28 июля. Ночь перед похоронами. Вспоминает Марина Влади: «Твой врач Игорек спрашивает меня, может ли он положить тебе в руки ладанку. Я отказываюсь, зная, что ты не веришь в Бога. Видя его отчаянье, я беру ее у него из рук и прячу тебе под свитер…»
После похорон, «когда начались дела с рукописями, с памятником, Игорь проделывал громадную повседневную — черновую работу: сводил людей, перевозил материалы…» (В. Янклович).
Годяев принимает участие в пересъемке рукописей, вместе с А.Макаровым занимается проблемой долгов В.В., разбирает архив. Вероятно, именно тогда к нему попали фотографии, о которых упоминает Н.М. Высоцкая.
Через четыре года после смерти Высоцкого Игорь Годяев покончил жизнь самоубийством. Его добровольный уход из жизни (самоубийство — есть дуэль с самим собой?) поразил практически всех, кто его знал. «Такой сильный человек. Он же занимался в школе каратэ у Штурмина, показывал нам приемы. И вдруг — самоубийство». (Илья Порошин, сын В. Янкловича.)
Почему? Вернемся к самой первой версии: «Было такое настроение — давили на Игорька: якобы он виноват в смерти Володи». Но это мнение А.Федотова — врача-реаниматолога, который был в квартире на Малой Грузинской в ночь смерти Высоцкого, мнение абсолютно необоснованное, — скорее, его самого и с гораздо большими основаниями винили в этом.
Станислав Щербаков: «Годяев трижды травился. Ему нужно было попугать одну девушку, которая его отвергла.» Версию о несчастной любви поддерживают многие. Но обстоятельства смерти Годяева говорят о другом.
Ксения Ярмольник: «И жена, и дочь были в квартире. Он заперся в ванной, выпил какое-то лекарство. Наполнил ванну водой, лег туда. Остановилось сердце».
Анатолий Федотов: «Кто-то был дома — жена или дочь… Игорь лег в теплую ванну и сделал себе укол… В общем, профессионально ушел из жизни…»
Хотел попугать одну девушку, которая его отвергла, а нанес сильнейшую эмоциональную травму самым близким людям? Возможно, прав А. Макаров — Годяев очень переживал, когда у него практически украли «Волгу», принадлежавшую родителям? Вообще говоря, когда мы имеем дело с самоубийством, всегда вступаем в область догадок и предположений.
В любом случае, Игорь Годяев искренне любил Высоцкого, много делал для него. Именно поэтому он и останется в нашей памяти…
Бухара, 1979 год
«Володя собирается на гастроли в Среднюю Азию. А я как раз был у него:
— Володя, а ты не хочешь меня с собой взять?
— Да с большим удовольствием, Толян. Почту за счастье.
И меня оформили артистом «Узбек-концерта». Поездка была такая: Учкудук, Зарафшан, Навои, Бухара. Валера Янклович, Володя Гольдман, Сева Абдулов и я. Да, была еще девушка — актриса. Они с Севой Абдуловым читали стихи».
(Анатолий Федотов — врач-реаниматолог, которого считали «личным врачом» В. Высоцкого)
«Тогда (июль 1979 года) с ним ездила девушка — ведущая.
— А вы не помните ее фамилию?
— Сейчас вам скажу. Лена Облеухова. Володя попросил на эти гастроли ведущую, я поговорил с Леной. Мы встретились на улице Горького напротив магазина «Подарки», я посадил Лену к нему в машину. Мы с Володей расцеловались, они уехали. Там с ним и случилось.»
(Николай Тамразов — администратор, ведущий и режиссер)
«Высоцкий гастролировал в Средней Азии. В Учкудуке, Зарафшане, Навои, Бухаре. В самое пекло… Условия концертов были жестокими. Володя был обязан давать пять — пять! — концертов в лень. (По сведениям Александра Петракова — четыре концерта в день. — В.П.) Причем последние три — на открытой площадке, когда дует страшный «афганец», когда песок забивает рот. (Других упоминаний о концертах на открытых площадках нет. — В.П.) Отработали Учкудук…»
(Владимир Гольдман — администратор, который вместе с В.Якловичем проводил эти гастроли, — в интервью израильской газете «Глобус»)
Василий Повереннов — в то время руководитель объединения водоснабжения золотодобывающего предприятия в Зарафшане, имевший определенный вес в партийных органах, — устроил ВВ полет на вертолете над пустыней КызылКум. Высоцкий заметил, пролетая над гигантскими карьерами, где открытым способом добывали урановую руду: «Даже пустыню опустошили…»
Юрий Гуров — исследователь жизни и творчества Высоцкого: «Мне Василий рассказывал о знакомстве с ВВ в Ташкенте во время гастролей театра в 1973 году. А в 1979 году, когда готовили поездку Высоцкого по Узбекистану, на Повереннова вышел Гольдман. Все согласования в горкоме Зарафшана проводил Василий. Ну и — встречал, перевозил, устраивал экскурсии, кормил, доставал — не особо вникая для чего — «лекарство» (пока позднее — уже в Навои не прилетела Оксана с «грузом»). Вот в это время они с ВВ и подружились — очень близко. В Зарафшане перед концертом были на квартире у Повереннова, потом вся труппа была приглашена на дачу…»
В. Гольдман: «В Средней Азии мы с Володей любили ходить на базары… Обманем бабая на 10 копеек — и идем довольные…»
Всеволод Абдулов: «Вот представьте себе, Валерий, — Учкудук… Жара, и четыре концерта подряд… А вечером Володю приглашают на озеро — солидные, уважаемые люди. Костер, шашлыки… Володя берет гитару — и это уже пятый концерт».
