Адмирал Галлер, несмотря на колоссальную служебную и возрастную разницу между ним и мной, младшим офицером, соблюдая воинскую требовательность, был всегда вежлив и, если имел какие-нибудь замечания, делал их вежливо, нравоучительно. Запомнилось, как однажды он направил меня ночью в Министерство иностранных дел дать разъяснения в связи с какой-то просьбой польского правительства представить сведения по отдельным затонувшим судам. Выполнив его задание, я вернулся в Наркомат ВМФ, чтобы доложить Галлеру о выполнении. Было уже около трех часов ночи. Адъютант сказал, что адмирал уже отдыхает (у него была комната отдыха за кабинетом), записал, что я должен был доложить, и сказал, что по приказанию адмирала меня на его машине доставят домой. Это же повторялось и после других ночных заданий.
Ещё до ареста адмирала Галлера наше управление переподчинили начальнику тыла ВМФ генерал-полковнику Москаленко Митрофану Ивановичу. Генерал-полковник Москаленко был крупный, физически крепкий 55-летний, опытный, много лет плававший моряк. В отличие от аристократически воспитанного Галлера он был грубоват, хотя грубость его была какой-то добродушной. Это был человек незаурядных способностей, обладавший отличной памятью, прямой и добрый, не лишённый юмора, но требовательный и проницательный. Когда мою группу ему подчинили, то первое, что он сделал – попросил принести ему справочники по аварийно-спасательному делу. Через неделю он мне их вернул, и я неоднократно имел возможность убедиться, что он их тщательно изучил.
Приказом главнокомандующего ВМФ от 12.04.46 мне было присвоено звание инженер-майора.
Однажды генерал-полковник Москаленко вызвал меня и ознакомил с копией шифрограммы руководителя Союзной военной администрации маршала СССР Соколовского, адресованной Сталину, Молотову, Булганину, Берии и наркому ВМФ Кузнецову. В ней сообщалось, что в советской зоне оккупации Германии затоплены колоссальные лайнеры «Ханза» и «Гамбург». Третий однотипный с ними лайнер затоплен ближе к датским берегам, и датчане ведут там какие-то демонтажные работы. Соколовский высказал мнение о ценности лайнеров для Министерства морского флота СССР и возможной целесообразности их подъёма, пока ими не заинтересовались иностранные фирмы. На шифрограмме была резолюция Сталина с требованием Кузнецову доложить свои соображения. По приказанию Москаленко я доложил ему положение затопленных лайнеров на морских картах. Согласно приведённым в шифрограмме координатам, лайнер «Ханза» был затоплен в 9 милях от порта Варнемюнде, а лайнер «Гамбург», также в открытом море, в 3 милях от порта Зассниц на острове Рюген. Глубина затопления лайнеров около 25 метров. Эти лайнеры, водоизмещением 31 200 тонн, являлись крупнейшими пассажирскими судами Германии и обслуживали пассажирскую линию Германия – Южная Америка. Целесообразность их подъёма могла быть определена только после водолазного обследования, для чего потребуется выделение в качестве плавбазы судна, обеспеченного топливом на время работ. Кроме того, на проведение там работ требовалось разрешение. Москаленко доложил всё это главкому ВМФ, и решение о водолазном обследовании было принято. Председателем Правительственной комиссии был назначен Н.П. Чикер. После обследования комиссия доложила, что лайнеры «Ханза» и «Гамбург», вполне пригодные для восстановления, очень нужны Министерству морского флота как пассажирские суда большого водоизмещения, подобных которым в СССР не было. Подъём их, учитывая особенности их затопления (крен на левый борт 86 градусов, заглубление в грунт на 2,5–3 метра, открытый морской район), технически очень сложен и не имеет прецедента в мировой практике. Для обеспечения этих работ требовалось специальное постановление правительства для привлечения в помощь АСС усилий ряда министерств. Предварительная проработка основных принципов подъёма судов была поручена специалистам АСС ВМФ под руководством Чикера.
В связи со сложностью разработки проекта подъёма Чикер потребовал от Фролова, чтобы меня освободили от обязанностей начальника оперативной группы в Москве и перевели в Ленинград к нему в отдел на должность начальника отделения и его зама.
Тем временем выяснилось, что в Польше в протоке Мёртвая Висла немцы при отступлении притопили две колоссальные секции недостроенного стального дока, строившегося для докования крупнейших линкоров «Тирпиц» и «Бисмарк». У Чикера сразу возникла идея вывести эти секции в море, прибуксировать их к лайнеру «Ханза», притопить параллельно лайнеру и, используя их как платформу для установки тяговых средств, перевернуть лайнер с бока на киль. Затем использовать эти секции для подъёма «Гамбурга». Но это была только идея, а для возможности её осуществления надо было на месте выяснить состояние этих секций и возможность их вывода из Мёртвой Вислы и буксировки морем. В связи с этим я получил задание срочно выехать в Гдыню, посетив до этого Балтийск, где размещалась АСС флота. Я выехал поездом Ленинград – Калининград (Кенигсберг), где мне попутно надо было ознакомиться с работами по очистке акватории. Кенигсберг был страшно разрушен. Под стенами высоких домов было опасно ходить. Было много случаев гибели людей из-за разваливавшихся кирпичных домов в центре города. Большое количество разрушенных зданий и густая растительность создавали благоприятные условия для бандитизма. В тёмное время ходить по городу было опасно. Работы в порту шли успешно, и я выехал в Балтийск, где представился начальнику АСС флота Максимцу, старому эпроновцу, уже знакомому мне по Дальнему Востоку. Я знал, что с тех пор Максимец, к сожалению, из-за употребления спиртного сильно опустился. Поэтому интересующие меня вопросы решал с помощником по материальной части полковником Малининым. Здесь я, к своему удивлению, узнал, что для проезда на поезде через границу из Балтийска в Гдыню мне должны были заранее заказать пропуск, но не заказали, а здесь его быстро оформить нельзя. В это время из Ленинграда пришло указание Максимцу выехать в Германию в Штральзунд, Варнемюнде, Засснитц и на месте решить все вопросы, касающиеся создания и размещения отрядов и управляющего ими отдела по подъёму лайнеров. Максимец принял решение лететь вместе с Малининым военным самолётом в Берлин, а оттуда ехать поездом в Штральзунд, Варнемюнде, Засснитц и далее в Польшу в Свинемюнде и Гдыню в подчинённые ему отряды. Малинин высказал мнение о целесообразности моей поездки с ними, поскольку им нужна будет моя помощь, а конечный пункт поездки Гдыня у нас один и тот же. Меня это устраивало, т. к. не надо было возиться с оформлением пропуска.
