Какие же стихи пытался опубликовать в "Авроре" Высоцкий? Е. Клепикова говорит о стихах военного цикла. А вот что запомнилось писателю Ф. Абрамову: "Я пытался даже кое-что публиковать. Среди них были просто стихи, чистые стихи, никакие не песни. В "Аврору"… Там были стихи "Дорожный дневник".[241]
Сам Высоцкий о попытке публикации стихов о войне не вспоминал, но на двух фонограммах сохранился его рассказ о попытке опубликовать стихотворение "Памяти Василия Шукшина".
ЦГАЛИ СПб ф 213 оп 3 д 550
"Я потом написал посвящение ему (В. Шукшину — М.Ц.) в песне. Я стихи написал, а потом я их спел и хотел их напечатать, но так как там было не только про него, а про всех друзей, они как-то остались, не пошли…"[242]
"Я написал на смерть Васи Шукшина стихи, которые единственный журнал сразу предложил… это ленинградский журнал, но потом и они тоже чего-то такое… Я не знаю, почему, они отказались, стали корнать…"[243]
Как рассказал мне высоцковед С. Жильцов, исследовавший вопрос несостоявшейся публикации в "Авроре", Высоцкий предлагал туда не только стихотворение памяти Шукшина и не только стихи о войне, но и несколько других произведений.
1976 год
СНОВА НА "ЛЕНФИЛЬМЕ"
В конце 1975 года директор "Ленфильма" В. Блинов отправил на имя директора Театра на Таганке Н. Дупака и главного режиссёра Ю. Любимова письмо следующего содержания:
"Уважаемые Николай Лукьянович и Юрий Петрович!
Киностудия "Ленфильм" приступила к производству нового цветного широкоэкранного фильма "Сладкая женщина" в постановке режиссёра В.Фетина.
Художественным советом студии на Тихого утверждён актёр Вашего театра Владимир Семёнович Высоцкий.
Убедительно просим Вас разрешить актёру В.Высоцкому сниматься в фильме в период с 4 января по 26 мая.
Всего съёмочных дней 17.
Съёмочный график актёра будет нами заблаговременно согласован с режиссёрским управлением театра".
16 декабря 1975 года Н. Дупак отправил В. Блинову ответное письмо:
"Руководство московского театра драмы и комедии на Таганке не возражает против съёмок артиста театра В.С. Высоцкого в к/ф "Сладкая женщина" режиссёра В. Фетина на к/ст "Ленфильм" в период с 4 января по 26 мая 1976 гдоа в свободное от основной работы время".[244]
А. Тубеншляк, работавшая на том фильме вторым режиссёром, вспоминала: "Много лет спустя (после фильма "713-й просит посадку" — М.Ц.) мы встретились с Володей в картине "Сладкая женщина", которую делал Владимир Александрович Фетин. Мы тогда очень долго добивались приезда Володи — он был занят у Митты в "Арапе", — нам очень хотелось, чтобы он снялся у нас. Володя попробовался — попробовался замечательно! Это была удивительная, настоящая кинопроба! Но снимать его нам не разрешили".[245]
На мой взгляд, тут явное противоречие — ведь директор "Ленфильма" чётко указал в цитировавшемся выше письме, что Высоцкий на роль не ПРИГЛАШЁН, а УТВЕРЖДЁН. Кто же ещё мог вмешаться в решение худсовета студии, с которым был согласен сам директор?
Видимо, здесь срабатывает некий стереотип мышления: Высоцкого не утверждали на роли столько раз, что стало уже привычным винить начальство, которое в данном случае, судя по всему, ни при чём.
Вспомним хронику жизни Высоцкого в первую половину 1976 года, когда снималась "Сладкая женщина". Январь — участие в 17 спектаклях и съёмки в фильме "Сказ про то, как царь Пётр арапа женил". Февраль — 13 спектаклей и продолжение съёмок. Март — 10 спектаклей. Апрель — выезд за рубеж до конца мая.
На мой взгляд, логично предположить, что сам Высоцкий посчитал такой график занятости достаточно плотным, — ведь упомянутые выше 17 съёмочных дней надо было вместить не в пять, а в три месяца, — и сам отказался от участия в фильме.
Зато в другой ленте "Ленфильма" Высоцкий поучаствовал как исполнитель своей песни. Рассказывает режиссёр Е. Татарский:
"Ещё раз мы встретились с Володей по работе на картине "72 градуса ниже нуля". Я в эту картину попал совершенно случайно, когда её уже начали снимать. Была собрана группа, отобраны артисты, а два оператора — то ли с "Центрнаучфильма", то ли из хроники — снимали документальный материал в Антарктике. Им повезло с погодой: очень удачно попали и очень красиво всё сняли. Это, конечно, были лучшие куски в фильме.
Мне хотелось, чтобы к этим кадрам Володя написал песню. Я чувствовал драматургическую слабость сценария, а когда ощущаешь, что материала-то нет и картине не на чем держаться, всегда хватаешься за песню.
Я позвонил: Володя, вот так, мол, и так. Он, конечно, отнекивался, что вполне было понятно: сценария не читал и был сильно занят какими-то своими делами. Однако в конце разговора всё-таки согласился:
"Ладно, я попробую. Позвони мне дня через три-четыре".
