Валера, если ты говоришь, что все это началось с семьдесят пятого года. Нет, так быстро это не бывает. По-моему, еще раньше ему кто-то дал попробовать наркотик.
И вот так мы пробовали раза два. Закрывались в квартире, я ставил капельницы… В 1979 году, до поездки в Узбекистан. Но проходило два-три дня, и он снова начинал.
Перевозчиков: А лечение у профессора Лужникова?
Федотов: А, это в Склифосовского?.. Ну, это ерунда. Понимаешь, когда человек долго принимает такие препараты, а потом идет резкая отмена, то начинается «ломка».
Перевозчиков: Ломка? Это реакция организма на отмену?
Федотов: Это очень сложный процесс, но в общем да. За долгое время эти препараты входят в дыхательный цикл клетки. Клетки, человеческой клетки! Представь, что человек идет по раскаленной пустыне, полное обезвоживание, конечно, ему страшно хочется воду. А у наркоманов, чтобы просто сохранить жизнь, нужно уколоться этим препаратом. Это невозможно представить себе, как человек страдает на уровне клетки.
В основном страдает мозг и его периферические отделы, но, в общем-то, весь организм. Так что «выскочить» для Володи было делом очень трудным. И как оказалось, невозможным.
Федотов: Нагрузки у Володи были большие, а когда он уходил в пике, то выход был очень тяжелый. Этот промежуток у него был очень тяжкий: сердцебиение, одышка, даже сердечная астма — когда человек задыхается, воздуха не хватает, он мечется… Особенно в последние дни.
Янклович: В эти же дни (в июле 1980 г. — В.П.) был концерт в «Витаминном» институте. Многие туда ездили: я, Нисанов, Ксения — очень много народу.
Федотов: Я на этот концерт «Витаминный» не ездил, я в этот день дежурил в больнице и пропустил этот концерт.
Янклович: Да, примерно в это время Володя два дня провел у Ксении. Толя, а ты не помнишь, когда мы его забирали?
Федотов: Нет, не помню.
Янклович: Ночь, когда у Володи ночевал Ваня Бортник, — это тоже было в ту последнюю неделю перед смертью… Но это было, по-моему, до восемнадцатого июля, до последнего «Гамлета». Я же Ваню встретил на лестнице… Я приехал к Володе, а Бортник от него уходил… Когда я пришел, Володя был в нормальном состоянии. И после этого он еще выходил из квартиры.
Владимир Высоцкий, Любен Георгиев, Виталий Шаповалов, Иван Бортник в Софии. 5 сентября 1975 года
Перевозчиков: Иван Сергеевич Бортник помнит, что Высоцкий был в светлом джинсовом костюме, и на следующий день он пришел к нему за ключами от машины.
Янклович: Нет, я помню, что Володя был в плаще… Про все эти события совершенно точно знает Ксения, которая тоже была в квартире, когда ночевал Бортник. У нас-то были свои дела. Последнюю неделю Ксения практически все время была у Володи и даже оставалась ночевать при Нине Максимовне, хотя раньше этого никогда не делала. Потому что мать уже боялась оставаться у Володи одна.
Перевозчиков: Двадцать второго июля 1980 года, как вы мне раньше говорили, Высоцкий заехал в театр в последний раз и отдал дорогую брошь актрисе Жуковой.
Янклович: Да, он еще хотел заехать к сестрам в аптеку. Он умолял их дать ему «лекарство», но шла Олимпиада, и все было перекрыто. Валера, ты им позвони, скажешь, что от меня, но осторожно. Они точно должны помнить этот день. Кстати, в этот же день он получил заграничный паспорт в ОВИРе, но вот я не знаю, расписываются там, когда получают, или нет. По-моему, расписываются. И таким образом можно точно установить день, когда он был в ОВИРе.
Перевозчиков: 23-го вечером Высоцкий был в ресторане ВТО. Это подтверждают два человека. А привез его на Малую Грузинскую Анатолий Бальчев. Привез на машине Высоцкого.
Янклович: Врет он все. Володя рассказывал только, что в тот вечер в квартире был актер Дружников.
Перевозчиков: Но Толя Бальчев мне рассказывал, что это он привез Дружникова из ВТО вместе с Высоцким, так что все сходится.
Янклович: Да Володя никогда в жизни никому бы свою машину не доверил! (Валерий Павлович ошибается, А.Бальчев действительно в тот день был за рулем «мерседеса». — В.П.). Я же проезжал мимо ВТО и видел Володину машину, она нормально стояла рядом со входом. Я знаю, что Дружников был в квартире, потому что мне сам Володя рассказывал об этом. Я приехал к Володе на следующий день, и Володя рассказал мне, что Дружников ночевал у него.
Перевозчиков: Анатолий Федорович, в этот день вы два раза были на Малой Грузинской…
Федотов: Но я раньше был у Володи — двадцать третьего июля… Валерий Павлович, а когда врачи были — двадцать второго или двадцать третьего?
Янклович: Конечно, двадцать третьего… Ведь они же хотели забрать его утром двадцать пятого, значит, это было точно ночью 23 июля 1980 года. Потому что 23 утром я поехал в Склифосовского, вызвал реаниматоров — Сульповара и Щербакова.
