<…> Хотя роль была не главная, он относился к ней на редкость ответственно и дисциплинированно. Я вспоминаю один случай. У Володи оказался единственный свободный от спектакля и репетиций день перед отъездом на зарубежные гастроли. В театре шла подготовка к отъезду, работали без выходных. На этот единственный день и была назначена важная съёмка в Ленинграде. С трудом освободили всех партнёров, кого на всю смену, кого – на несколько часов. Как назло, вечерний спектакль в Москве заканчивался поздно, и на “Стрелу” Володя не успевал. Договорились, что он прилетит в день съёмки утренним самолётом. Нетрудно представить себе нервное напряжение съёмочной группы. Если эта съёмка по каким-либо причинам сорвётся – собрать всех участников удастся не раньше чем через месяц. А это уже ЧП. По закону бутерброда, падающего всегда маслом вниз, в то злополучное утро поднялась метель. Ленинград самолётов не принимал, аэропорт слабо обнадёживал, обещая улучшение обстановки во второй половине дня. При максимальном напряжении снять сцену за полдня не удастся.
Подготовка к съёмках картины «Единственная». Ленинград. «Ленфильм»
Высоцкий и Елена Проклова
Все сидели в павильоне с “опрокинутыми” лицами, проклиная погоду и не находя выхода. И вдруг (это вечное спасительное “вдруг”) вваливается Володя, на ходу надевая игровой костюм, а за ним бегут костюмеры, гримёр, реквизитор с термосом горячего кофе. “Володя, дорогой, милый! Каким чудом? Администрация с аэродрома звонит – надежды нет!” – “А я ребят военных попросил. Они и в такую погоду летают. К счастью, оказия была. За сорок минут примчали!”» [1]
Впрочем, собрать всё равно удалось не всех.
«Фильм снимался в Ленинграде, – вспоминала Е. Проклова, исполнительница роли Тани, – но в павильонах “Ленфильма” мы с Высоцким никак не могли совпасть из-за своей вечной – моей и его – занятости. В итоге картина плохо двигалась, и режиссёр Хейфиц предложил нам сниматься поодиночке. На экране мы признаёмся в любви друг другу, но в павильоне каждому из нас “подыгрывал” режиссёр. Потом всё было соединено воедино на монтаже». [4]
Аналогичная история произошла у Высоцкого и в сцене с Манюней, сестрой Николая Касаткина, роль которой исполнила народная артистка РСФСР Лариса Малеванная:
«Меня часто просят рассказать о совместных съёмках с Высоцким. А их не было. Я вхожу, мне режиссёр говорит: “Вот там сидит Высоцкий. Поклонись ему”. А в другой раз приехал Высоцкий, так ему сказали: “Вон там стоит Малеванная”. Так что сцена целиком смонтирована». [5]
Ленинградская актриса Галина Чигинская в картине исполнила роль одной из девушек – участниц хора.
«У меня с Высоцким было две сцены – в начале фильма сцена встречи Николая из армии, а потом сцена хора. Приватного общения у меня с Высоцким не было, это были чисто производственные контакты. В сцене встречи из армии очень много снято порознь, это же чувствуется. План на Проклову, план на Золотухина, план на Высоцкого. Там всё кусочками снималось. Высоцкий на съёмках был наскоками, наездами. Как теперь молодёжь говорит, в компании он не тусовался». [6]
«Мне он запомнился очень замкнутым человеком, – подтверждает сказанное выше Людмила Гладунко. – В ту пору популярность его была уже очень велика, и народ к нему сразу бросался. Мне кажется, что у него было такое желание, что лучше б его не узнавали». [2]
Заслуженная артистка РСФСР Людмила Соколова, исполнительница роли матери Николая Касаткина:
Высоцкий в сцене «Возвращение Николая»
«Я понимала, что он талантлив необыкновенно, даже велик. Я наблюдала его и любовалась им. А он был таким незаметным, стоял скромненько в сторонке – даже не садился. Ждал, когда начнут снимать его дубль, или слушал объяснения режиссёра. Кто-то шебуршился, кто-то хохмил, кто-то смеялся, а он… ничем не выделялся. Никаких претензий! Все задачи, которые ставил перед ним Хейфиц, он выполнял, не помню, чтобы ему что-то не нравилось или чтоб были столкновения с режиссёром. Меня потрясла его скромность, собранность, сдержанность…» [7]
Художник-декоратор В. Светозаров вспоминает, что Высоцкий появлялся на съёмочной площадке наездами, но к работе относился серьёзно:
«Владимир Семёнович, войдя в павильон, поздоровался с каждым за руку, внимательно осмотрел декорацию – “Танюшкину квартиру”. Осмотрел, пощупал каждую мелочь и, честно говоря, похвалил. “Я так себе и представлял Танюшкино счастливое и несчастливое жильё, а вот в костюме не хватает точных деталей, точных подробностей”. Немало времени было истрачено на поиски этих самых деталей. Причём сам Владимир Семёнович предлагал, отвергал, радовался, когда что-то получалось. Так появились сандалеты, заляпанные грязью, пуговица, болтающаяся на одной нитке, авоська с бутылкой кефира и пачкой чая. Так появился образ». [8]
