На потемневшей от времени любительской фотографии – портрет Нины Андреевны в военной форме. На петлицах гимнастёрки (а следовательно, это фотография изготовлена не позднее 1942 г.) – знаки отличия военфельдшера. И фамилия тоже довольно известная – Касьянова. К родственникам бывшего премьер-министра Михаила Касьянова, а ныне обвиняемого по делу незаконного приобретения подмосковных многомиллионной стоимости дач, она, наверное, никакого отношения не имеет, хотя кто знает?..
А вот фотография и самого Касьянова Павла Алексеевича – участника войны с Японией 1945 г., сержанта. Медали «За победу над Японией», грамоты верховного главнокомандующего, удостоверения к наградам…
Вот такая история одной семьи, пережившей две войны…
Из внуков и правнуков никто теперь и не знает, за что получал Георгиевские кресты Андрей Набоков. Да и то, что эти награды сохранились, – уже чудо. В семье остался только один Георгиевский крест, а два других (II и IV степени), по свидетельству Татьяны Александровны (со слов её бабушки), пошли в обмен на хлеб в тяжелые годы Великой Отечественной. Такая же участь постигла и две медали. Судя по колодкам на фотографии – это были медали «За храбрость» и «За Русско-японскую войну 1904–1905 гг.».
Вознесенская церковь в Иркутске была разрушена в 20-е гг. Дважды менял фамилию, опасаясь репрессий, Павел Касьянов. Его отца – Алексея Шубина, главу семьи, в которой было десять детей, раскулачили в лихую годину коллективизации. Поэтому и в документах военфельдшера стоят в скобках три фамилии – Набокова – Шубина – Касьянова.
А молитвенник, изданный в 1903 г., с которым Андрей Набоков прошёл всю Русско-японскую войну 1904–1905 гг., сохранился до сих пор…
Обширна и столетняя география проживания семьи Набоковых: Иркутск, Зея, Спасск-Дальний, Владивосток.
По женской линии Касьяновы были врачами. Сам Алексей – мастер на все руки – имел десятки специальностей. Его очень ценили на Спасском цементном заводе, где он работал после войны.
Правнучка Набокова – Настя, та самая девочка с рукой в гипсе, училась в одной гимназии с моим сыном, только в разных классах.
А сестра Татьяны Алексеевны Ивановой (фамилия, на которой «Россия держится…») Виктория, т. е. «победительница», окончила наш университет. Вот так. Жизнь-то продолжается.
Волшебный сундучок
Во время одной из служебных командировок в Москву я, как обычно, к исходу дня зашел в букинистический магазин недалеко от станции метро «Рижская». Помню, мне тогда приглянулось редкое дореволюционное издание «Руслана и Людмилы» А.С. Пушкина, прекрасно иллюстрированное и хорошо сохранившееся. Я приобрел его для библиотеки университета, и пока кассир оформлял покупку, спросил у продавца:
– У вас есть что-нибудь о Владивостоке?
Получив отрицательный ответ и уже направившись к выходу, услышал:
– Посмотрите, пожалуйста, вот это.
Из-за прилавка мне показали рассохшийся деревянный сундучок, обитый по углам металлом, в котором находились какая-то похожая на маску от акваланга штука и продолговатые квадратики картона с фотографиями, почему-то сдвоенными. Там были виды Пятигорска, снимки, сделанные в Китае и даже в Египте. Однако большая часть фотоснимков напоминала о чем-то очень знакомом, родном.
Словом, после некоторого раздумья я приобрел этот старинный сундучок и осторожно, чтобы он не развалился, доставил в гостиницу, где тщательно упаковал, приготовив приобретение для долгой транспортировки самолетом. И вот наконец мы с сундучком прибыли во Владивосток.
В сундучке оказались 50 снимков – виды Владивостока начала XX века, а штука, напоминающая маску акваланга, не что иное, как приспособление для просмотра стереофотографий (вот почему фотографии были сдвоенными). Я попросил знакомого профессора отреставрировать сундучок и приспособление для просмотра стереофотографий, у которого сохранилась только одна прямоугольная линза из двух. К тому времени в университете была открыта специальность по художественной обработке материалов, преподаватели которой прекрасно справились с этой непростой задачей. Сундучок, получивший вторую жизнь, занял почетное место в музее, а фотографии я хранил в кабинете и в свободную минуту перебирал их, узнавая те или иные места старого Владивостока, запечатленные на снимках.
Впоследствии удалось выяснить, что эти фотографии принадлежали капитану Мешкову, построившему по своему проекту несколько зданий во Владивостоке. Потомки его до настоящего времени проживают в городе.
Я не знаю, каким образом фотографии из Владивостока оказались в букинистическом магазине в Москве, да, наверное, узнать это сейчас невозможно, как невозможно узнать и имя фотографа – автора первых стереофотографий Владивостока. Но ясно одно: для нас эти снимки очень дороги и близки, так как дают возможность прикоснуться к прошлому столицы Приморского края, к истории нашего, такого неповторимого города.
