О Володе, о друзьях детства и об Иосифе Кобзоне
Семену Владимировичу меня представила Нина Максимовна: «Семен, ты поговори с человеком, он журналист, встречался с Володей. (В сентябре 1979 года я записал с В.В. телевизионную передачу на Пятигорской студии ТВ. Фрагменты этой записи до сих пор используются в спектакле Театра на Таганке «Владимир Высоцкий». — В.П.) А еще он не в свои дела не лезет».
Чаще всего мы разговаривали втроем на кухне, где Евгения Степановна угощала нас домашним апельсиновым напитком, «который гораздо лучше «Фанты».
Тогда мы работали над текстом воспоминаний Семена Владимировича и Евгении Степановны для моей первой книги о В.В. — «Живая жизнь». И у меня сохранился машинописный экземпляр с собственноручной правкой Семена Владимировича Высоцкого.
На этой же кухне было записано интервью с Лидией Николаевной Сарновой — племянницей Евгении Степановны, которая некоторое время одна воспитывала Высоцкого на Большом Каретном.
А потом практически на моих глазах произошла ссора Семена Владимировича и Нины Максимовны… Не мне судить, но Семен Владимирович — с его непростым характером — часто бывал чрезмерно резок и несправедлив.
Дважды Семен Владимирович принимал меня один… Принимал в комнате, в которой было много шкафов с книгами, большое количество портретов Высоцкого, знаменитая коллекция зажигалок (пополнением которой занимался В.В.) и часы из Германии, которые были куплены по просьбе маленького Володи.
И только один раз Семен Владимирович разрешил мне включить диктофон. Я записал его рассказ о том, когда и где были сделаны детские фото В.В. Но, естественно, разговор перешел и на другие темы. Перед вами расшифровка этого разговора.
Перевозчиков Валерий Кузьмич: Семен Владимирович, есть такая запись: песню Высоцкого «Татуировка» исполняет Леонид Утесов…
Высоцкий Семен Владимирович: Я слышал эту запись… По-моему, это какой-то пародист. 25 сентября мы были на юбилее Кобзона, сидели рядом с Тонечкой Ревельс — женой Утесова, болтали о нашем славном прошлом. Так она об этом даже не упомянула.
И я не думаю, чтобы Утесов пел Володину песню, скорее всего это дружеская пародия на самого Утесова. Хотя надо уточнить у Тонечки… Тонечка Ревельс — это женщина, которая унаследовала все имущество Утесова, ей принадлежат все авторские права. Она — балерина, которая танцевала с мужем в его ансамбле, а потом переехала к Утесову и жила с ним всю жизнь.
Перевозчиков: Кстати, вчера я был у Олега Николаевича Халимонова, и он говорил, что в 1972 году Высоцкий собирался дать Иосифу Кобзону две свои песни…
Высоцкий: Кобзон пел Володины песни и сейчас поет. Я помню, как Иосиф приходил ко мне с Гурченко, а привел их Володя. Кстати, когда Кобзон был мужем Гурченко, там Сева Абдулов крутился — он влюбился в Гурченко. И они с Кобзоном даже дрались из-за нее…
Перевозчиков: Да, об этом есть и в книге Павла Леонидова…
Высоцкий: И это правда. Хотя в книге Паши Леонидова есть много гадостей и антисоветчины, но такое дело было.
Кстати, Кобзон получил «народного артиста СССР», и все у него в порядке теперь. Так что он пел и поет Володины песни и никогда не переставал петь. Да, еще Иосиф поет посвящения Володе — Булата Окуджавы и Андрея Дементьева на музыку Мигули. Так что Иосиф — человек достойный во всех отношениях.
Перевозчиков: Иосиф Давыдович же помогал и на похоронах Владимира Семеновича.
Высоцкий: Да, это так. Когда мы все были практически в невменяемом состоянии, Кобзон сделал все! А теперь даже не говорит, сколько он заплатил за поминки. И со мной он даже не хочет разговаривать на эту тему.
А вообще, Валера, ты в эту тему (смерть, поминки) не лезь — это не твоя епархия. Иосиф сделал после смерти Володи больше, чем все близкие друзья вместе взятые. Хотя на концертах он говорит, что я, к сожалению, не был другом Владимира Семеновича.
Перевозчиков: А в 1965-м или 1966 году Владимир Семенович предлагал Кобзону свои песни, а тот ответил: «Молодой человек, через некоторое время вы сами будете петь свои песни.» И дал им с Людмилой Абрамовой двадцать пять рублей.
Высоцкий: Все это вранье! Это ты в повести «Кольцо» прочитал? Там все вранье! И если Люся Абрамова и рассказала эту глупость, то я ее за это очень серьезно ругал.
Перевозчиков: Но это же она сама рассказала.
