Александр Федорович Василевский после вуза служил, как и в свое время генсек Леонид Брежнев, в Рабоче-крестьянской Красной армии. Но если Брежнев служил в танковых частях, то Александр Василевский на бронепоезде в Даурии. На фотографии того времени он предстает в образе бравого военного в шишкастой буденовке с красной звездой. Затем он работал на судоремонтном заводе во Владивостоке и в системе Дальшахтоуправления, участвовал в реконструкции и восстановлении угольных шахт на Сахалине.
А если возвратиться к его отцу, участнику Цусимского сражения Василевскому Александру Федоровичу, прах которого покоится на Морском кладбище недалеко от памятника морякам с крейсера «Варяг», то необходимо заметить, что мы еще так мало знаем о жителях своего города, участниках событий, значимых не только для Владивостока, для России, да и в целом для всего мира. Ведь историю создают люди, какие бы должности и посты при жизни они ни занимали.
В заключение я хочу отметить, что, по рассказам членов семьи Василевских, к нему в гости во Владивосток приезжал известный советский писатель-маринист Новиков-Прибой, автор знаменитой «Цусимы», удостоенный в 1941 г. Сталинской премии.
Экземпляр этой книги с дарственной надписью Новикова-Прибоя семья Василевских передала в музей им. Арсеньева.
А два правнука героя «Цусимы» Федора Василевского окончили ДВГТУ и неоднократно посещали наш Дом музеев, где их семье посвящена целая экспозиция.
…Закончилась отчетно-выборная конференция Приморского отделения Союза пенсионеров России, и я был переизбран председателем этой общественной организации на очередной срок. Я спустился со сцены в зал и хотел было незаметно улизнуть, но меня остановила пожилая женщина, у которой в руках была толстенная папка. Она попросила выслушать её, и мы отошли в сторону, чтобы не мешать выходящим из зала.
– К сожалению, я завтра убываю в командировку, – огорчил я её и пообещал, – но по приезде обязательно с вами свяжусь.
Она продиктовала номер своего домашнего телефона, и на этом мы распрощались.
После возвращения из командировки я буквально был завален текущими делами, иногда вспоминал о данном обещании, разыскивал номер телефона, но так и не удосуживался позвонить, откладывая обещания на потом.
А однажды, выходя из кабинета, увидел: сидит милейшая Алла Михайловна и спокойненько меня ждет. Я внутренне ещё раз упрекнул самого себя за необязательность и извинился перед посетительницей за то, что не сумел вовремя позвонить. Алла Михайловна замахала на меня руками: «Ой, да что вы, на самом деле…» А когда я предложил ей пройти в кабинет, она посетовала на то, что не прихватила с собой документы.
Мы договорились о времени встречи, и вот сидим за столом и рассматриваем многочисленные фотографии, справки, вырезки из газет…
Беседа трудно давалась, потому что временной отрезок событий был очень велик – от Русско-японской войны 1904–1905 гг. до сегодняшнего дня.
Действительно, ее отец – Михаил Андреевич Невежкин – служил на крейсере «Аскольд», но уже после Русско-японской войны 1904–1905 гг., так как призван был во флот в 1906 г. Но события войны были ещё свежи в памяти команды, которая принимала участие в боях.
Я с особым вниманием рассматривал изображения крейсера «Аскольд», этого пятитрубного красавца, вступившего в строй Балтийского флота в 1901 г. Он участвовал в обороне Порт-Артура в Русско-японской войне 1904–1905 гг. и после боя с японским флотом в Желтом море в июле 1904 г. ушел в Шанхай, где был разоружен и интернирован правительством Китая до конца войны. С 1906 г. входил в состав Сибирской флотилии.
Среди документов, показанных Аллой Михайловной, есть архивная справка из Центрального государственного архива Военно-морского флота от 24 октября 1957 г., в которой говорится о том, что Невежкин Михаил с 1906 г. значился матросом крейсера «Аскольд», а с 1911 г. – унтер-офицером сверхсрочной службы того же крейсера. В справке указывается также, что команда крейсера «Аскольд» принимала участие во Владивостокском вооруженном восстании 17 октября 1907 г.
Крейсер «Аскольд» участвовал и в Первой мировой войне, совершил несколько рейдов в Средиземноморье, затем был причислен к флотилии Северного Ледовитого океана.
В 1918 г. он был захвачен в Кольском заливе английскими интервентами и вошел в состав Военно-морских сил Великобритании. Возвратили его России только в 1922 г., но в таком состоянии, что в том же году крейсер «Аскольд» был продан на лом.
Своё имя крейсер получил в честь древнего русско-варяжского князя, правившего в Киеве вместе с Даром. Имя «Аскольд» в русском флоте носили три корабля, которые участвовали в изучении морей и побережья Тихоокеанского бассейна, поэтому это имя неоднократно встречается в географических названиях.
Михаил Невежкин служил на «Аскольде» до демобилизации 1916 г., вернулся во Владивосток, а уже в 1917 г. вступил в Красную гвардию. Он избирался в первый городской Совет рабочих и солдатских депутатов, работал с К. Сухановым, В. Сибирцевым, Б. Слуцким, выполнял отдельные поручения Сергея Лазо. Арестовывался, сидел в тюрьме.