В Берлине с аэродрома мы поехали в гостиницу «Интурист» на Фридрихштрассе, где обычно останавливались советские офицеры. Максимец предложил пойти пообедать. Как только мы вошли в ресторан, на нас, единственных посетителей в морской форме, обратили внимание оркестранты и заиграли «Раскинулось море широко». Максимец передал дирижёру деньги. Я понял, что обед затянется надолго, и, пообедав, ушёл в свой номер, а затем пошёл гулять по улицам. Утром я проснулся в своём номере от громкого монотонного шуршания за окном. Оказалось, что это немцы разбирают развалины, передавая кирпичи из рук в руки со словами: «Bitte schon! Danke schon!» Всюду старались навести чистоту. На следующий день мы выехали в Штральзунд. Поезд состоял из небольших вагончиков с сидячими местами, имевших входы не только по концам, но и в середине вагона. Расстояния между станциями были непривычно малыми. Из вагона можно было видеть, как выходящие из вагона немцы шли к выходу с вокзальной площади и, остановившись у выхода, терпеливо ждали, пока контролёр, проверив билеты, выпустит их в город. Эта законопослушность была непривычна для нас, россиян.
Штральзунд оказался небольшим чистеньким городком. Малинин и я быстро приняли решение, что, поскольку Зассниц, где затоплен «Гамбург», и Варнемюнде, где затоплен лайнер «Ханза», равноудалены от Штральзунда, отдел, возглавляющий всю организацию по подъёму лайнеров, надо разместить в Штральзунде. Мы выбрали подходящее здание и оговорили это с администрацией города. Меня заинтересовали возможности изготовления механического оборудования. Мы отыскали «Бергусчконтору», небольшое производственное немецкое предприятие, которое возглавлял как представитель Морфлота бывший зам. начальника моего отдела капитан 2-го ранга в отставке Цехмистро. Он быстро соединился по телефону с предприятиями в Ростоке, в Швеции, в Дании и назвал возможных исполнителей. Меня поразила быстрота и безотказность, с которой его соединяли с абонентами внутри Германии и вне её. На следующий день мы выехали в Засснитц, где удалось бегло осмотреть лайнер «Гамбург» и также определить возможное размещение создаваемого аварийно-спасательного отряда. Засснитц оказался небольшим красивым курортным городком. Вернувшись в Штральзунд, мы на следующий день выехали в Варнемюнде, осмотрели лайнер «Ханза», определились с размещением и на попутной трехтонке выехали в Свинемюнде. Максимец в этих работах не участвовал. Особенно неловко мне было за него, когда немецкие крестьяне, мимо которых мы проезжали, глядели на Максимца, прикладывавшегося к поллитровке, и смеялись.
В Свинемюнде я поселился у своего друга Ямпольского, который был здесь заместителем командира аварийно-спасательного отряда и руководителем подъёма лайнера «Кордиллера». В его распоряжении была уютная двухкомнатная квартира. Он был очень рад моему приезду. Меня заинтересовали работа Ямпольского по подъёму лайнера «Кордиллера». С первоначальным проектом подъёма я был знаком ещё в Ленинграде, где его разработка велась под руководством старого инженера-эпроновца Сердюка, недавно вернувшегося из ГУЛАГа. Но в результате дополнительной водолазной проверки выяснилось, что одна из переборок, которую считали водонепроницаемой, таковой не является. Поэтому Ямпольский вместе с Бирюковым, тоже моим товарищем по академии, выполнили на месте уточняющие расчеты. Лайнер «Кордиллера», водоизмещением 16 500 тонн, до войны был туристическим судном, курсировавшим между Германией и Южной Америкой. В военное время он был превращён в плавучую базу подводных лодок. При подходе советских войск к Свинемюнде на борт лайнера была принята большая масса людей из немецкой элиты, пытавшихся бежать в Швецию. Судно было перегружено. На выходе из порта оно подверглось угрозе бомбёжки. Это привело к панике пассажиров, и судно перевернулось, не получив повреждений. Для подъёма судна требовалось сначала повернуть его на ровный киль, а затем откачать из него воду до всплытия на поверхность. Необходимый для поворота крутящий момент создавали понтоны, заполненные водой, и понтоны, заполненные воздухом. Очень трудоёмкой была размывка грунта под лайнером для создания под ним ровной площадки. После подъёма этого судна оно, восстановленное и получившее название «Русь», много лет плавало на линиях Петропавловск – Владивосток и Магадан – Находка. Спустя семь лет мне пришлось добираться на нём в каюте люкс из Магадана в Находку.