Высоцкий: Да, но она рассказала этому корреспонденту, а я знаю, что все корреспонденты — жулики. Еще этот Колодный написал… В «Московской правде»… Я никому сейчас не верю! Потому что всем корреспондентам нужна сенсация. Всем нужны тити-мити (деньги. — В.П.) — пусть даже это стоит всего десять копеек.
Что сейчас делается?! Сейчас Антимоний вырвался в специалисты по Высоцкому. Человек, который при жизни Володю не знал. Бегал вокруг театра, что-то там делал… А Эрик Милосский, который с Володей работал, остался ни с чем, его выгнали отовсюду. Хотя сейчас вот он пишет в «Студенческий меридиан»… (публикации в журнале «Студенческий Меридиан» — «Владимир Высоцкий. Эпизоды творческой судьбы». — В.П.).
Но Антимоний взял у Марины копии рукописей Володи, которые украли у меня. Правда, украли всего 130 листов только, а остальное было в чемодане у Валерия Павловича Янкловича, а потом у Давида Боровского. А сейчас у этого Антимония доверенность Марины, и получилось так, что от него все зависит: он может дать или не дать текст. И хотя срок доверенности закончился, он делает вид, что ничего об этом не знает. Лезет везде, лезет править стихи Высоцкого! Я ему позвонил и сказал: «Удавлю! — если будешь еще лезть не в свое дело». И он меня понял. Но представь, Валерка, сейчас с этим Антимонием работает Сева Абдулов, потому что этот Гарик имеет доступ в ЦГАЛИ (в Центральном государственном архиве литературы и искусства хранятся рукописи Высоцкого. — В.П.). Доверенность Марины кончилась, а он продолжает туда ходить. Да, Марина же недавно была в Москве два дня.
Перевозчиков: Я знаю, мне Абдулов рассказал, я вчера был у него.
Высоцкий: Слушай, Валера, зачем тебе ко мне ходить? Если ты имеешь доступ к самому Абдулову! Так что, Валера, действуй по тому направлению.
Перевозчиков: Да ладно, Семен Владимирович. А вот когда Высоцкого быстро соединяли с Парижем — вы случайно этому не способствовали?
Высоцкий: Нет, там есть такая Люся Орлова — очень хорошая женщина. А ты знаешь, что Володя делал концерт на международке?
Перевозчиков: Да, знаю, даже видел фотографию у Бортника… Там Володя с Иваном, и там же должна быть Люся Орлова. Семен Владимирович, вы как-то упомянули Барышниковых — друзей детства Высоцкого. А в какое это было время?
Высоцкий: В мое время! Во времена Нины Максимовны у Володи был только один настоящий друг — Севрюков. Все остальные друзья появились в мое время. И всю жизнь они крутились у меня, на Большом Каретном. А кто их там опекал?! Евгения Степановна, Лида Сарнова, да еще Лидин муж — Левка Сарнов, это мой друг детства. Я же полтора года служил в Киеве, и они все вместе воспитывали там Володю. А в это время Нина Максимовна жила со своим Жорой Бантошем, который бил Володю! Сволочь! Я же этого Жору взял за грудки и сказал: «Сволочь! Ты с кем разговариваешь?! Я же тебя в землю вгоню!». А Жора был мужик здоровый, если бы он мне врезал, так я бы далеко покатился… Но он был трус и испугался: «Я сейчас в милицию пойду!». А я говорю: «Да не дойдешь ты до милиции!». Это когда Нина Максимовна прислала ко мне Володьку… Тогда Жора первый раз побил Володю и бросил в него эту бронзовую штуку… Вот попал бы — и не было бы Володи! Но Володька как-то увернулся. Вот тогда-то Нина и закричала: «Иди к папе!».
А ведь у меня есть абсолютно четкий документ, что суд Свердловского района Москвы присуждает сына отцу. Так там было и написано… Из-за несовместимости жизни матери и ее незаконного мужа с моим и ее родным сыном. Нина с Бантошем же была не зарегистрирована, Жора не хотел расписываться с ней. Так вот, была несовместимость их жизни с жизнью моего сына. А теперь ей надо оправдаться. И она еще имеет нахальство получать все эти награды, причем я ничего об этом не знаю. Мне звонят и говорят: «Семен Владимирович, мы сегодня вручаем «Свидетельство о звезде Высоцкого». — «Кому вручаете?» — «Вам! Как, вы ничего не знаете?… А мы уже три месяца назад сказали Нине Максимовне… Она давно готова… Она даже подарки приготовила — книгу «Нерв» и еще что-то».
