В ЛИЯФе, Ленинградском институте ядерной физики им. Б.П. Константинова, Высоцкий дал не один, а два концерта. Среди коллекционеров долгие годы было принято считать, что они состоялись 24 и 26 июня. Но так ли это? Как мы увидим ниже, воспоминания очевидца свидетельствуют, что выступления явно состоялись в рабочие дни. Но 24 июня — это суббота, поэтому, на мой взгляд, логично предположить, что концерты были, соответственно, в пятницу 23-го и в понедельник 26-го.
На обоих концертах присутствовал сотрудник института В. Глобенко. "Это было очень жаркое лето. В зале было страшно душно, окна в конференц-зале, где выступал Высоцкий, открыли настежь. Как мне кажется, концерт организовывал человек по фамилии Томбак, но он погиб в железнодорожной катастрофе в конце 1970-х годов. Но там, возможно, и другие люди принимали участие. Я тогда знал не всех, проработал на тот момент там года два-три. Об этих концертах много знает Олег Мрачковский. Он, кстати, и фотографировал тогда.
Концерты прошли с успехом невероятным! Народ висел гроздями на люстрах под потолком, а то, что во всех проходах сидели, а на всех подоконниках стояли, то об этом уж я и не говорю. Я думаю, там было раза в три больше народа, чем позволяла вместимость зала.
Кроме того, концерты транслировали по радиосети внутри института. Все сидели на рабочих местах и слушали. Словом, успех был оглушительный, как, впрочем, и следовало ожидать".[156]
Упомянутый В. Глобенко О. Мрачковский написал воспоминания о выступлениях Высоцкого в ЛИЯФе, которые под названием "Мой Высоцкий. Свеча поэту" опубликованы в Интернете на сайте "Клуб Foto.ru":
"В день концерта, часов в 17 жара стояла под 30. Безветрие. При входе покупали билеты по 10 копеек… Зал заполнен под завязку. Билеты кончились, и вход стал свободным. Перемещаться по залу невозможно. Пот заливает и разъедает глаза. Умыться бы, но это где-то на другой планете… Беда в том, что наводка на резкость была почти невозможна!
Поэт приехал, как он сказал, со своим другом Иваном Дыховичным — актёром того же театра. Поэт был в прекрасном расположении духа, раскован, исполнил много нам неизвестных песен. Зал принял его с восторгом. Рубаха на нём промокла до нитки, это хорошо видно на последнем фото серии".[157]
"Второй концерт разительно отличался от первого. Поэта было не узнать: он был скован, больше рассказывал, чем пел, а если пел, то это были песни о войне, шуточные песни, песни из кинофильмов, известные всем не один год.
Он тщательно подбирал слова, больше рассказывал о театре, состоявшихся спектаклях, сыгранных ролях в театре и кино, что больше напоминало не концерт авторской песни, а лекцию по линии общества "Знание".
По мнению мемуариста, скованность Высоцкого и тщательно подобранный репертуар объяснялись тем, что "в первых рядах сидела публика не по зову сердца, а по долгу службы, которая, как известно, не столько опасна для них самих, сколь для других".[158]
Не знаю, то ли О.Мрачковский за долгие годы подзабыл, как было на самом деле, то ли намеренно наводил тень на плетень, но сохранившиеся фонограммы обоих концертов убедительно доказывают, что не было ни скованности, ни несвободы в выборе песен. Напротив, на втором концерте Высоцкий спел то, что не пел за два дня до того, — "Балладу о брошенном корабле", песни "Комментатор из своей кабины…" и "Целуя знамя в пропылённый шёлк…" А то, что репертуар был несколько другой, то это вполне естественно — Высоцкий учитывал, что многие из сидящих в зале слушали его всего два дня назад, так что он старался поменьше повторяться.
"В ЛИЯФе Высоцкого принимали с помпой, так как бывший его директор, член-корреспондент Академии наук Сумбаев, был покровителем муз, — вспоминал присутствовавший на концерте Н. Попов. — Я уже не помню, но Эдик (Крейнин — М.Ц.) помнит, что я привёз Высоцкого на своей "Ладе", а обратно была дана директорская чёрная "Волга", и возвращались целой кавалькадой на нескольких машинах. Высоцкому нравилось, когда они обгоняли друг друга на шоссе Гатчина — Ленинград.
Перед концертом в столовой ЛИЯФ был устроен банкет с присутствием организаторов концерта и администрации ЛИЯФ. После банкета мы пошли с Высоцким в лес Орловой рощи и гуляли, пока готовили пропуска в главное здание, в актовом зале которого предстоял концерт.
Зал был переполнен, люди стояли в проходах, сидели на подоконниках, успех был колоссальный".[159]
В своих воспоминаниях О. Мрачковский сетовал и на то, что руководство Первого отдела института всячески вставляло палки в колёса организаторам выступлений Высоцкого. Мне это всегда казалось странным, ибо помню по советским временам: Первый отдел интригами не занимался. Если его глава не хотел, чтобы концерт Высоцкого состоялся, то практически никто отменить его решение не мог.
