Я не настаивал, поскольку уже знал ответ… от самого А. Митты. Хоть и не любит он рассказывать о том, как порушили его замысел по причинам, не имеющим ничего общего с кинематографом, но однажды всё-таки рассказал:
«Это был, наверное, лучший мой фильм. Но на моё несчастье, перед сдачей этой картины запретили уже принятый на худсовете исторический фильм Элема Климова “Агония”. Чтобы подстраховаться, мой фильм было решено сокращать. Сначала из картины вырезали кульминацию, после чего трагикомедия превратилась в незатейливую комедию».
Но самое бредовое было впереди. Митта отобразил исторический факт – у Петра Великого было 86 карликов, изображавших сенат. Чтобы получить доступ к Петру, надо было сначала согнуться в три погибели, наговорить карликам кучу любезностей и, взяв одного на руки, как ключ к государевому сердцу, нести перед собой.
«У меня в фильме карликов было всего восемь, – вспоминает Александр Митта, – но они постоянно присутствовали в кадре у ног персонажей. Начальству изображение того, как самые маленькие становятся самыми важными, показалось поклёпом на современность. И всех карликов велели вырезать! Из готовой картины убирали все кадры, в которых были замечены карлики. Сидел редактор и следил: “Вот карлик побежал, вот ещё один!” После такого монтажа исчезали необходимые эпизоды… И, наконец, цензура решила изменить даже само название. Мол, для легкомысленной комедии, каковой и стала картина, пушкинское “Арап Петра Великого” – слишком много чести. Сами же цензоры и придумали название, длинное, как забор, – “Сказ про то, как царь Пётр арапа женил”». [8]
Высоцкий недоумевал: «Вот сейчас только что, недавно закончил сниматься в фильме. “Арап Петра Великого” он раньше назывался, теперь почему-то по-другому. Называется он так: “Сказ про то как царь Петр своего арапа женил”. Может, решили, чтобы люди подумали, что это – про царя, а не про арапа. Не знаю. Во всяком случае, он называется по-другому». [9]
В итоге картина сменила не только название, но и настрой. «Это весёлое и красочное кинопредставление с динамичным сюжетом, музыкой, танцами рассказывает историю Ибрагима Ганнибала – арапа Петра Великого, ограничиваясь при этом лишь несколькими эпизодами его жизни: дружбой Ганнибала с государем и его любовью к Наташе, дочери боярина Ртищева. И конец у этой истории, разумеется, счастливый» – так о выходе фильма сообщал журнал «Экран». [10]
Высоцкий оценил конечный результат весьма негативно:
«Вы знаете, у меня особые счеты с “Арапом”, потому что я собирался снимать совсем другое кино. И меня втравили в эту авантюру, сделали какую-то полуоперетту. Все это было значительно серьезнее и… и любопытнее». [11] Сказано с явным раздражением, и понять это, конечно, можно – и роль покромсали (о не вошедшем в картину эпизоде с участием Высоцкого речь впереди), и песни вырезали.
О песнях, написанных Высоцким для фильма, вспоминал один из авторов сценария Валерий Фрид:
«Эта работа тоже принесла Высоцкому больше огорчений, чем радостей. Увлеченный мыслью сыграть “интеллигентного человека в неинтеллигентном мире”, да еще предка великого Пушкина, да еще крестника Петра Великого, он предложил – и мы с радостью ухватились за его предложение – написать для фильма песни». Со свойственным ему азартом уже через несколько дней Высоцкий принес в группу готовые «Разбоничью» («Сколь веревочка ни вейся…») и «Купола». Но когда стали монтировать картину, оказалось, что песни, «особенно “Купола”, резко выбиваются из стиля, задают высоту, до которой картина уже не могла дотянуться. И скрепя сердце, с очень большим сожалением, режиссёр решил не вставлять их в материал, хотя уже было известно, в каких именно эпизодах они должны были прозвучать. Не прозвучали…» [12]
Как мы уже могли заметить, сам режиссёр назвал совсем другую причину непоявления песен в картине. В другом интервью он выразился ещё резче.
«Песни – их было три (на самом деле песен предлагалось две. – М. Ц.) – Володя писал мимоходом. По-моему, даже до съемок. “Купола” предполагались на титры, потом он показал “Сколь веревочка ни вейся”. Но их я в фильм не включил: я не самоубийца. Даже без песен Шолохов написал кляузу, что это антинациональный фильм, и Глазунов приложился…» [2]
Письмо Михаила Шолохова на имя генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева было написано через два года после премьеры – 14 марта 1978 года. В нём лауреат Нобелевской премии по литературе яростно клеймит очернителей русской истории.
«Особенно яростно, активно ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм как зарубежный, так и внутренний. Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру, противопоставление русского социалистическому. Симптоматично в этом смысле появление на советском экране фильма А. Митты “Как царь Петр арапа женил”, в котором открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра I, осмеиваются русская история и наш народ». [13]
Актёры, снимавшиеся с Высоцким в фильме А. Митты, не рассказывали в интервью о совместной работе с ним вообще ничего либо говорили очень мало. Исполнитель роли Петра Великого народный артист РСФСР Алексей Петренко о Высоцком сказал лишь несколько слов (я, во всяком случае, ничего более не отыскал):
«Сначала фильм, который снимали в середине 70-х, назывался “Арап Петра Великого”, но затем Митта изменил название, что очень обидело Высоцкого. Из нового названия выходило, что у меня роль – главная, а у Владимира – второго плана… Я тогда только начинал как актёр, после съёмок шёл в гостиницу (дело происходило в Риге), никому не нужный, один, зубря текст и обдумывая какие-то сцены. А Владимира Семёновича каждый раз со съёмок забирала машина. Его везли выступать перед высшими чинами МВД, КГБ. Он всю ночь пел для них, а с утра – опять на съёмку. Часто я наблюдал, как он забивался в какой-нибудь уголок и что-то писал в блокнотике – поэтический дар не отпускал его нигде». [14]
С Алексеем Петренко во время съёмок
Исполнительницу роли Наташи Ртищевой ныне народную артистку России И. Мазуркевич о контактах с Высоцким расспрашивали часто, но журналистов в основном интересовало, был ли у неё с Высоцким роман на съёмках. С этого и начался мой разговор с Ириной Степановной.