Федотов: Да, вспомнил — я утром Володе уколол седуксен и диксорал, и он спал. Когда ребята вошли, я им сказал: «Володю хоть сейчас бери и на носилках уноси…» Потому что он был «в полном отрубе». Я этими транквилизаторами снял ему абстинентный синдром. Дал ему поспать.
Перевозчиков: А почему не забрали?
Янклович: Ну, они считали, что нужно было решить один важный вопрос. Но вот какой?
Федотов: Нужно было решить вот какой вопрос. Суль- повар и Щербаков хотели провести Володю некоторое время на искусственном аппаратном дыхании. А потом решить вопрос, чтобы он вообще «завязал». Стали обсуждать это. Ну, физическую зависимость мы снять можем, а вот психическую не можем. По-моему, поэтому и отказались в тот вечер везти его в «Склиф». А потом, на следующий день, они все-таки хотели его забрать. Или он сам отказался?..
Янклович: Он от больниц отказывался всегда. Когда-то Володя узнал, что его хотят увезти в больницу, и сказал мне: «Если ты увезешь, то между нами все кончено». А почему не забрали тогда, прямо в ту ночь, — потому что у Сульповара и Щербакова дежурство было через день, то есть они могли забрать его 25 утром. Помнишь, Толя, обсуждали даже вариант, чтобы этот аппарат искусственного дыхания установить у Володи на даче — и там пролечить? А потом подумали — а вдруг что-нибудь случится на даче? И кто отвечать будет?
Федотов: Ну, естественно, все же боялись… Представьте себе, человек умирает дома, когда ты его лечишь. Дело серьезное.
Перевозчиков: А сколько времени были на Малой Грузинской Сульповар и Щербаков?
Федотов: Они короткое время там были — час примерно мы все это обсуждали. А кто там был? Сульповар, Щербаков, я, Ксения и Валерий Павлович.
Перевозчиков: А в этот день кто-то приходил, уходил?
Янклович: Вечером никого не было.
Перевозчиков: Ну хорошо, а что было до этого — двадцать первого, двадцать второго?
Янклович: По-моему, в один из этих дней мы забирали его у Ксении, и тогда же к Володе пришел Боровский — единственный человек из театра, который приходил к Высоцкому из театра в это время… Еще одну дату можно точно установить: когда Володя должен был петь для космонавтов, а ему стало плохо. Он должен был ехать, по-моему, в ЦУП, чтобы петь для космонавтов, которые были на орбите. Вот так можно установить эту дату точно. Я был дома, Нина Максимовна, Сева Абдулов, который приехал откуда- то с гастролей…
Федотов: По-моему, это было двадцатого или двадцать первого июля, я тоже там был. Володя должен был петь для космонавтов, а он чувствовал себя так плохо, что даже не кричал — рычал. Он был в крайнем тяжелом состоянии. И как на счастье, мы увидели из окна, что приехали люди от космонавтов.
Янклович: Нет, мы встретили их внизу, сказали, что Володе плохо. Но они нам не поверили и вернулись. Они вернулись, поднялись на восьмой этаж, позвонили в квартиру, и им открыла Нина Максимовна. К счастью, Володя вел себя в этот момент тихо, не стонал. И Нина Максимовна сказала, что Володя болен. А если идти по дням, то ведь один день Володя был у Валеры Нисанова вместе с Ксюшей. Валера, ты поговори с Нисановым, я думаю, что он будет откровенен, он же все понимает (интервью с В. Нисановым — известным фотохудожником — было опубликовано в книге В.Перевозчикова «Живая Жизнь», книга третья. — В.П.).
Да, в один из этих дней приезжал Слава Говорухин. Я почему это запомнил — потому что они с Володей были в ссоре. Это я его привез, сказал: «Давай, поехали, Володя там неважно себя чувствует». И они в этот день немного пообщались. Да, я помню, что Володя пришел в себя, и в этот день был очень коммуникабельным… Они даже немного выпили. Какой это был день, я не помню, но Говорухин это вспомнит наверняка. Потому что для него это был важный разговор. Они были в ссоре после «Места встречи изменить нельзя», а тогда помирились…
Перевозчиков: Вадим Иванович Туманов рассказал мне, что в один из этих дней он приехал на Малую Грузинскую и забрал Высоцкого у Нисанова… Когда это могло быть?
Янклович: Ну, Володя часто бывал у Нисанова, так что трудно сказать точно когда.
Федотов: Валера Нисанов выручал часто… У него «всегда было».
Янклович: Я как сейчас помню. Володя приходит к Нисанову и говорит: «Дай выпить…», а Володе пить тогда было нельзя, и Валера говорит: «У меня нет». Тогда Высоцкий сам открывает холодильник, а там полная морозилка, забитая бутылками водки. Володя смотрит на них и как бы не видит. Я так удивился!.. Смотрит — и не видит. «Да, действительно, у тебя ничего нет».
Перевозчиков: Анатолий Павлович, давайте вернемся вот к какому вопросу. Вы мне говорили, что в последние дни Высоцкий уже не просил наркотики. А почему?
Федотов: Ну, это сложный момент. Если бы были наркотики, если можно было их тогда достать, то, может быть, Володя остался бы жить.