А. Кошмаркова
От автора
Я хочу познакомить читателя со стихами не совсем молодого и уже давно начинающего поэта А. А. Кошмаркова.
Прочитав эти произведения, любители поэзии, вероятно, скажут, что они, стихи, не очень оригинальны и им, любителям поэзии, уже не раз приходилось читать нечто подобное. Не станем спорить. Это. к сожалению, правда, и стихи, напоминающие лирику А. А. Кошмаркова, действительно не раз появлялись на страницах газет и журналов. Но, спрашивается, почему другим можно так писать, а Кошмаркову нельзя?
Далее. Внимательный читатель, несомненно, заметит: стихи А. А. Кошмаркова настолько разностильны, что кажется. будто они принадлежат разным поэтам. Объясняется это просто. Немолодой поэт весь в поисках и пока еще не нашел себя, а поскольку ищет он себя в чужих сборниках, то невольно подражает то одному, то другому любимому поэту.
Следует также подчеркнуть разницу между А. А. Кош-марковым и его лирическим героем. Например, такие факты, как конфликты с женой, всеобщая известность и др., касаются только лирического героя. А сам поэт легко может доказать, что с женой никогда не конфликтовал и популярностью не пользовался.
И, наконец, последнее. Читатели, вероятно, спросят: почему серьезные стихи А. А. Кошмаркова печатаются вдруг как пародии?
На этот вопрос убедительнее всего ответят сами произведения вышеупомянутого поэта.
Моей супруге
Нет,
мой талант
принадлежит
не мне,
А времени,
народу
и стране.
Вчера писал стихи я за столом.
Но ты сказала вдруг:
— Сходи за маслом.
И сразу вдохновение погасло,
И я побрел послушно
в «Гастроном»…
Потом вернулся я из «Гастронома»,
Где битый час ушел на пустяки,
А очень может быть.
Сиди я дома,
Я написал бы лучшие стихи!
Потерян целый час тебе в угоду.
Но этот час.
Пойми меня скорей.
Ты отняла, родная, у народа
И у великой Родины моей.
И в силу вышеназванной причины.
Что ни случится с нами впереди.
Не посылай меня ты в магазины.
Сама по магазинам ты ходи!
Эх!
Чем я заметней поднимался в гору.
Тем меньше счастья было у меня.
Как жаль, что я стал знаменитым,
В назойливом шуме похвал
Я признанным стал и маститым
И связь с населеньем порвал…
Как жаль, что я стал повсеместно
Известным в родимой стране!
Боюсь, что моя неизвестность
Уже не вернется ко мне.
Неужто навек миновало
То время страстей и стихий.
Когда в самых лучших журналах
Мои отвергали стихи?
Брожу я с печалью открытой.
Топлю свое горе в вине…
Как вспомню, что я знаменитый.
Повеситься хочется мне!
Бессмертие
Я скоро стану гениальным,
И зарыдают, жизнь кляня,
Все женщины, первоначально
Не оценившие меня!
И задрожат они, бледнея.
Когда к ним явятся за тем,
Чтобы искать для литмузея
Черновики моих поэм.
Подвластно моему перу
Бессмертие — я в это верю!
И знаю: весь я не умру…
От скромности, по крайней мере.
Письмо оттуда
Впервые я брожу по загранице.
И в капиталистическом краю,
В империалистической столице
Не притупляю бдительность свою.
Вчера ко мне прохожий прицепился:
Не скажете ли, сэр, где тут вокзал?
В ответ глухонемым я притворился
И этим провокацию сорвал.
Старушка, улыбаясь слишком мило.
Сказала мне: — Купите, мсье, цветок.
Но я прошел неумолимо мимо
И вылазку старушкину пресек.
Агенты Пентагона, не старайтесь!
А вы, друзья, в моем родном краю
Спокойно спите и не сомневайтесь:
Граница на замке!
Я бдю!
Адью!
Аграрная лирика
Не за то люблю, что стан твой узок.
Что глаза с отливом голубым.
А за то, что сеешь кукурузу
Методом квадратно-гнездовым.
Я хочу дарить тебе цветы!
Я влюблен в тебя с того момента.
Когда норму выполнила ты
На сто восемьдесят три и шесть
Десятых процента!
Планы вы- и перевыполняя.
Мы комбайны по полям ведем,
А потом, культурно отдыхая,
В лодке по бульдозеру плывем.
Мы вспахали поле утром рано.
Целину мы подняли на ять.
А теперь я пригоню баранов
И ужо начну бороновать!
