Высоцкий писал много посвящений своим друзьям, и каждое из них было добрым, выражавшим благодарность. И ему иногда писали дружеские посвящения, но и были попытки делать пародии. Высоцкому это не нравилось.
Однажды он спросил у Леонида Филатова:
— Ты такого-то знаешь?
— Ну. Знаю.
— Ну, так ты ему скажи — пусть он пародии на меня не поет.
— Почему?
— Потому. Меня нет в государстве. Как могут быть пародии на человека, которого нет?
Обидным для Высоцкого в этом году было выступление Г.Хазанова, где тот попытался пародировать его. Пародии писал сатирик А.Хайт. Это был моноспектакль «Мелочи жизни» по сказке А.Толстого «Золотой ключик», котором Хазанов со сцены пародировал различных популярных актеров и певцов, исполняя от их имени песни Буратино, Карабаса, Мальвины и других. Песню черепахи Тортиллы он исполнял от имени Высоцкого.
Высоцкий посчитал пародию провокационной: «Омерзительная, на мой взгляд, пародия, написанная Хайтом... Вот в этой пародии они выглядят отвратительно, на мой взгляд, в личную жизнь не постеснялись залезть.... Если в этом нет никакого намерения, то бог с ними, все равно неприятно. А если есть намерение, то надо в суд. Мне кажется, что люди от бессилия делают какие-то пародии — это нижайший слой. А есть высокий слой, когда за этим стоит большая социальная подоплека — как это Райкин умеет делать, Миша Жванецкий».
В суд Высоцкий не подал, ограничился телефонным разговором с Хазановым и написал по этому поводу стихотворение-ответ «Пародии делает он под тебя...».
«В РЕСПУБЛИКЕ ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕЙ...»
В конце сентября Высоцкий начинает большое турне по Северному Кавказу: сначала Ставрополь, Пятигорск, Кисловодск; а в октябре — Грозный, Махачкала, Орджоникидзе. Он самостоятельно и в составе сборных концертов проводит за пятнадцать дней более сорока выступлений.
В Ставрополе Высоцкий выступал с 20 по 27 сентября вместе с ансамблями «О чем поют гитары» и «Здравствуй, песня!». В каждый из указанных дней проходило по три концерта.
На этот раз его сопровождали В.Абдулов, Н.Тамразов и В.Гольдман.
Организованная «черными» администраторами практика сборных концертов стала обычной к этому времени и спасала от непомерных нагрузок. К тому же Высоцкий знал, что все ждут второе отделение — ждут и хотят слышать именно его.
В.Гольдман вспоминает: «В Ставрополе мы работали в цирке. Перед концертом подошли «товарищи из органов» и сказали, что будут «гости»:
— Владимир Семенович, надо, чтобы репертуар соответствовал...
Володя ответил:
— Я буду петь то, что пою».
Такой ответ представителю всемогущего КГБ соответствовал тому положению, которое он завоевал в народе. Он перестал бояться...
Тогда же в Ставрополе Высоцкий вновь встретился с Виталием Войтенко, который в 63 — 64-м годах был первым его администратором в концертной поездке по Алтаю и Казахстану. Опять затронули тему биографии Войтенко:
— Виталик, из этого можно сделать хорошее кино... Я напишу сценарий, и мы поставим фильм.
В следующем году вместе с Володарским он будет писать сценарий по сюжетам легендарной биографии...
В Грозном за четыре дня, с 3-го по 6-е октября, Высоцкий дал двенадцать концертов в довольно сложных условиях — выступления проходили под открытым небом, на стадионе ручных игр, вмещавшем десять тысяч зрителей. Только выкладываясь до предела, можно было донести песню до слушателя.
Там же, в Грозном, на местном телевидении сделали запись встречи актера с телезрителями. Все было как обычно: ответы на вопросы, рассказ о театре, о работе в кино, о работе над песней. Но, как уже многократно бывало...
Из распоряжения Гостелерадио ЧИАССР: «Фрагмент с участием В.Высоцкого в передаче «Телевизионная гостиная» в эфир не выдавать, видеорулон размагнитить. 25 октября 1978 г.»
Однако нашелся человек — Николай Воронцов, начальник отделения видеозаписи Грозненского телевидения, — который понял неразумность запрета и сохранил копии видеозаписи.
Всего три видеозаписи с Высоцким сохранились благодаря таким людям — в Таллине, Грозном и Пятигорске. Потом в 90-е годы их используют для фильмов и телепередач о Высоцком.
В напряженном графике выступлений Высоцкий выкроил время для встречи с учащимися СПТУ-1 и артистами местного театра.
В тот год в Грозненский национальный театр влилась большая группа выпускников театрального училища. Для них Высоцкий был непререкаемым театральным авторитетом, но в его рассказах о себе и театре не было ни капли назидательности, диктовки своего мнения. А в конце беседы он сказал: «Сейчас я вам спою песню, которую я пел всего два раза. Сейчас я исполню ее в третий раз. Я прошу вас не делать никаких записей на магнитофон. Я очень прошу вас... Это песня о вас. Я знаю историю и судьбу вашего народа, у меня в Казахстане очень много друзей чеченцев и ингушей. Они мне рассказывали историю вашего народа, и я дал себе слово, что я напишу песню о вас. Я долго искал материал, никак не мог подойти к этой песне и совершенно случайно поймал эту тему...»
