Володя спорил, приводил конкретные примеры верности в дружбе даже самых отпетых, но в конце концов все-таки уступил: «Понимаешь, Чингиз, все это нельзя воспринимать слишком буквально… "Блатные" песни — это целый жанр, пусть сентиментальный, мелодраматический, но очень искренний. Мои песни, что ни говори, — это стилизация. Форма, в которой мне удавалось, я надеюсь, выразить очень простые, очень искренние человеческие чувства, характеры, конфликты. В "серьезной" песне все, о чем я рассказываю, могло прозвучать несколько… ну, фальшиво, что ли… — Володя улыбнулся. — А это — притча или, если еще проще, — сказка. Простая честная сказка…»
Долго еще беседовали, спорили — все под аккомпанемент клаксона детского автомобильчика, на котором с упоением разъезжал весь вечер по квартире младший сынишка Марины; время от времени он останавливался, чтобы, нежно прижавшись к Володе, поговорить с ним немного по-французски.
А потом Володя пел. Ей-богу, до сих пор, когда мы прослушиваем эту запись, нам кажется, что никогда он не пел так хорошо, свободно, с таким подъемом и удовольствием. «Райские яблоки», «Баллада о старом доме», «Таможня», «Загранкомандировка»… Честно говоря, мы считаем, что у нас дома Высоцкому «пелось» лучше, чем где бы то ни было, раскованнее, веселее, приятнее; впрочем, настаивать на этой версии не будем, известное дело — «каждый кулик свое болото хвалит»…
Когда прощались, Володя сказал очень искренне:
— Аркаша, Жора, спасибо за Чингиза. Вы мне сегодня подарили его, а я ведь давно мечтал с ним познакомиться… Теперь будем дружить вместе…
Увы, это тоже осталось в области мечтаний.
Ужасно грустно, когда мечты, особенно мечты реальные, не осуществляются. Владимир Высоцкий пережил немало счастливых мгновений, но горечи изведал, пожалуй, еще больше. Были у него свои «болевые точки», одна из них — огромное, хотя, наверно, и наивное желание стать членом Союза писателей. Казалось бы — что Зевсу гекатомба, что Высоцкому
формальная принадлежность к литературному сообществу, когда он и так был увенчан лаврами всенародного почитания, которыми, к слову, очень немногие писатели могут похвалиться.
Конечно, здесь нелишне вспомнить, кем был Высоцкий формально, никаких наград и регалий, ординарный актер рядового, хотя и популярного театра, в самом низу театральной иерархии, с грошовым окладом, и как говорил, горько усмехаясь, Володя — «и ничему я не член».
Может быть, его желание было несколько детским: в нем ведь до конца сохранилось прекрасное мальчишество — в этом серьезном, умном, настоящем мужчине.
А может быть, вся окружающая ситуация порождала в нем некую неуверенность в собственном поэтическом даровании — кто это знает?.. А ведь такое могло быть: мы сами присутствовали при его разговоре с маститым поэтом — и очень, на наш взгляд, талантливым, — который снисходительно, со своих олимпийских высот, объяснял Высоцкому разницу между стихами и текстами песен, даже самыми лучшими текстами. Володя, стиснув зубы, играя желваками, слушал, не спорил, ни единым словом не возразив, спрятал в папку свои стихи. Взорвались, наоборот, мы — никакие не поэты — и сказали мэтру все, что мы думаем о его снобизме и высокомерии. Но «выступали» мы непрофессионально, и поэт нас тоже снисходительно похлопал по плечу, как перед тем Володю.
Нас не убедил его авторитет — мы считали тогда и сейчас уверены, что литературоведы, критики, да и сами поэты еще скажут свое профессиональное слово о замечательном и самобытном мастере, который создал, на наш взгляд, целую эпоху в современной русской советской поэзии.
Уже сейчас об этом говорят. Тогда — не хотели. В том числе и знаменитые поэты, ныне оказавшиеся в друзьях Высоцкого… Он не дождался признания своих именитых собратьев, и только миллионные, невиданные толпы людей на его похоронах, вечноцветущий могильный холм побудили их разглядеть и признать его замечательный дар. Уже посмертно Высоцкому присудили приз за лучшее исполнение мужской роли в телевизионном фильме «Место встречи изменить нельзя» на Всесоюзном фестивале в Баку; посмертно издали первую книгу стихов — отнюдь не лучшую по составу — и выпустили первую пластинку нормального размера; посмертно назвали его именем планету и присудили Государственную
14-263 премию СССР за роль Жеглова; посмертно выходит и эта книга.
А надо бы — при жизни.
Может, это будет всем нам уроком. Ведь воистину, что нужно гению для счастья? Только любовь да немного человеческой благодарности…
Много было встреч с Володей, споров, теплых, доверительных разговоров, очень личных оттенков в отношениях, эпизодов из личной жизни. Все это, конечно же, очень интересно его почитателям.
Но в любых воспоминаниях об ушедшем должно присутствовать чувство меры. Ведь писал же Высоцкий:
Я не люблю…
…когда чужой мои читает письма,
заглядывая мне через плечо…
Остановимся и мы, воздав дань искренней любви и уважения замечательному художнику — поэту, музыканту, певцу, артисту, — чьим главным даром навеки остался талант быть Человеком.