* * *
Как вольно дышится! Как небо чисто!
Весенним ветром пламенных идей
От формалистов — абстракционистов
Очищен воздух Родины моей.
Свобода мнений! Творчества свобода!
Вновь полон сил я, как весной природа,
И вновь могу открыто говорить
О том, что смело буду для народа
Под руководством партии творить.
Спасибо, милая, что с самого начала
Со мной ты так заботлива была:
От вейсманистов бережно спасала.
От морганистов зорко берегла.
И обо мне была твоя забота.
Когда, вопрос поставивши ребром,
Космополитам-антипатриотам
Ты в нужный час устроила погром.
Покончено навеки с формализмом.
И без него пойдем мы далеко.
Душа моя полна соцреализмом!
Ах, до чего же дышится легко!
Письмо вождю
Я вынужден тревожить Вас письмом.
Вчера несправедливо и сурово
Меня публично обвинили в том,
Что, дескать, воспевал я культ Хрущева.
Но — нет, всегда я с культом воевал.
Вы можете проверить сами.
Что если я его и воспевал.
То — в знак протеста! — серыми стихами.
А чтоб сильней протест свой показать.
Стихи, что посвящал ему когда-то.
Старался я безграмотней писать,
В чем добивался нужных результатов.
А также должен сообщить еще Вам:
Хоть я и сознавал, что рисковал.
Но те стихи, что были про Хрущева,
Я специально плохо рифмовал.
Но Вас — Вас я от сердца воспою.
Прославлю так. что небу станет жарко,
А если воспевать Вас — не в струю.
Заранее ошибку признаю.
Всем сердцем и душой
Примкнувший к Вам
Кошмарков.
А. Марков
В мягком вагоне не густо:
Я да еще пассажир.
В мягком вагоне так грустно…
Следом за нашим вагоном
Жесткий веселый вагон…
Режутся в карты мужчины.
Всласть забивают «козла».
Вырван я грубо из мира привычного!
Горюшко-горе мое неподдельное.
Переселили меня, горемычного.
Из коммунальной квартиры в отдельную.
Где ты, квартира моя коммунальная?
Где вы, соседские песни и радио?
Кухня не радует нас персональная,
И совмещенный санузел не радует!
Громко сказать мне, товарищи, хочется:
Лучше уж без санузла совмещенного.
Чем так, как я, прозябать в одиночестве.
Без коллектива соседей сплоченного!
Лезет мне в голову все безыдейное.
Я на глазах разлагаюсь морально…
Эх, загубила квартира отдельная
Выходца из коммунальной!
И. КобзевНа брючном фронте
Смешны нам брючки узкие.
В которых твистуны…
Всех нас поголовно обрядили
В среднеевропейский пиджачок.
Не могу не высказаться вкратце
Без дипломатических затей:
До чего ж мы докатились, братцы.
Даже в ГУМе не сыскать лаптей!
Я стою под ивою плакучей
И грущу, не зная, как мне быть:
Не могу нигде купить онучи.
Не в чем в филармонию сходить!
Прежде были брюки — во штанины! —
Сорок сантиметров ширины.
В них ходили лучшие мужчины…
А теперь не те пошли штаны.
Где в них удаль? Где размах былинный!
Для мещан они лишь хороши.
Потому что ширина штанины
Соразмерна с широтой души.
Ни к чему нам эти штучки-дрючки,
И не нужен нам не наш наряд.
Сбросим к черту узенькие брючки
И вперед к посконному назад!
В. КотовЛирическое бодание
Будь зубаста, любовь, бодлива,
И полет тебя вновь позовет.
Грандиозное нечто открыл я,
Чем прославлю себя
на века:
Для полета нужны
не крылья,
А лишь зубы одни
да рога!
И еще я
При всей своей смелости
Каждый день
убеждаюсь вновь:
Для любви
нужны крепкие челюсти.
Без зубов
пропадает любовь!
Но могу я
сказать и яснее.
Так, чтоб понял меня
любой:
Чем, товарищи,
зубы длиннее.
Тем, представьте,
сильнее любовь.
Так кусайся, любовь,
и брыкайся.
Огрызайся,
вгрызайся,
рви!
И, конечно,
бодайся, бодайся —
Это главное
для любви!
Ты, любимая,
дорога мне,
и прошу я:
на страх врагам
Обеспечь ты меня
рогами.
Ну а зубы
я вставлю
сам!
В. ЖуравлевРодственные связи
Встрепенется и затихнет ветер
На равнинах зреющих пшениц…
И не в одно запали сердце
Его слова за урожай.