Прошло некоторое время. Приближалась дата 100-летия начала Русско-японской войны 1904–1905 гг. С японским университетом Кокусикан из Токио мы заключили договор о сотрудничестве, и одним из пунктов этого договора было обязательство по освещению событий того сложного времени с позиций современности. Была сформирована группа исследователей, найдены материалы, новизна которых удивила даже самых дотошных краеведов. Мы выпустили два из десяти запланированных изданий, готовились к предстоящим конференциям (одна – во Владивостоке, другая – в Токио).
…В одной из командировок в Японию мне посчастливилось приобрести второе приспособление для просмотра стереофотографий под названием «стереоскоп» и несколько приложений к нему периода Русско-японской войны 1904–1905 гг. Стереофотографии были изготовлены в Японии, вероятно в первом десятилетии XX века, и служили одновременно почтовыми карточками. Интересно, что такой формы почтовые карточки мне никогда не попадались. Разыскал я их в Токио, когда, заблудившись в этом мегаполисе и проплутав до позднего вечера, зашел перекусить в одно из многочисленных небольших кафе. Разделавшись с миской японской лапши, я поднялся по крутой лестнице на второй этаж и обнаружил там книжный магазинчик, где и приобрел эти стереофотографии, а также несколько книг и открыток. После расчета с помощью жестов и неимоверной смеси русского, английского и японского попросил хозяина лавки помочь мне добраться до гостиницы и показал карточку с адресом. Он удивительно быстро вызвал такси и, проводив до автомобиля, склонился в поясном поклоне.
Еще одну стереофотографию я приобрел в Токио во время участия в конференции по проблемам судостроения. Добираться до места проведения конференции нужно было на метро, а я выехал с небольшим запасом времени и от нечего делать заглянул в небольшой книжный магазинчик. Девушка-продавец говорила по-английски, и, когда я спросил ее о старых почтовых открытках, она тут же провела меня к стеллажам, где и была обнаружена любопытная стереофотография из жизни Токио конца XIX века.
К концу командировки недалёко от гостиницы, в которой меня разместили, я обнаружил целую улицу небольших букинистических лавок-магазинчиков. В одной из них, расположенной на втором этаже, подниматься к которой нужно было по крутой, почти отвесной лестнице, я сразу же увидел хорошо сохранившийся стереоскоп. Но к тому времени денег у меня осталось только на обратную дорогу, и я с огромным сожалением и чувством неудовлетворенности возвратился в гостиницу.
Через год с небольшим мне снова довелось побывать в Токио по университетским делам. С трудом разыскав заветную лавку (хорошо, что память меня в этот раз не подвела), я нарисовал на листке бумаги стереоскоп и протянул хозяину рисунок. Японец долго думал, морщил лоб, а потом, сказав «хай» и сделав успокаивающий жест рукой, куда-то вышел. Минут через десять он притащил целых три стереоскопа. Один продавался вместе с набором стереофотографий, к Японии и России никакого отношения не имеющих. Все это размещалось в деревянном сундучке, стоило сотни тысяч иен и было мне явно не по карману. Второй стереоскоп за годы своего существования получил многочисленные дефекты, а вот третий, выкрашенный в серебристый цвет и очень хорошо сохранившийся, я и приобрел вместе с несколькими стереофотографиями о Русско-японской войне.
Позднее коллекция стереофотографий пополнилась еще десятком раритетов, найденных в букинистических магазинах Москвы и Красноярска.
А уже в середине 2008 г. коллекционер Николай Николаевич познакомил меня с двумя подборками стереофотографий из истории Русско-японской войны 1904–1905 гг.
Таким образом я стал обладателем неплохой коллекции стереофотографий того периода времени. Некоторая часть стереофотографий была снабжена пояснительными статьями, напечатанными на оборотной стороне стереофотографий, как правило, на английском языке. Другая часть не содержала никаких надписей, а на обороте некоторых была размещена реклама или они служили, как уже отмечалось, почтовыми карточками.
Просматривая стереофотографии, я понял, что для нас открылся еще один неизвестный пласт истории… К тому же оказалось, что некоторые стереофотографии служили одновременно и почтовыми карточками. Эти редкие стереофотографии – «почтовые карточки» мне посчастливилось приобрести в Токио.
А что касается «хозяина» самодеятельных стереофотографий о Владивостоке, то им мог быть капитан И.А. Мешков, который после отставки стал городским архитектором. Предположительно, по его проектам построены здания гостиницы «Золотой Рог», Сибирского торгового банка, Пушкинской женской гимназии… Но эти сведения требуют дальнейшей проверки.
Неоднократно просматривая стереофотографии, я размышлял о том, что любое происходящее событие в нашем мире имеет несколько аспектов восприятия.
Стереофотографии, показывающие картинки объективной реальности времен Русско-японской войны 1904–1905 гг., снабжены комментариями американцев и англичан, наблюдающих войну со стороны японцев и явно им симпатизирующих. И как бы ни уми