Живу везде — сейчас, к примеру, в Туле.
Живу и не считаю ни потерь, ни барышей.
Из детства помню детский дом в ауле
В республике чечено-ингушей.
Они нам детских душ не загубили,
Делили с нами пищу и судьбу.
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетала с выхлопом в трубу...
Потом была длинная пауза. Никто не мог шелохнуться. Был какой-то шок, все сидели молча. И вдруг один заплакал, второй заплакал, третий... Плакали актеры старшего поколения. Больше песен он на этой встрече не пел, больше не хотелось говорить друг другу какие-то слова, потому что этой песней все было сказано.
По воспоминаниям В.Гольдмана, Высоцкий исполнял эту песню на стадионе в Грозном: «В Грозном Володя впервые спел песню про «республику чечено-ингушей» — о переселении чеченцев и ингушей за Урал после войны. Был стадион на десять тысяч, и там такое творилось! Шел сильный дождь, Махмуд Эсамбаев в белоснежном костюме, в своей знаменитой папахе встает на колено и пытается поцеловать Володину руку. Володя опешил: «Что ты, Махмуд, немедленно встань!» В это время прекратился дождь и люди зажгли тысячи факелов из газет, просто из бумаги, и этот вид потряс меня до глубины души...»
Эта песня об отчаянии и безнадежности актуальна и сегодня. Корни страшной гражданской войны в Чечне сегодня — из того времени, когда по приказу Сталина чеченский народ был депортирован с Кавказа в Казахстан...
Газета «Социалистическая Осетия» в номере от 5 октября анонсировала концерты в Орджоникидзе — 9, 10 и 11 октября, в которых также принимали участие А.Махмудов, Н.Нурмухамедова и ВИА «О чем поют гитары».
Вернувшись из этой поездки в Москву, Высоцкий сказал своей матери: «Я так был там обласкан» — и показал подарки: огромную чабанскую папаху белого цвета и маленькую фигурку чеченца.
Последнее время Высоцкого стала раздражать не только атмосфера внутри театра, а и вне его. Он устал от поклонников и поклонниц, они уже стали просто мешать ему жить:
— Ну, опять... Эти сумасшеччие!..
Он так и говорил — «сумасшеччие», через два «ч».
Особенно наглых и беспардонных он отшивал довольно грубо. Но они узнавали адрес, проникали в дом, спали на лестничных площадках, а ночью часа в два-три звонили в дверь. Другие ждали до утра, чтобы только увидеть. Пять раз за пять лет на Малой Грузинской менялся номер телефона, а в репертуарном сборнике Театра на Таганке, в котором печатаются телефоны всей труппы, не печатали его домашнего телефона.
Завкадрами Е.Авалдуева, отдавая ему огромные кипы писем, говорила:
— Володя, смотри, сколько влюбленных девушек!
— Елизавета Иннокентьевна, это не влюбленные, это — сумасшеччие! Когда я пою, у них в мозгах что-то происходит.
Еще раньше возникшее желание оставить театр стало укрепляться. Но нужно было сыграть еще одну роль. Во-первых, обещал сыграть, а во-вторых, уже начал мысленно вживаться в роль и появился азарт.
«ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»
Роль Свидригайлова стала для Высоцкого последней на сцене. После нее он пел, снимался, писал, но в театре ничего больше уже не сделал. Не успел... Да и отношения с театром, где прошла почти вся его актерская жизнь, были не такими ясными, как это казалось раньше.
Репетиции спектакля, которые начались еще в конце 76-го года, проводились редко и возобновились осенью 78-го. За год до этого Любимов уже поставил спектакль с этим названием в Будапеште. Тогда он только нащупывал композицию, которая легла в основу сценических решений спектакля на «Таганке». В результате любимовский спектакль получился о человеке, который загнан в темный угол своей совестливой душой, своей мыслью, а по другую сторону от него лежит огромный и враждебный мир.
В начале 78-го года Ю.Карякин, который написал инсценировку по роману Достоевского, пригласил Высоцкого посмотреть этот спектакль в «Современнике». Там очень сильно играл Раскольникова Константин Райкин. Посмотрели. Высоцкому спектакль понравился. И тут он сказал, что уходит из театра. Карякин, чуть не на коленях, стал умолять его: «Останься и сделай Свидригайлова!» Может, просьба Карякина, а скорее, сильно развитое чувство актерского азарта — понять роль и сыграть по-своему, заставило включиться в репетиции.
Получилось не сразу, но быстро. Высоцкий стал репетировать, когда А.Трофимов, игравший Раскольников а, настолько вошел в роль, что поначалу просто забивал Высоцкого. А по сюжету все должно было быть наоборот.
И вот 26 декабря прогон спектакля. Присутствующий на репетиции Карякин пытался подвести какую-то философскую базу словесной дуэли между двумя персонажами. И вдруг Любимов вскочил из своего кресла и разъяренно закричал на Высоцкого: «Да не слушай ты этого Карякина с его философией! Ты представь себе, что это не Раскольников, а мерзавец из Министерства культуры не пускает тебя в Париж!»