Звоню через три-четыре дня и слышу:
"Ты знаешь, ничего не получается. Но я как-то написал песню "Белое безмолвие", она не вошла в картину. У меня есть запись, где я её пою под оркестр. Хочешь, привезу готовую плёнку — если понадобится, ты её возьмёшь".
"Конечно, хочу!"
"На днях буду в Ленинграде — я тебе привезу".
Володя приехал, мы встретились на киностудии, вместе послушали плёнку. Я сказал: "О-кей!", пожал ему руку и попросил пойти в кассу, получить гонорар".[246]
ДЕНЬ ЛИЦЕЯ
"19 октября, в День Лицея, он, Сева Абдулов и мы с Ирой поехали в Царское село… Именно там — по настоянию Володи — я надел на палец будущей супруги обручальное кольцо. А после поездки закатил банкет в нашу честь в люксе "Астории", — вспоминал К. Ласкари.[247]
В середине восьмидесятых годов К.Ласкари рассказал об этом дне подробнее:
"Моя жена правильно говорит, что из всех мужчин, которые бывают у нас в доме, Володя был единственный сильный представитель нашего пола. Он был мужчина, он был настоящий мужчина в полном смысле этого слова. Он умел дружить. Он умел относиться к женщине так, как должен относиться мужчина.
Перед тем, как я женился на Ире, я сказал Вове, что я женюсь. Он спросил: "Богатая девочка?" Я говорю: "Нет, Володя, не богатая".
Через неделю он мне позвонил: "Встречай меня, я не на машине, так что встречай меня на вокзале".
Я утром пошёл на вокзал, и Володя вышел с громадным чемоданом. Я говорю: "Ты надолго, что ли, с таким чемоданом?" — "Сейчас узнаешь".
Мы приехали ко мне, Ира уже жила у меня. Он привёз чемодан полный вещей для Иры. — "Давай, меряй!"
Ира, стесняясь, начала всё это мерять. Володя руководил: "Так, здесь подошьёшь. Сейчас модно вот так! Это немножко ушьёшь… Вот так!"
Это был День Лицея. Мы потом все поехали в Пушкин. Был какой-то необыкновенный зимний день. Мы шли по Царскому Селу, и какая-то прошла мимо нас группа молодых людей, у одного была гитара. Этот мальчик вдруг поворачивается: "Владимир Семёнович, это Вы?" — "Да". — "Владимир Семёнович, автограф, будьте любезны!"
Что-то такое Вова ему написал, и потом вдруг побежал. Там какая-то замёрзшая речка или пруд, я не помню… Он так прокатился и говорит: "Видишь, как меня народ любит? Узнают!"
Потом мы приехали в город на такси, по-моему… Он говорит: "Поедем к "Астории". Я говорю: "Володя, зачем тебе сейчас "Астория"? Поехали, обедать уже пора". — "Нет-нет-нет! К "Астории"!"
Он снял "люкс" на втором этаже, всё было молниеносно сделано. И с нами был ещё Сева Абдулов. И был накрыт там стол, и мы пировали. Все были так счастливы, и он так радовался, когда людям было хорошо. Удивительный был человек! Удивительный…"[248]
А вот что об этой поездке рассказывал В. Абдулов:
"1977 год. (Это ошибка — описываемые события произошли в 1976 году, а в октябре 1977 года В. Абдулов находился в больнице после тяжёлой травмы — М.Ц.) Октябрь. Высоцкий приобрёл "Мерседес". В тот же вечер он приехал к Абдуловым на улицу Немировича-Данченко, объявил ещё с порога:
— Сева, мы отправляемся в Питер. И никаких возражений. На такой машине ты не ездил.
— Спасибо, — спокойно говорит Абдулов. — Я об этом только что мечтал.
— Мечтал? — Высоцкий озабочен. — Но ведь, постой-ка, ты даже не мог знать!
— Тем не менее мечтал попасть в Питер. Не угадаешь, зачем.
Он покусывает губу, глаза в серьёзном прищуре. Всеволод уверен: при феноменальной цепкой памяти Высоцкого все варианты будут просчитаны мгновенно, и опережает ответ Володи буквально на секунду:
— Завтра — День Лицея, 19 октября.
— День Лицея! Ура!
…Утром въехали в Питер. Ни до, ни после такого Ленинграда не видел. Отмытое до мраморного блеска небо, нет даже обычной ленинградской дымки. Город словно окунули в голубую чашу с голубым воздухом… Мы едем в Лицей возбуждённые, радостные. И вдруг — бац! Лицей закрыт: вечером будет какое-то мероприятие. Люди стоят, смотрят, переговариваются потихоньку. Мы среди них, но говорить ни о чём не хочется. Молчим. А потом короткий взгляд одной из сотрудниц чудесным образом нашёл в толпе опечаленное лицо Володи. Она быстро повернула голову, что-то сказала остальным. Они даже не совещались, просто подошли и спросили:
"Кто с Вами, Владимир Семёнович?"
…Нам разрешили посидеть за партой Поэта, показали всё, что можно было показать. И слова здесь, в стенах Лицея, звучали музыкой, отражённой от старых стен, как от прошлого времени. Эхо пушкинских дней. И мы молчали наедине с Пушкиным, и расставание было нелёгким. Володя в пояс поклонился нашей доброй спутнице, поцеловал ей руку".