На съёмки приезжал автор сценария Борис Можаев, но был он там недолго. Все таёжные сцены мы снимали в Москве в павильоне. Вот вся глухомань тайги, которую вы видите в фильме, – это всё павильонные съёмки. В тайге снимать невозможно. Сделал шаг – и провалился, поэтому с аппаратурой туда не сунешься. И даже та сцена, в которой поют Высоцкий и Золотухин, – это тоже снято в первом павильоне “Мосфильма”». [6]
Владимир Высоцкий в перерыве между съемками. Усть-Мана
Вот это, пожалуй, самый неожиданный для меня момент! А зачем же тогда была нужна упомянутая выше палатка-шатёр?
Не помнит о написании в Выезжем Логу «Баньки по-белому» и оператор картины Александр Двигубский. Более того – о том, что песня написана именно во время съёмок «Хозяина тайги», он услышал только от меня. Думается, это тоже интересный факт. Спустя сорок с лишним лет нам кажется, что все новые песни Высоцкого принималась его современниками с непременным восторгом. Как видим, иногда даже лучшие из них воспринимались по разному: В. Золотухин и Л. Пырьева были потрясены, а Е. Фёдоров и А. Двигубский пропустили.
«После съёмок собирались иногда, – рассказывал мне А. Двигубский. – Высоцкий пел нам. А однажды был случай – он предложил спеть кому-нибудь ещё, так один из актёров спел нечто очень советское. Спел он ту песню специально, из верноподданнических чувств, чем шокировал всех, – и Высоцкого в том числе. Все так замолчали ненадолго – а потом Высоцкий продолжил петь.
В Выезжий Лог было просто паломничество – народ ехал толпами. Я на этих сборищах ни разу не был, просто знал, что люди приезжают посмотреть на Высоцкого. Несколько раз мы с ним бывали на охоте, но ничего не добыли, так просто с ружьями по лесу походили. А вот о том, что он там песни написал, я не знал». [7]
Процессом работы Высоцкий доволен не был. По словам В. Золотухина, Высоцкий сказал:
«“Пропало лето. Пропал отпуск. Пропало настроение”. И всё из-за того, что не складываются наши творческие надежды. Снимается медленно, красиво и не то… На площадке постоянно плохое, халтурное настроение весь месяц и ругань Высоцкого с режиссёром и оператором… Назаров переделал сценарий, но взамен ничего интересного не предложил». [2]
В таком же ключе вспоминала о съёмках и Л. Пырьева:
«Он (Высоцкий. – М. Ц.) прекрасно поправлял текст сценария, который, конечно, желал лучшего. Да, он вмешивался и в построение роли, и я тогда уже убедилась, что он мог бы прекрасно ставить фильмы как режиссёр». [3]
В конце концов Высоцкий с Золотухиным не выдержали и, едва дождавшись окончания съёмок, улетели в Москву. Летели, что называется, зайцами, а с зайца-Высоцкого плата во все годы бралась одна и та же.
«Борт уже был готов. Все пассажиры были в салоне, экипаж был на местах. Я уже жду команду от диспетчера запускать двигатели и вылетать, – рассказывал мне командир корабля В. Кононенко. – Вдруг появляется мой приятель, художник, а с ним – Высоцкий с Золотухиным. Приятель мне говорит: “Они не могут улететь, нет билетов. Поможешь?” – “Ну конечно, помогу”, – говорю.
Ну мы забрали их. А сажать куда? Салон занят был полностью – ну так мы их в кабину посадили. Мы Высоцкого оттуда выпустили на пятнадцать минут, – только поесть, а всё остальное время мы его вопросами одолевали и песни он нам пел. Я его посадил на место бортмеханика, там он и сидел всю дорогу. Нас приятель мой представил друг другу, и потом всё общение шло на “ты”, как бы в знак особого доверия. Песни Высоцкого некоторые я тогда уже, конечно, знал, но тогда услышал новую – про Як-истребитель. Володя рассказал, что эта песня произвела большое впечатление на старого лётчика, который воевал в время Великой Отечественной войны. Он сказал ему: “Володя, ты вроде как со мной в кабине сидел”.
Владимир Высоцкий и Лионелла Пырьева в перерыве между съемками
В общем, длинная и содержательная беседа у нас вышла – о работе его, о песнях, о статье “О чём поёт Высоцкий”, которая в тот год была в “Советской России”. Володя сказал, что очень ему та статья навредила. Ну а потом я его спросил: “Володя, а какая твоя норма?” Ну я знал же, что он выпивает. Я ожидал, что он скажет что-то вроде – стакан, пол-литра, литр. А его ответ был совсем неожиданный: “Три дня”.
Он нас пригласил в Таганку – и однажды мы действительно решили пойти. Пришли в театр, нашли его, но день был для нас неудачный. Была сессия Верховного Совета СССР, и весь зал был закуплен. Володя, правда, был готов помочь нам, как мы когда-то помогли ему, и провести в зал без билетов. Но мы же в форме, нас видать далеко и отовсюду, так что мы решили прийти в следующий раз. Да так больше и не собрались» [8].
Хорошую прессу фильм не получил, да и сам Высоцкий ролью доволен не был. Тем не менее права А. Блинова, которую я цитировал выше: благодаря Высоцкому фильм всё-таки не забыт. Кстати, в год выхода «Хозяин тайги» занял в прокате 20-е место, его посмотрели 26,8 миллиона зрителей. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что все эти миллионы собрал именно Владимир Высоцкий.