Сказанное совпадает с тем, что рассказывал о трактовке этой роли сам Высоцкий:
«В этом фильме я играю странную для себя роль, первый раз я такое играю. Этакого соблазнителя… Но не в полном смысле слова Дон Жуана, он такой “обшарпанный соблазнитель”. У него все вещи вроде бы хорошие, но только они были хорошими лет десять тому назад, а так у него все пуговицы оторваны, пиджак замшевый обшарпанный. Мне этот пиджак сшили в Доме моделей, а потом мы его долго, дружно, дня три тёрли песком и грязью… Носки промокшие, осенью ходит он в сандалиях. В общем, такой ненатуральный соблазнитель, но получается, что по ходу дела он должен соблазнять. Ну а чем он должен соблазнять? Значит, я там тоже пою песню…» [9]
На художественном совете И. Хейфиц защищает трактовку образа Высоцким, про которого один из членов худсовета сказал, что он не понимает, что же, собственно, артист играет:
«Ему (Высоцкому. – М. Ц.) дан в этом сценарии едва ли не самый скудный материал, и вместе с тем он создал, может быть, не очень широкий, но новый характер. Я не помню в советском кинематографе фигуры неудачника, а это ведь фигура очень распространённая, особенно среди руководителей самодеятельности и всяких музыкальных секстетов. Они все убеждены, что они талантливы, но неудачники, что их зажимают… Вот такую фигуру неудачника и играет Высоцкий – человека неустроенного, несколько злобного, не без дара». [10]
В фильме Высоцкий поёт одну песню, но, как вспоминает директор картины Ю. Губанов, договор заключили на две.
«Стихотворение “Гитара”, хранящееся в моём архиве, было написано Володей в 1975 году, когда наша кинематографическая жизнь свела нас на картине «Единственная», которую ставил И. Е. Хейфиц. Режиссёр пригласил Высоцкого в картину “Единственная” на эпизодическую роль руководителя хора Бориса Ильича. Но в то же время он попросил Володю написать и спеть в картине песню. Этот небольшой эпизод в картине запоминается надолго благодаря не только игре актёров, но и песне, исполняемой Володей. А песня “Гитара” была написана Высоцким в “нагрузку”, так как мы не смогли заплатить ему тех денег, которых он был достоин. Существовали расценки, он не был членом Союза писателей, и я, будучи директором картины, сказал ему: “Напиши прямо сейчас какой-нибудь текст песни, и я сделаю с тобой договор на две песни”. Что он и сделал. Вот благодаря такому парадоксу он получил то, что должен был получить, а у меня чудом сохранилась его рукопись». [11]
Владимир Высоцкий
Читатели, знакомые с творчеством Высоцкого, конечно, заметят неувязку: песня «Один музыкант объяснил мне пространно», которую Ю. Губанов называет «Гитара», была написана гораздо раньше, в 1968 году, и вошла в спектакль московского Театра сатиры «Последний парад». Так что Высоцкий не писал песню заново, а просто предлагал текст в фильм (к тому же, судя по всему, сразу было понятно, что вторая песня в картине была не нужна). Специалисты по фонограммам Высоцкого давно считали, что в эту картину Высоцкий предлагал и известный романс «Утро туманное», однако предположение не получало подтверждений до тех пор, пока мне не удалось поговорить со звукооператором фильма Игорем Вигдорчиком.
М. Ц. Вы были звукорежиссёром на картине «Единственная». Существует фонограмма исполнения Высоцким романса «Утро туманное». Есть предположение, что эта фонограмма предназначалась именно для этого фильма.
И. В. Да, планировалось использование этой песни. Но Высоцкий специально для этой картины писал песню «Погоня» (Это не так. «Погоня» написана не позднее сентября 1974 года, а «Единственная» снималась в 1975-м. – М. Ц.). Ну и режиссёр остановился на ней, а «Утро туманное» уже не вошло.
М. Ц. Кстати, о «Погоне». В фильме она звучит в изменённом виде.
И. В. Да, в изменённом. Видимо, он потом уже изменил, потому что для картины песня была написана именно в том варианте, в котором она была исполнена.
М. Ц. То есть это была авторская воля, а не вопрос цензуры?
И. В. Нет, я не помню, чтобы цензура как-то вмешивалась. Вот как мы записали песню – и всё, больше мы её не переписывали.
М. Ц. У Высоцкого в картине только три сцены, все павильонные. То есть, видимо, он не ездил со съёмочной группой на натуру в Запорожье?
И. В. Вы знаете, он ездил в Запорожье с нами. Но зачем – не помню…
М. Ц. Может быть, какие-то сцены с его участием планировались, но не вошли в картину?
И. В. Может быть… Не помню уже. Но в Запорожье он был. Там произошёл инцидент такой… Мы хотели пройти в ресторан, но мест не было, нас не пускали. Тогда Высоцкий вышел вперёд, постучал в окно. Он, конечно, планировал договориться, воспользоваться своей популярностью Но не вышло. Швейцар открыл дверь, ударил Высоцкого по лицу и снова запер её». [12]