М. Ц. — Какие-нибудь ещё эпизоды с участием Высоцкого были выброшены при окончательном монтаже?
И. С. — Не знаю. Я говорю только о наших с ним совместных сценах»[80].
Поскольку все основные сцены Высоцкого в фильме именно с И. Саввиной, то её свидетельство крайне важно. Может быть, при монтаже и выпали ещё какие-то незначительные эпизоды, но, во всяком случае, Высоцкий явно преувеличивал, говоря, что от его роли осталась треть.
Об этом пишет и тульский высоцковед В. Щербаков, опубликовавший в московском журнале «Вагант» (1994 г., № 4–5, стр. 24–25) весь текст «постельной» сцены в том виде, в каком она была в сценарии:
«Дело в том, что режиссёр Евгений Карелов отснял слишком много материала. Даже после того, как из окончательного варианта фильма исчезла сцена свидания Брусенцова с Сашенькой и несколько эпизодов с главными героями Некрасовым и Карякиным, прокатное время картины составило 1 час 40 минут. Но, судя по литературному сценарию, красноармейцам от ножниц режиссёра „досталось" гораздо больше, чем белогвардейскому офицеру»[81].
«Помните, война случилась в сорок первом…» (лето 1967 года)
Об истории этого киносценария известно, что называется, из первых рук. В конце 1966-го или начале 1967 года сценарист Д. Калиновская написала монопьесу (т. е. пьесу для исполнения её одним актёром) под названием «Баллада о безрассудстве». Бывшая одесситка, она только переехала в Москву и жила у своей подруги актрисы К. Филипповой. По каким-то причинам К. Филиппова, хорошо знавшая Высоцкого (она училась в Школе-студии МХАТ на одном курсе с его первой женой И. Жуковой), предложила эту пьесу показать ему.
«Она ему позвонила, сказала: „Володька, приходи, у нас тут пьеса". Он приехал, взял пьесу, забрал её домой. Немедленно прочёл. И сказал: „Девки, это несерьёзно". Даже что-то хуже сказал. Не понравилось ему.
…Потом он улетел в Одессу. И дня через три звонит оттуда, говорит: „Девки, пьеса гениальная. Я играю, я ставлю, я пишу песни. Скоро прилечу. Я уже дал почитать её Говорухину".
…Володечка приехал, очень напористо сказал так: „Ребята, дело пойдёт. Но Слава Говорухин тоже хочет принять в этом авторское участие. И он скоро приедет"»[82].
В. Высоцкий и Д. Калиновская, по воспоминаниям последней, в июне 1967 года активно работали над пьесой, переделывая её в киносценарий. Высоцкий, однако, текст не писал, только обсуждал возможные варианты. Однажды приехал Говорухин, вставил одну фразу в текст и сказал, что в таком виде он готов запустить сценарий в производство.
«Я дала им потом этот экземпляр (сценария. — М. Ц.), и они исчезли. И потом уже, наверное, через лето, Володя сказал, что в Киеве (т. е. в Госкино Украины. — М. Ц.) это не залитовали»[83].
На Одесскую киностудию сценарий был представлен под названием «Помните, война случилась в сорок первом…». Видимо, выбор студии был не случаен: главный и единственный герой сценария похож на классического одессита, хотя это в тексте и не оговаривается.
Д. Калиновская припоминает также, что в этот фильм Высоцкий планировал написать несколько песен, но написал только одну, про собаку. В ней были слова: «Бим, который мне необходим», более, увы, в памяти ничего не сохранилось.
Вот и всё, что известно по опубликованным источникам. Однако остаются вопросы. Во-первых, почему К. Филиппова решила познакомить Высоцкого с пьесой Д. Калиновской? Во-вторых, действительно ли всё написанное принадлежит Д. Калиновской, а участие Высоцкого ограничивалось обсуждением (наподобие его работы с Э. Володарским над сценарием «Венские каникулы»)? И, в-третьих, почему деятели из украинского Госкино зарубили сценарий о войне? Ведь обычно сценарии на военную тему утверждались без особых проблем.
Ответ на второй вопрос даёт сам Высоцкий. В письме С. Говорухину, отправленном летом 1967 года из Одессы, он пишет: «Это всё тебе передаст Дина… Я написал (выделено мной. — М. Ц.) его подготовку к бою. Если неудачно — попробуйте переделать».[84] Кроме того, сохранились наброски к киносценарию, сделанные рукой Высоцкого, вероятно, по мнению С. Жильцова, опубликовавшего их в 5-м томе собраний сочинений Высоцкого («Тулица», Тула, 1998 г., стр. 591–592), в 1969 году.
Что касается остальных вопросов, то ответы на них могла дать только Д. Калиновская.
«М. Ц. — Почему, по мнению К. Филипповой, пьесу надо было показать Высоцкому? Она хотела, чтобы он написал туда песни?
Д. К. — Да нет. Скорее, это было просто потому, что Володя был рядом, потому что они дружили. Она как-то почувствовала, что он должен увидеть пьесу.
М. Ц. — Почему к работе над сценарием подключился Говорухин?
Д. К. — Он сказал, что хочет быть соавтором. Там было ещё много пустых мест, так что режиссёру было над чем поработать. А потом сценарий не утвердили в Киеве.