После освобождения Приморья от интервентов он активно участвует в восстановлении флота и уже в 1926 г. награждается серебряным часами с надписью на крышке «Герою труда Невежкину».
Один из сыновей Михаила Андреевича – Анатолий – тоже связал свою судьбу с морем: окончил мореходное училище, во время войны служил на корабле «Красный вымпел», награжден орденом Красной Звезды. До войны ему посчастливилось ходить в море под командованием знаменитой женщины-капитана дальнего плавания Анны Щетининой.
…После реконструкции Пушкинского театра в 1999 г. мы столкнулись с проблемой: где достать музыкальные инструменты? Именно – достать: на приобретение, покупку новых инструментов средств у нас не было: зарплату бы вовремя выдать.
Как часто в таких ситуациях происходит, на помощь пришел его величество Случай.
Пушкинский театр с первых дней своего рождения стал как магнит притягивать к себе людей творческих, ищущих, талантливых. Среди этих почитателей искусства были (и есть) не только музыканты, литераторы, художники, артисты, но и люди, чей талант – просто поклоняться любому виду искусства – заслуживает высшей похвалы. Как правило, это – бессребреники с чистой душой и помыслами. К ним можно отнести и Ольгу Анисимову, долгое время работавшую в Доме культуры моряков (так назывался одно время Пушкинский театр). Она-то и предложила заново рожденному театру комнатный рояль, который спасла от уничтожения два десятка лет тому назад.
Естественно, реставрация этого древнего инструмента стоила значительных денег и времени. Но помогли, как всегда, наши выпускники, не потерявшие и в перестроечные времена чувства благодарности к родному вузу.
И вот белый рояль занял свое место в театре, в зале литературно-исторического музея имени А.С. Пушкина. Но стоит он там не только как экспонат. В его сопровождении проходили и проходят многие поэтические вечера и творческие встречи.
Рояль этот был изготовлен на паровой фабрике пианино в г. Санкт-Петербурге еще в XIX веке. Каким образом он попал во Владивосток и кому первоначально принадлежал, узнать, вероятно, не удастся.
И все-таки попробуем.
А в проводники пригласим книгу Валентина Пикуля «Крейсера». Как и все исторические романы, написанные В.С. Пикулем, эта книга не только документальна, но и почти не имеет вымышленных героев: подавляющее большинство их – реально существовавшие люди. Поэтому высказывания В.С. Пикуля о Восточном институте, рассказ о мичмане Сергее Панафидине с крейсера «Богатырь», который носился со своей виолончелью по всему Владивостоку, не зная, куда ее пристроить, зарисовки о культурной жизни Владивостока в период Русско-японской войны 1904–1905 гг. – все в романе реально и подтверждено документами. Например, крейсер «Богатырь» сел на камни вблизи Владивостока во время одного из боевых выходов легендарного отряда владивостокских крейсеров. А в качестве прототипа мичмана Панафидина мог служить Борис Хрущов, тоже мичман, изучавший японский язык в Восточном институте, о чем свидетельствуют документы нашего музея. Это совпадение убеждает меня и в том, что мы с большой долей вероятности можем утверждать, что этот белый рояль, стоял в 1904–1905 гг. в одном из домов на улице Алеутской, а конкретно – в доме доктора Парчевского, одного из героев романа «Крейсера».
И то обстоятельство, что он украшает сейчас зал и является реальным свидетелем событий, случившихся в первые годы ХХ века во Владивостоке, не вызывает у меня никаких сомнений.
Второй рояль, установленный на главной сцене Пушкинского театра, не связан с событиями Русско-японской войны 1904–1905 гг. Да и возраст его не позволяет даже намекать на какую-либо связь с историей начала ХХ века: рояль изготовлен в Германии в 1934 г. фирмой «Блютнер».
И тем не менее этот музыкальный инструмент напрямую связан с событиями другой войны – Второй мировой, которая закончилась, как известно, атомной трагедией Хиросимы и Нагасаки и поражением Японии.
В свое время рояль стоял в фешенебельном салоне «Ганзы» – крупнейшего пассажирского парохода гитлеровского рейха. По слухам, на этом пароходе часто бывал Адольф Гитлер и – то ли сам играл (во что с трудом верится), то ли наслаждался игрой лучших пианистов Германии на этом рояле.
В 1943 г. пароход «Ганза» был торпедирован и потоплен, а вскоре после войны поднят и передан в качестве трофея Советскому Союзу. В нашей стране пароход отремонтировали, модернизировали, заменили паровую силовую установку на дизельную, удлинили корпус на 20 метров и назвали преображенный теплоход «Советским Союзом». Отправили его на Дальний Восток, где это грузопассажирское судно вошло в реестр судов Дальневосточного морского пароходства. Долгие десятилетия «Советский Союз» стоял на линии Владивосток – Петропавловск-Камчатский, перевозя не только гражданских пассажиров, но и тысячи призванных на военную службу и уволенных в запас военнослужащих срочной службы. В 80-х годах ХХ века, когда из-за резкого падения рентабельности морских пассажирских перевозок перед руководством Дальневосточного пароходства во весь рост встал