Владимир Высоцкий на концертном выступлении.
С мамой — Ниной Максимовной Высоцкой. 1941
С Евгенией Степановной и отцом Семеном Владимировичем. Германия. 1948.
В Эберсвальде. 1948
На даче в Валентиновке. 1951.
С друзьями на ВДНХ. 1954.
С Изой Высоцкой. 1957.
Галилео. "Жизнь Галилея" Б. Брехта
С Валерием Золотухиным. Первые годы в Театре на Таганке.
Хлопуша. "Пугачев" по С.Есенину.
Керенский. "Десять дней, которые потрясли мир" по Дж. Риду.
Свидригайлов "Преступление и наказание" по Ф. Достоевскому
Гамлет. "Гамлет" В.Шекспира.
С Юрием Любимовым.
Лопахин. "Вишневый сад" А.Чехова.
По окончании спектакля.
Владимир Высоцкий в кинофильмах:
"713-й просит посадку".
"Увольнение на берег".
"Служили два товарища".
"Сказ про то, как царь Петр арапа женил".
Маленькие трагедии".
Плохой хороший человек".
Хозяин тайги.
Место встречи изменить нельзя.
С Владимиром Акимовым. 1954.
С художником Михаилом Шемякиным.
На прииске. В гостях у Вадима Туманова.
Новоселье на Малой Грузинской. 1975.
С Мариной Влади.
Вместо послесловияВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ КАК ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ
Всеобщность, общественная значимость явлений художественной культуры имеет свою специфику. Нередко это — единичное, некое «исключение из правила», выражающее, однако, какую-то важную тенденцию развития литературы и искусства. Так случилось, в частности, с творчеством В. Высоцкого, еще недавно казавшимся кому-то (многим и сейчас) чуть ли не периферийным ответвлением реального художественного процесса, своего рода «нонсенсом», не имеющим прямого отношения к волнующим нас общественным проблемам и вопросам. Но это не так. В. Высоцкий, без высокопарных деклараций и обещаний, реализовал на деле, в самом творчестве, первейшую потребность настоящего художника-гражданина — сказать правду о времени и о себе.
О Высоцким написано и сказано уже немало. Вопрос в том, насколько наши попытки объяснить этот феномен основательны и результативны, т. е. раскрывают истоки, закономерность возникновения, художественную и общественную ценность его творчества. Понятно стремление найти и обозначить его место в искусстве, среди поэтов «хороших и разных». Без таланта, конечно, нельзя, просто ничего не получится. Но для того, чтобы талант проявился, надо, чтобы он понадобился, отвечая своим появлением каким-то потребностям общества и времени. Подход к оценке смысла поэзии для нас вполне естественный, можно сказать — традиционный. В соответствии с точным наблюдением: «Поэт в России больше, чем поэт!»
Вряд ли кто будет настаивать на том, что стихи Высоцкого «гениальны», музыка его песен свидетельствует о выдающемся композиторском даре, а исполнение их самим поэтом совершенно с вокальной точки зрения. Но все вместе взятое образует некий сплав — уникальный, индивидуально-невоспроизводимый, оказывающий на слушателей сильнейшее воздействие. Его творчество неразложимо, целостно в самой основе, существе своем, требуя от того, кто берется о нем судить, такого же целостного подхода и оценки. При этом надо по возможности полнее учесть то обстоятельство, что Высоцкий появился не «вдруг» и не сам по себе, а в составе некой особой ветви литературы и искусства 60—70-х годов, представленной именами Б. Окуджавы, Н. Матвеевой и других наших поэтов-бардов. (Не знаю, как они сами относятся к тому, что их называют так, но они именно барды, то есть поэты-певцы и декламаторы, если исходить из социальной функции и жанровой характеристики их творчества.) И стало быть, творчество Высоцкого нельзя понять вне общего контекста развития нашей художественной культуры последних десятилетий.
Начать надо с того, что явление это — Владимир Высоцкий — сложное, весьма противоречивое, озадачивающее многих и многим. Попробуйте, скажем, объяснить неубывающую популярность его как барда, поэта-песенника, и вы столкнетесь с самыми полярными ощущениями и оценками, которые придется принять во внимание. Это если считаться с тем, что люди по-разному воспринимают одно и то же явление, и не считать пределом формулу «о вкусах не спорят». Спорят — как! Ведь для одних (очень многих!) — это почти кумир, откровение, «охрипшая совесть» целого поколения, принимаемый почти безоговорочно во всем, что им сочинено и напето. А для других (их тоже предостаточно!) — он не более чем модное явление, «хрипун», сочиняющий «на потребу» сомнительного свойства песенки и подыгрывающий невзыскательному вкусу. Эта полярность, резкость несовпадений в оценке одного и того же явления либо связана с различием вкусов и эстетического критерия, либо затрагивает общую проблему отношения искусства к действительности, то есть носит мировоззренческий характер. Перед нами отнюдь не тот случай, когда крайности сходятся. Убедиться в этом можно на конкретных примерах.