М. Ц. — А почему не утвердили? Высоцкий что-то сказал Вам об этом?
Д. К. — Потому что герой один. Потому что он противопоставил себя коллективу. Володя и Говорухин представили на студию ещё не сценарий, а заявку, всё закончилось на этом уровне.
Потом этот сценарий, точнее, не сам сценарий, а мою пьесу, не утвердили ещё раз. Наверное, где-то есть отснятый материал. Там героя играет уже не Володя, а Гена Сайфуллин. Я думаю, что это было в начале 1970-х годов. И тоже не проскочило, причём, по-моему, не проскочило это в политуправлении армии.
М. Ц. — Что именно для этого сценария писал сам Высоцкий, Вы не помните?
Д. К. — Мне говорили, что кто-то нашёл у него дома в архиве какие-то записи, я их не видела. (Совершенно верно! Именно эти наброски и опубликовал С. Жильцов в тульском пятитомнике! — М. Ц.) Я им с Говорухиным отдала материал, и они стали править его мужской рукой. Война всё-таки для меня материал совершенно неизвестный, и непонятно, что меня дёрнуло писать на эту тему. Что в этом сценарии Володино, а что моё, я уже, конечно, не помню.
М. Ц. — Песня для этого сценария, которую Вы упомянули в интервью Б.Акимову, была полностью закончена или существовала только в набросках?
Д. К. — Да, песня про собаку… „Мне очень нужен Бим, он мне необходим…" что-то такое… Володя приходил с гитарой, мы так вальяжно, удобно сидели втроём — Володя, Карина и я, — и он что-то наговаривал, что-то напевал.
В тот момент песня была недоделанная, я не знаю, может быть, он её потом доделал. (Песня неизвестна не только в авторском исполнении, но и в черновиках, так что позднее Высоцкий к ней не возвращался. — М. Ц.) Он хотел написать и другие песни, но до них дело не дошло.
М. Ц. — Почему менялось название этой вещи?
Д. К. — Мы придумывали названия, старались выдумать что-то поизысканнее. Так появилось название „Помните, война случилась в сорок первом…" Хотя мне кажется, что „Баллада о безрассудстве" лучше.
М. Ц. — А откуда появилось название «Один»?
Д. К. — Это Володя придумал. Он хотел быть один. То есть, я — и больше никто. Это было рабочее название, и его это грело, помогало и работать, и думать в этом направлении.
М. Ц. — После работы над сценарием Вы ещё общались с Высоцким?
Д. К. — Мы были знакомы, встречались иногда. Но получилось так, что он разошёлся с Людмилой, и я стала дружить с ней. Друзья разделились, кто-то пошёл за Володей, а я — за Людмилой»[85].
Интересно, насколько значительным было участие в работе над сценарием С. Говорухина?
«Раза два-три он приходил… и написал одну фразу, — это я говорю абсолютно точно, почему-то я это запомнила на всю жизнь. Ремарка была: „Властно работает пулемёт". И больше ничего», — сказала Д. Калиновская[86].
Иначе запомнились те события С. Говорухину: «Сначала они работали с ней вдвоём (В. Высоцкий и Д. Калиновская, носившая в те времена фамилию Берон. — М. Ц.), потом мы втроём, потом я их оставил, они дописали. Потом прислали мне сценарий, я его весь переписал, отредактировал, можно сказать. Особенно ничего не придумывал. Ну, может, отредактировал — два-три-четыре десятка фраз по картине. Я сильно, конечно, это просто видоизменил… А сценарий зарубили. Это было на Одесской киностудии, а не на Довженко (киностудия имени Довженко. — М. Ц.)»[87].
Фактически вся работа над сценарием проходила в квартире актрисы и поэтессы К. Филипповой. Что ей запомнилось из событий того времени?
«М. Ц. — Почему Вы решили, что Высоцкий должен прочитать пьесу Д. Калиновской?
К. Ф. — Понимаете, я поступила в Школу-студию МХАТ в 1954 году, а Володя — в 1956-м. И все, кто в этом ареале находился, все были родные и любимые, братишки и сестрёнки. Когда-то я сказала своему любимому ректору Радомысленскому, что я провела четыре года, катаясь на розовом облаке по лазоревому небу. Это был самый счастливый период в моей жизни.
А в случае Володи и Дины было слияние двух талантливых явлений. Дина была удивительно, искромётно талантлива и готова к творческому открытию. А Володя — прекрасный, солнечный — был само счастье. И вот когда я ощутила, что на земле появились два явления — Володя уже состоявшийся, Дина — в самом начале пути, а я знакома и с тем, и с другой, — то как же не познакомить их? Я сразу сказала: „Динуля! Бегом к Володе! Немедленно!"
М. Ц. — Как рассказывала Дина Михайловна, пьесу Высоцкому сначала совершенно не понравилась, но уже через несколько дней он радикально изменил своё мнение о ней. Что, по Вашему мнению, было тому причиной?
К. Ф. — Ну, я не могу говорить за Володю, но я знаю, что иногда, встретившись с неким явлением, мы на него реагируем не сразу. И, кроме того, ему надо было себя разместить в этом материале. Сначала надо почувствовать контакт, а уже потом происходит осмысление»