(Речь идет о банкете в подсобном хозяйстве у Анатолия Ивановича Кацая, заместителя директора Навоийского горно-добывающего комбината, для которого В.В. подписал поздравительную открытку:
Нет! Не за тем, что ощущаю лень я,
А просто потому: кишка тонка
Так и не придумать поздравленья
Дороже лауреатского значка
от Высоцкого, 22 июля 79 г.
И расписался…)
В. Гольдман: «Володя начал плохо себя чувствовать еще в Зарафшане. Мы работали, отменяли концерты, работали, отменяли. В Бухаре, чтобы Володе было легче работать, Янклович рано утром пошел в кинопрокат доставать ролики, а мы остались в гостинице: Володя, Толя Федотов и еще одна девушка».
А теперь фрагмент интервью с Оксаной Ярмольник, которая, по-моему, является единственным независимым свидетелем тех трагических событий:
— А про остановку сердца в Бухаре вы знали?
— Как знала?.. Я была в Бухаре.
— Вы были в Бухаре?!
— А кто Володю откачивал? Я его откачивала. В принципе Володя сразу хотел, чтобы я поехала. Но потом мы договорились, что я прилечу в Бухару. Но уже через несколько дней звонит Валера Янклович:«Все, Володя заболел! Немедленно вылетай! Сначала полетишь до Ташкента, а потом до Зарафшана».
А.Федотов: «Перед гастролями один военный врач — Володин знакомый — сумел достать несколько больших упаковок «лекарства». И мы рассчитывали, что этого хватит, по крайней мере, на месяц. Валера взял примерно половину… А Володя тогда уже не контролировал себя… И через неделю Янклович звонит Ксении: «Срочно вылетай!»
Владимир Высоцкий с Мариной Влади и близким другом Всеволодом Абдуловым. Конец 1960-х годов
О. Ярмольник: «Беру эту коробку и мчусь в аэропорт… Билетов нет. Разгар лета, да еще начался Афганистан и везут эти первые — страшные черные гробы. То есть — ужас! Кое-как долетела до Ташкента. А как я добиралась до Зарафшана — это целая отдельная история.
Приезжаю. Жара такая, что каблуки вязнут в асфальте. За колючей проволокой работают заключенные, на улицах ни одного прохожего — пустой город. (Рядом с Учкудуком находись урановые рудники и карьеры, а в Зарафшане добывался сопутствующий металл — золото. Город строился преимущественно заключенными. Но Оксана ошибается: она приехала не в Зарафшан, а в областной центр, отстоящий на сто километров, — Навои. Колючей проволоки и заключенных хватало и там. — В.П.) Прямо на улице останавливаю «запорожец».
— Ребята, вы не знаете, где живет Высоцкий?
Они говорят, что у Высоцкого сейчас концерт, а один показывает мне паспорт, в котором через две страницы Володин автограф. Приезжаем к кинотеатру, я захожу: Володя без голоса, что-то рассказывал».
Ю. Гуров: «Вася Повереннов рассказал мне, что из Учкудука, где даже утром жара перевалила за 40 градусов, Высоцкого везли в машине с кондиционером, и он очень сильно простудил горло».
В. Повереннов: «Перед каждым концертом Толя Федотов делал ему обезболивающие уколы прямо в шею.»
Вероятно, эти уколы помогали не всегда, а «лекарство», как мы знаем, к этому времени кончилось.
Валерий Павлович Янклович: «В 1979 году в Бухаре у Володи была клиническая смерть. Жара под пятьдесят градусов. Перед этим его рвало, съел какой-то ерунды на базаре… Федотов, который был с нами, сделал ему укол прямо в сердечную мышцу. Это было ровно за год до смерти, 25 июля 1979 года. Кроме Володи и Федотова в номере были Сева Абдулов и Оксана.
Второй — более подробный вариант воспоминаний В. Янкловича: «Рано утром Володя пошел на рынок — искать лекарство… И где-то нашел ампулу, у врачей… Это такая штука обезболивающая, которую колют в десну, когда удаляют зуб. А он еще поел несвежего плова. И Володя сделал укол себе (в вену?!) — и чуть не умер тогда. Федотов его спас».
В. Гольдман: «Я лежу в номере, вдруг слышу крик! Вылетаю: Володя лежит — клиническая смерть! Федотов сделал ему укол в сердце, потом стал делать массаж, а я дышал через салфетку ему в рот. Володя очнулся, пришел в себя. Оказывается, он пошел на базар и наелся там вчерашнего плова».
А. Федотов: «Да, это было при мне. Ко мне прибежал Гольдман: «Володе плохо!» Я быстро одеваюсь, беру шприцы — у меня были с собой. Прихожу. В номере Ксюха — они жили вместе — и Сева Абдулов. Володя — бледный- бледный, стоит покачивается. Вижу — отравление, но не пищевое. Он декаина себе уколол — это я потом узнал. Зрачки расширенные, громадные.
Все стоят напуганные — Севка, Ксюха, Гольдман… Единственное, что он успел мне сказать: «Толя, спаси меня. Буду считать лучшим врачом в мире».
Тут началась рвота — чего-то он еще наелся не очень хорошего. И Володя упал. Упал без сознания. На сонной артерии нет пульсации, дыхание остановилось. И отсутствие сердечной деятельности. Я еще успел выругаться и ввел ему несколько ампул глюкозы сорокапроцентной. Но интоксикация наступает не сразу. Я кричу: «Ребята! Он же умирает!»