящениям Высоцкого, в частности Марине, однажды сказал: «Стихи — они всегда идут от сердца, из души. Другое дело, что любовь не вечна, и с годами страсть проходит. Высоцкий был чертовски обаятельным человеком, женщины его обожали, да и он — натура увлекающаяся. Марина многого не знала из его донжуанского списка, да и Володя, думаю, не подозревал, чем живет без него Марина...»