«Вот он – бежит за грузовиком, переполненным нашими воинами. Шофёр грустит: “Я уже почти три месяца за баранку не держался”. Солдат (роль Высоцкого. – М. Ц.) – он только что прыгнул в этот, уже отъезжающий грузовик, – отвечает: “Э-э, милый! Это мало ли кто за что по три месяца или больше того не держался, и ничего… терпим. Едем и не жалуемся, а он за баранку слёзы льёт!”» [1] Всё. Описание роли закончено, и на этом можно было бы поставить точку, но я подумал, что именно малость и незначительность этой роли будет важна и по-своему интересна, если начать собирать воспоминания тех, кто был рядом с Высоцким в дни съёмок. Впечатления окружавших Владимира Высоцкого людей могли быть только от его личности, а не актёрского мастерства или популярности. Мы знаем, в какую величину вырос Владимир Высоцкий за неполные двадцать лет, прошедших со времени съёмок «Живых и мёртвых» до его кончины. Легко говорить о том, каким был Высоцкий в конце жизни, но не менее интересно увидеть, каким он был на заре своей карьеры, когда не было ещё ни знаменитых песен, ни знаменитых ролей. Запоминался ли он окружающим его людям? И если запоминался, то чем?
Народный артист СССР Кирилл Лавров:
«Володя тогда только окончил Театральное училище при МХАТе и нигде не работал. Лёва (Левон Кочарян, работавший на картине вторым режиссёром. – М. Ц.) тепло и бережно относился к молодому Высоцкому. Ему было больно, что Володя нигде не работает, и предложил ему сыграть в фильме одну эпизодическую роль весёлого солдата без имени. Помню, с какой благодарностью и воодушевлением он принял это предложение. Снимали мы где-то под Тверью (эпизоды с участием Высоцкого снимались под Истрой. – М. Ц.), туда и приехал Володя, там мы с ним и познакомились. Жили в одной небольшой гостинице, днём уезжали на целый день на съёмки, вечером опять возвращались в гостиницу. Тогда ничего похожего на то, что произошло в дальнейшей творческой судьбе Володи, не чувствовалось. Даже не было никаких предположений, что Володя станет “Великим”. Был скромный, небольшого роста молодой человек, который ни на что особенное не претендовал, а вечерами (после съёмок) мы собирались все вместе, немного выпивали, а он бренчал на гитаре. Но в Володе было удивительное сочетание манеры и самобытности его исполнения с мудростью, проникновенностью и доступностью его авторского слова». [2]
На съёмках фильма «Живые и мёртвые». Справа – Кирилл Лавров, за его спиной – Владимир Высоцкий. Искра, Московская область. Фото Г. Михайлова
И всё-таки К. Лаврову что-то запомнилось в начинающем актёре, хотя до съёмок он его, по собственному признанию, не знал совсем. Бывало и иначе. Заслуженный артист России Юрий Дубровин, исполнивший в «Живых и мёртвых» роль лейтенанта Петра, на мою просьбу поделиться воспоминаниями о Высоцком ответил так:
Игорь Пушкарёв
«Я Володю знал с начала 1960-х годов. Я учился во ВГИКе вместе с его будущей женой Людмилой Абрамовой, так что видеть Володю мне доводилось. Но на съёмках “Живых и мёртвых” я его не помню совершенно». [3]
При этом Игорь Пушкарёв, тоже снимавшийся в той картине, точно помнит, что однажды автор сценария Константин Симонов объяснял им троим – Высоцкому, Ю. Дубровину и самому И. Пушкарёву, – как следует играть очень важный военный эпизод. То есть общался на съёмках Ю. Дубровин с Высоцким – а вот не запомнилось ничего…
Да, многое помнит И. Пушкарёв… Правда, в памяти этого актёра больше всего сохранились эпизоды выпивок, а не игровых сцен, но – что есть, то есть.
По словам актёра, когда у них с Высоцким на съёмках оказалось три свободных дня, то друзья решили как следует расслабиться… Озабоченный таким решением режиссёр А. Столпер насел на Л. Кочаряна: «Лёва, это твои друзья, давай – действуй».
Л. Кочаряну пришла в голову, казалось бы, беспроигрышная идея: оставить артистам солдатскую форму, а их собственную одежду спрятать. Но если наш человек захочет выпить, то солдатская форма его не остановит.
«Местные, которые снимались в массовке, сообщили нам, что до шоссе от нашего лагеря километров 6–7, от силы 8. А по шоссе через 12 километров город Истра. Смотрим, какой-то возница едет из лагеря на телеге. Мы через окно вылезаем, убегаем из лагеря, договорившись с ним, что за пачку “Беломора” он довезёт нас до шоссе. Он нас и довёз. Засели мы в канаве около шоссе за кустом. Проезжают машины, а мы выбираем, чтоб попросить. Идёт старенький грузовик, вроде молоденький парень за рулём. Выходим из укрытия: “Стой! Стой!..”»
В общем, друзья разжились четырьмя бутылками водки и подались в деревню попросить закуски.
«Предпоследний домик, бабулька картошечку выкапывает. Я Володе: “Смотри, попросим картошечку, капустку, огурчик, дадим бабуле трояк…” Подошли. Я говорю: “Мамуля, такое дело. Понимаешь, нельзя ли нам…”, что-то начал такое…
Она подходит, вот так слепыми глазами смотрит, раскидывает руки и как на грудь ко мне бросится. Схватила меня – и истерический рёв. И о мою грудь бьётся, гладит – я ничего не понимаю. Оборачиваюсь к Володе. А он тоже трясётся. Слёзы. Короче, с трудом успокоили. “Мамуля, да ты что? В чём дело?”