Глава: 20Фильм: Служили два товарищаДата: 1968
Как сказал сам Высоцкий, для него все съёмки в Одессе делятся на два периода – «бородатый» и «усатый». «Бородатый» период – это 1966 год, съёмки «Вертикали» и «Коротких встреч». Два персонажа, похожих друг на друга не только внешне, но и внутренне. «Усатый» период пришёлся на следующий год. И снова два персонажа Высоцкого имеют очень много общего – подпольщик Бродский-Воронов в «Интервенции» и поручик Брусенцов в «Служили два товарища». (Премьера этого фильма состоялась 21 октября 1968 года.)
В общем-то, разница между ними исключительно политическая. Один персонаж «красный», другой – «белый». В остальном же большевик-пропагандист и офицер Белой армии – близнецы-братья.
Каюсь, долгое время я отдавал предпочтение исполнению Высоцким роли Брусенцова. Через много лет, посмотрев обе ленты по многу раз, я понял, что это исключительно из-за того, что никогда не питал слабости к коммунистической идеологии. Если же посмотреть на исполнение обеих ролей беспристрастным взглядом, то они вполне равноценны.
Оба разбираемых персонажа Высоцкого – это прежде всего мужчины и патриоты. Не те мужчины, которые побоятся показаться тряпками, если помогут женщине донести тяжёлую сумку, и не те патриоты, которые сообщают о своей любви к Родине каждому, кто готов их слушать. Они профессиональные воины. Просто один, как было принято говорить, боец невидимого фронта, а другой находится на передовой фронта настоящего.
Такое моё видение этих ролей. Примерно так же оценивал их и сам Высоцкий:
«Я снимался в городе Одессе в двух разных картинах. Одна из них называется “Интервенция”, она ещё не вышла на экраны. В этой картине я играл роль большевика-подпольщика Бродского, очень рискованного человека, который действовал в Одессе. Его фамилия Ласточкин была… Это был известный человек, революционер, который в девятнадцатом году занимался агитацией в войсках интервентов. Его поймали, он был расстрелян, этот Ласточкин, его именем названа улица. Но вот я играю там этого человека, который сделал дело…
Мосфильм. Высоцкий в роли поручика Брусенцова
В общем, всё, что возможно в этой жизни, он успел сделать, и поэтому он идёт на смерть без истерик, довольно спокойно, понимая: ну что ж, так пришлось. Он выиграл всё-таки, несмотря на то, что погибает.
А второй человек, который находится по другую сторону баррикад, но действовал тоже в девятнадцатом же году, тоже в городе Одессе и тоже примерно в таком же возрасте, только это был белогвардейский поручик Брусенцов, которого я играю в фильме “Служили два товарища”. Саша Брусенцов. Человек очень талантливый, сильный и смелый, умеющий воевать и любить, но только, к сожалению, он не понял, куда идёт Россия, и оказался по другую сторону баррикад. И вы помните, что он такой “пир во время чумы”, как он устраивает свадьбу (если вы смотрели картину) перед самым отъездом. И как только оказывается на палубе парохода, понимает, что он теряет Родину, он пускает себе пулю в рот на палубе уходящего за границу парохода. И он падает, и над ним смыкаются волны, и даже никто не обратил внимания, – был человек, и нет человека». [1]
О том, как Высоцкий получил роль поручика Александра Брусенцова в картине, поставленной режиссёром Е. Кареловым, рассказывает он сам в письме к Л. Абрамовой:
«Моё утверждение проходило очень трудно. Т. е. все были за меня, а Гуревич, тот, что начальник актёрского отдела на “Мосфильме”, кричал, что дойдёт до Сурина[9], а Карелов тоже кричал, что до него дойдёт. Тогда Гуревич кричал, что он пойдёт к Баскакову и Романову[10], а Карелов предложил ему ходить везде вместе. Это всё по поводу моего старого питья и “Стряпухи” и Кеосаяна. Всё кончилось просто. Карелов поехал на дачу к больному Михаилу Ильичу Ромму, привёз его, и тот во всеуслышанье заявил, что Высоцкий-де его убеждает, после чего Гуревич мог пойти уже только в жопу, куда он и отправился незамедлительно». [2]
Почему надо было привозить именно М. Ромма (к тому же больного), а не кого-то другого из числа маститых кинематографистов? Пока запишем в загадки.
Один из авторов сценария, В. Фрид, говорил потом:
«Мы посмотрели кинопробу и поняли, что именно таким, как играл его Высоцкий, и должен быть Брусенцов, – да, – невысокий, кряжистый, какой-то “непородистый”. Зато в каждом движении – характер, яростный темперамент, а в глазах – тоска и ум.
Когда в просмотровом зале зажёгся свет, оказалось, что пришёл посмотреть на себя и сам Высоцкий. Он сидел, слегка смущённый, застенчиво улыбался и, по-моему, не очень верил в то, что роль отдадут ему: знал, что стереотип режиссёрского мышления – великая и недобрая сила… (Надо сказать, что Карелов на всякий случай уже пробовал на роль Брусенцова и Олега Янковского. Получилось совсем неинтересно: Олег играл на пробе всех поручиков, которых видел до этого в кино.)». [3]