Володя Высоцкий и друг детства — Володя Севрюков
А какое она имеет отношение к этой награде? Какие-то мисочки из гжельского фарфора подарила… Да какое она имела право?! Ты представляешь, Валерка, если бы я туда явился! И что бы со мной было?! Ей бы там все кланялись — ну я бы и не выдержал! Наговорил бы ей прямо там. Но я ей все это простил. И я ей закрою глаза, когда она умрет.
Хотя мы с ней никогда хорошо не жили… И Володя это знал, и Володя на это не реагировал. Ведь когда Нине Максимовне что-то было нужно — холодильник, путевка, хорошая больница — Володя всегда все делал. А однажды Нина Максимовна попросила Володю через Евгению Степановну — вернуть ей ключи от квартиры на Малой Грузинской. Ведь когда она приходила к нему, то все бумаги на столе раскладывала под разные ленточки: под красную, под белую, под голубую. А Володя приходил домой и не знал, что где искать. И однажды он забрал у нее ключи. А Евгения Степановна вернула. А ты знаешь, что Евгения Степановна со дня смерти Володи не выходит из больниц? Инсульт перенесла и вообще ходит еле-еле. Потому что Володя — это было единственное в ее жизни, чем она дорожила. Она и мной дорожила, конечно, но Володей — больше.
Перевозчиков: Семен Владимирович, расскажите еще о людях с Большого Каретного, ну, например, об Утевском.
Высоцкий: Толя Утевский — хороший парень, сын знаменитого юриста, профессора. Сейчас он работает в Высшей школе милиции, скоро будет защищать докторскую. Утевские жили над Кочарянами. Мы жили на втором этаже — Володя, я и Евгения Степановна. На четвертом Инна и Лева Кочарян, а еще выше — Утевский. Специально для семьи профессора надстроили этаж.
Толя Утевский женился на знаменитой эстрадной артистке Разинкиной — была такая певица. Толя и в компании Кочаряна был своим человеком. Ну а Володька всегда тянулся к старшим. Кстати, у Инны Кочарян должны быть очень интересные Володины записи.
Перевозчиков: Да, у нее есть одна уникальная пленка 1964 года…
Высоцкий: Ну и что, дала она тебе их переписать?
Перевозчиков: Пока нет, но это ее личное и драгоценное. Та самая «пленка Кочаряна».
Высоцкий: Да, Лева Кочарян там появился, когда женился на Инне. У Кочаряна был отец — знаменитый эстрадный чтец, народный артист… А Лева снял единственный фильм «Один шанс из тысячи» и умер.
Перевозчиков: А сад «Эрмитаж» — это же рядом с Большим Каретным?
Высоцкий: Рядом. Сначала я ходил в этот сад, потом Вовка… А когда-то я там познакомился со знаменитой пловчихой Васильевой — любовницей Василия Сталина. А она в меня влюбилась. Так что я мог крупно погореть с этим Василием Сталиным. Ну, думаю, нет — и прекратил с этим.
Ну а ребята часто бывали в «Эрмитаже» — Акимыч, Володя, потом появился Кохановский. Гарик Кохановский — Васечек. Он же Володю предал по жизни, и предал очень здорово! Володя его исключил из своих друзей. Ты это знаешь?
Перевозчиков: Я знаю, что Кохановский исчез из жизни Высоцкого, но как и почему?
Высоцкий: Володя сам исключил его из своей жизни, потому что Кохановский начал хамить. Гарик же приставал ко всем Володиным женам и к Тане Иваненко — актрисе Театра на Таганке, и Володя однажды сказал: «Все, Васечек, ты мне больше не нужен».
Да, Валерка, вчера вышел журнал «Современная драматургия» — там пьеса Володарского. Я ее раньше читал — ужасная пьеса! Он там хамит и мне, и Нине Максимовне. И я ему сказал: «Ты — подонок!» — «Семен Владимирович, я же не знал, это мне так рассказали. Извините!». Он мне тогда сказал, что все переделает. А теперь люди говорят, что он все оставил как было. Если это так, то я этого подонка ославлю в прессе. Он когда-то пытался протянуть эту пьесу в театре — я протестовал категорически! Я тогда ему сказал: «Мой милый, если ты постоянно в запоях, то, хотя бы когда трезвый, пиши умные вещи». А то он там пишет, якобы Нине Максимовне приносят сапоги, и они ей не подходят… И я как будто говорю: «Давай мне, моей Дуньке (т. е. Евгении Степановне Высоцкой. — В.П.) все сойдет». Ну не идиот ли?!
И вот он мне говорит вчера: «Семен Владимирович, я вам честно говорю, что я все исправил… А я ему: «Ну смотри, а то я тебе покажу. И не посмотрю на весь твой авторитет». И еще я ему сказал, что горжусь тем, что честность, внутренняя культура — все это у Володи пошло от меня. И Володя сам говорил: «Это — от папы!».
Москва, на Кировской, 14 октября 1989 года