Подошли к дому, скамеечка. Она присела. Посмотрит на кубики в петлицах, погладит так. Как только она успокоилась, пошли в избу. Старая крестьянская изба, много-много фотографий, два сына. У одного один кубик, у другого два, как у меня. Оба погибли в сорок первом году, в самом начале войны».
Долго Пушкарёв и Высоцкий объясняли хозяйке избы, что они не воюют, а снимаются в кино.
«Она дверь закрывает. Мы на стол поставили бутылочки. На столе появляются капусточка, огурчики, морсик, картошечка. И мы ка-а-ак начали…»
Три дня пролетели как один час. Пора было возвращаться на съёмки. Нагруженные в дорогу снедью от гостеприимной хозяйки, друзья двинулись в путь. Когда данная в дорогу самогонка подошла к концу, передвигаться стало веселее. Правда, стало непонятно, по какой дороге надо идти: их там, как выяснилось, было несколько.
Спасение пришло в виде колонны техники, которую снимал для фильма Л. Кочарян.
«Лёвка разъярённый повернулся, увидел нас. Подбегает, расцепляет наши объятия – такой он был здоровый. А мы прижимаемся друг к другу – не дай бог, упадём один на другого, если поодиночке. Он так растащил нас с силой, потом нас – бум лбами, опрокинул: “Заберите этих…”» [4]
Находился на съёмках и молодой военный журналист Геннадий Михайлов. Через много лет он опубликовал свои воспоминания о тех днях. В строках Г. Михайлова я нашёл именно то, что ищу всегда, – честное, точное повествование, когда автор не старается ни приукрасить события, ни показать себя эдаким провидцем, сумевшим в неприметном солдатике разглядеть будущего таганского Гамлета.
«Ю. Дубровин, Ю. Афанасьев, Л. Любецкий, К. Лавров – общение с ними в те дни сейчас вспоминается с особой теплотой. Во время перерывов в работе актёры оказывались в окружении любопытных посторонних наблюдателей – постоянных спутников съёмок… Самым популярным человеком на съёмках был Кирилл Лавров в роли политрука Синцова. Я не помню ни одной минуты, кроме разве тех, когда он был в кадре, чтобы Лавров оставался один. «Где, где Лавров?» – часто можно было слышать среди наблюдавших со стороны за съёмками. После моего беглого описания обстановки на съёмках «Живых и мёртвых» под Истрой станет, думаю, понятным, что появление там молодого Высоцкого сторонних наблюдателей никак не всколыхнуло.
…Вечерами после съёмочного дня все любили собираться у костра, курили, шутили, разговаривали, иногда Высоцкий пел под гитару. И тогда, и сейчас могу подтвердить правоту тех, кто утверждал, что рядом с ним захватить лидерство было не так-то просто. И уж совсем тяжело было, когда он был в хорошем расположении духа, хотя внешне он менее всего старался завладеть вниманием окружающих в разговорах и беседах. Это проявлялось как-то само собой, без выпячивания собственного “я”, но и без ложной застенчивости…
…Кто сидит у костра на складном стульчике, кто стоит, негромко переговариваясь. Но стоило Высоцкому бросить реплику, заговорить погромче, как большинство присутствующих уже группировалось возле него. Он оказывался в центре внимания». [5]
И совсем другое, можно сказать, прямо противоположное впечатление от Высоцкого создалось у художника по костюмам Ганны Ганевской. На мой вопрос о том, каким ей запомнился Высоцкий, Ганна Владимировна ответила:
«Нет в русском языке такого точного определения. Французы говорят: “апаш”. Хулиган. Может быть, хулиган в потенции, но потенция эта ощущалась сильно. Надрыв, безусловно. Даже во время первого беглого знакомства это ощущалось. Было у меня какое-то ощущение: к нему приближаться не надо. Надо держать его на расстоянии вытянутой руки. Знакомство было достаточно поверхностным, но сближаться не было желания. Какая-то в нём таилась опасность, я бы сказала. При этом я могу сказать, что я совсем не робкий человек, но желания сближаться не было». [6]
Вот такой диапазон воспоминаний: от полного их отсутствия у Ю. Дубровина – до ощущения ранней мудрости Высоцкого у К. Лаврова; от нежелания приближаться к нему у Г. Ганевской – до ощущения лидера, к которому люди сами тянутся, у Г. Михайлова.
Флёр узнаваемости, знаменитости, популярности ещё не накладывался на восприятие фигуры Высоцкого. Оттого и воспоминания разные, но в равной степени для нас важные, ибо в них – живой, реальный человек Владимир Высоцкий.
Глава: 8Фильм: На завтрашней улицеДата: 1965
Фильм режиссёра Фёдора Филиппова «На завтрашней улице» (премьера фильма – 6 сентября 1965 года) относится к числу тех картин, которые представляют интерес для зрителя исключительно по причине участия в них Владимира Высоцкого. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что этот фильм, безусловно, был не худшим в те годы. Он был обычным – таким, как большинство. Ну, может, штампов в нём было чуть больше, чем в других изделиях советского киноагитпропа, а так – никакой разницы.