М. Ц. Журналисты, как правило спрашивают вас, были ли вы влюблены в Высоцкого, а он – в вас. Меня же интересует, как вам работалось с Высоцким. Запомнились ли вам какие-то предложения Высоцкого по роли, которые потом вошли в фильм? Советовал ли он вам что-то для вашей роли?
И. М. Чтоб он мне что-то советовал, я не припомню. Я сейчас сама даю советы молодым актёрам, с которыми я работаю, так что такие вещи я, наверное бы, запомнила. Но этого не было. У нас была единственная проблема. Поскольку у меня была между двумя передними зубами тоненькая полосочка, мне режиссёр запрещал улыбаться в кадре, чтобы не видно было этой полоски. И вот когда он увидел уже под самый конец съёмок, как я улыбаюсь, он воскликнул: “Боже мой, какой же я был идиот!” Володя мне показывал песни, которые он написал для фильма, но я абсолютно в этом ничего не понимала. Он показывал мне песню “Купола в России кроют чистым золотом” и спрашивал моего мнения, но это было частным образом, а не на площадке. Я, конечно, ничего не могла посоветовать, а он потом ужасно расстроился, что в фильм эта песня не вошла.
М. Ц. Конечным результатом работы Высоцкий был очень недоволен. Но в процессе работы, как я понимаю, он был очень увлечён?
И. М. Он был ужасно увлечён! Ему ужасно хотелось это сделать. Ну а потом киноартисты, как правило, потом недовольны тем, что они видят, я это по себе знаю. Думаешь: “Я хотела вот так сыграть, а этого ничего не видно”. У Володи на эту роль были очень большие надежды, что это получится. Он был рад, что попал в такое большое кино на такую большую роль. Я точно знаю, что он переживал оттого, что у него не было официального признания. Из магнитофонов лились его песни, но это не то признание, которое ему хотелось бы иметь. Это правда, он ужасно переживал». [15]
Заслуженная артистка РСФСР Ирина Печерникова в картине снялась в маленькой роли графини де Кавеньяк. О работе с Высоцким актриса рассказывала так:
«Я, наверное, была единственным человеком в СССР, который не знал о бешеной популярности Высоцкого. Его взлет произошел, когда я жила за границей. Я помнила Володю со студенческих времен, когда он меня ошеломил, спев “Парус”. “Надо же, – вырвалось у меня, – такой противный, а сочинил потрясающую песню”. Поэтому, когда мы случайно встретились на “Мосфильме” и я спросила: “А вы еще чего-нибудь, кроме «Паруса», написали?», у Володи глаза сделались, как блюдца: “Ты что, ничего не слышала?!” Он сгреб меня в охапку, повез к себе домой в Матвеевское и пел три часа подряд. Мозги отключились. Это было чудо, которое заполнило всё. Почему я? Почему я ему нужна? Только после того, как мы поссорились и расстались, до меня начала доходить вся идиотичность моего существования в это время. Однажды Володя пришел к нам домой и попросил у папы разрешения умыкнуть меня на пару дней. И только в самолете я спросила: “А куда мы летим?” – “А почему ты спросила об этом только сейчас?” – “Мне показалось, что мы падаем”. Володя хохотал до конца рейса. Был ли он в меня влюблен? Не знаю, наверное, немножко, если это длилось несколько месяцев. Каждый день я приходила на спектакль или сидела у него дома. Володя писал “Алису в стране чудес”, писал трудно, и я кожей ощущала, что я ему нужна.
Я его обожала, даже боготворила, наверное. За то, что со своей горы Афон разглядел меня, посадил на ладошку и опустил рядом с собой на вершине. И потом такое же внезапное падение на землю. Когда очень долго пребываешь в состоянии полета, невольно зарождается ощущение, что так не может быть. У Володи шел какой-то свой процесс, и ему вдруг захотелось разрушить созданный им же самим волшебный мир. Почему? Не знаю. Я и Володю не знаю, со мной он и разговаривал иначе. И вел себя как фокусник со шляпой и кроликом. Может, я казалась ему похожей на Алису из страны чудес. Не знаю. Я всегда была дитя иллюзий. И до сих пор готова поверить в чудо… Должна была прилететь Марина Влади. Я так обрадовалась: “Господи, как хорошо!” Но Володя стал каким-то другим, и отношений ему захотелось других. Я спросила: “Ты любишь Марину?” – “Люблю”. И все. Наше Зазеркалье мгновенно разлетелось на мелкие стеклышки. И я вместе с ним. Володю это жутко разозлило. В первый раз я его увидела таким. Он все время был щедрый, талантливый, не человек – Бог. Все это было безумно страшно, больно, и я исчезла.