23 июня, Гатчина. ЛИЯФ, 1-е выступление с Иваном Дыховичным. Фото С. Хмелева
30 июня, Гатчина. ЛИЯФ, 2-е выступление. Фото С. Хмелева
К. Томбак, вдова главного организатора выступлений Высоцкого в ЛИЯФе М. Томбака (он погиб в начале 1990-х годов в железнодорожной катастрофе), в беседе, состоявшейся 20 марта 2007 года, рассказала мне следующее:
"Была инициативная группа по организации тех выступлений. В то время в ЛИЯФе был клуб, председателем которого был Мариан Томбак. Кого он брал себе в помощники, и с какими функциями, я не знаю, кроме одного человека — Татьяны Буш.
М.Ц. — Были ли проблемы с Первым отделом, как о том пишет О. Мрач-ковский?
К.Т. — Я помню, что какие-то люди из первого отдела были в зале. Разговоры с ними действительно были. Они хотели знать репертуар Высоцкого. Я помню, как мой муж рассказывал: "Мы подошли к этим людям в чёрном и сказали: "Вы слышите, что он поёт военные песни? Вот он и будет продолжать петь патриотические песни". А потом каким-то образом отвлекли их внимание в то время, когда Высоцкий пел острые песни.
М.Ц. — На некоторых снимках с тех концертов запечатлён М. Томбак с кинокамерой в руках. Сохранилась ли та съёмка?
К.Т. — Такой плёнки у меня нет. Снимок, где Мариан с кинокамерой, у меня есть. Старые киноплёнки я все уже выбросила, но могу точно сказать, что среди них не было концертов Высоцкого в ЛИЯФе. Возможно, это просто не получилось".
Через пять дней после разговора с К. Томбак, 25 марта 2007 г., я попросил поделиться воспоминаниями Т. Буш, члена инициативной группы по организации концертов Высоцкого в ЛИЯФе:
"М.Ц. — Кто пригласил Высоцкого в ваш институт?
Т.Б. — Я его приглашала. Ленинградский обком комсомола помог нам познакомиться с ним. Вместе с Марианом Томбаком мы ездили в обком, в отдел культуры, который возглавляла Валентина Матвиенко, нынешний губернатор Санкт-Петербурга. Она помогла нам встретиться с Высоцким, вот и всё.
М.Ц. — О. Мрачковский, сотрудник ЛИЯФ в то время, писал, что у организаторов концерты были большие проблемы с Первым отделом…
Т.Б. — Неправда это. Первый отдел у нас возглавлял здравомыслящий человек, который прекрасно понимал, чем интересуется молодёжь, так что никаких проблем у нас не было".
Ещё один концерт Высоцкого в те дни состоялся во Дворце моряков для студентов ЛИВТа — Ленинградского института водного транспорта.
"Зал был набит до отказа. Студенты сидели на полу, на ручках кресел. Много народу столпилось прямо на сцене, — вспоминала Т. Авдеева. — Цепкой альпинистской походкой вышел Высоцкий. Со спины я могла только иногда видеть его профиль. Гитара на широкой цветной тесьме, джинсы, белая рубашка апаш. Небольшого роста, пластичный.
Молодёжь неистово аплодирует. Встречи ждали давно, хоть и не надеялись. Но повезло — Театр на Таганке приехал в Ленинград.
Сильные удары по струнам:
Для меня будто ветром задуло костёр,
Когда он не вернулся из боя…
Песни звучат одна за другой. Среди них много о войне, неостывшая за 30 лет ненависть, скупые слёзы фронтового братства, где "проверка на прочность — бои".
Поёт, отдаваясь целиком. Сжигая себя. Это не сыграть. Это правда. Стоим в нескольких шагах от него. И каждый раз, когда гремят аплодисменты, слышим тихое — не в микрофон — для себя, только для себя — "Спасибо".
Сначала предполагалось так: концерт пройдёт без перерыва — ведь через три часа спектакль. Но студенты не отпустят, сразу стало ясно. Решили — Владимиру Семёновичу нужен небольшой отдых.
Занавеса не было, просто Высоцкий ушёл в глубину сцены, снял гитару…
И тут я решилась. Продираюсь сквозь толпу обступивших его.
"Корреспондент морской газеты?" — он удивлённо поднимает брови и оглядывается на организатора концерта — черноволосого бойкого человека. Видимо, была договорённость: никого из посторонних. Я в отчаянии — ничего себе журналистский "успех".
"Но всего два вопроса", — лепечу.
Лицо Владимира Семёновича смягчается.
"Десяти минут хватит?"
"Конечно", — отвечаю торопливо, чтобы не раздумал.
Гвалт стоит ужасный.
"Уголка тихого не найдём здесь?"
"Может быть, поднимемся в редакцию? Это рядом, по лестнице".
Взбегает легко. Гитару держит бережно, перед собой.
"Как Вы относитесь к песне? Своей песне? Какое место занимает она в Вашем творчестве? Ведь есть ещё и Театр на Таганке. Есть кинематограф…"
"Удивитесь, наверное, — говорит спокойно, голос густой и в то же время мягкий, — если использовать это изъезженное слово хобби, то отнесу его не к песне. Хотя многим хотелось бы этого. Нет, песня для меня — главное…"
Второй вопрос задаю, конечно, по тем временам глупейший.
"Собираюсь ли выпускать книгу стихов? — переспросил он. И усмехнулся. Горько и как-то беззащитно. — Собираюсь. Но разве от меня это зависит…"
Звонок на концерт. Решили — несколько минут он оставит для меня после концерта.