По действиям своим селитра
Как бы сестра навозу…
Поэзия — сестра моих
страданий…
Назло всем критикам нахальным.
Перо зажамши в кулаке.
Пишу стихи на персональном —
На журавлевском языке.
Я не скажу за всяких снобов
И за распущенных девиц.
Нет, я скажу за хлеборобов.
Выращивающих пшениц!
Что нужно для стихотворенья?
Сплошной талант и мастерство,
А все спряженья да склоненья —
Одно пустое баловство!
Но коль не хватит удобрений,
Ты, хлебороб, не унывай:
Взамен селитры без сомнений
Мое собранье сочинений
Бери
И смело удобряй!
Ф. ЧуевДружелюбный мордобой
Иван лупил Матвея. Матвей лупил Петра.
Про ихние затеи пронюхал немчура.
Иван прикрыт Матвеем. Матвей спасен
Петром.
На том стоит Рассея, вот так вот и живем!
Чем дружнее лупим мы друг друга.
Тем сильнее любим мы друг друга.
Значит, чем серьезней мордобой.
Тем сплоченней мы, само собой.
Развернувшись, дал я другу в ухо —
Общий враг наш вздрогнул от испуга!
Радостно дружок летит с копыт,
Видя, как наш общий враг дрожит.
Друг мой, славный парень и добряк.
Дал мне в глаз, и я на землю — бряк!
Но люблю носить я синяки.
Зная, как боятся их враги!
Чем друзей колотим мы сильней.
Тем врагам становится страшней!
Значит, чем сильней друзей мы лупим.
Тем нежнее мы друг друга любим!
В. Фирсов
Дантеса мне, Дантеса!
С далеких дней
Прижилось на Руси:
На каждого поэта — по Дантесу.
К почестям не чувствуя влечения.
Знаю я в поэзии свой вес
И скажу: по моему значению
Мне уж полагается Дантес.
Но на справедливость не надейся:
Всюду связи, всюду кумовство.
И одним дается два Дантеса,
А другим совсем ни одного.
Впрочем, может, злюсь я без причины.
Может, запоздал он, мой протест.
И давно мне выделен по чину
Личный, персональный мой Дантес.
Я пишу стихи в своей квартире.
Ну а он, прижав к плечу приклад.
Тренируется в соседнем тире.
Здорово стрелять умеет, гад!
Эй, Дантес, проваливай давай!
Не боюсь тебя ни в коей мере:
Я тебе не Пушкин, так и знай,
Ты, Дантес, нарвался на Сальери.
Вокруг света
Три поэта отправились странствовать
За границу на поиски тем.
Много в странствиях видели разного
И стихи написали затем.
Первый поэт
Много я ездил
По всяческим странам.
Помню я все.
Ни о чем не забыв.
Лондон на Темзе стоит,
Там туманы.
Сена впадает
В Ламаитский пролив.
Мир пополам
Разделяет экватор.
Всюду встает.
Поднимаясь, народ.
Бедные люди
Живут небогато.
Миллионеры —
Наоборот.
Ел я лангустов,
Едал я омаров.
Пил я «Киянти»,
Пивал кальвадос.
Килиманджаро!
Пустыня Сахара!
От Занзибара
До Мадагаскара
Вдаль по воде
Пароход меня вез.
Прямо скажу вам.
Объездив весь свет:
В Африке жарко,
В Арктике — нет!
Второй поэт
Париж. Вокзал. Подходит скорый,
А я стою в окно смотрю.
Толпой несутся репортеры. —
Даешь, — кричат мне, — интервью!
Меня в кольцо берут ажаны
(Так полицейских здесь зовут),
А на платформе парижане
Несут цветы, цветы несут!
Не жмурюсь я от фотовспышек:
Привык, меня не удивишь…
Вечерние газеты пишут
О том, что прибыл я в Париж.
Я просто в положенье адском:
Куда б я ни пошел с женой.
Таинственные люди в штатском
За мной идут, идут за мной!
И у дверей бушуют толпы,
Не выйдешь среди бела дня.
Я больше написал о том бы.
Да Копенгаген ждет меня,
А там и Лондон будет скоро,
И снова крики «ай лав ю».
Агенты в штатском, репортеры
И интервью!
Третий поэт
Побывал и в Лондоне и Вене я
В качестве простом туриста праздного.
Ничего там, кроме разложения.
Загниванья мелкобуржуазного.
Был я и в Сорренто, и на Капри —
Мне там не понравилось ни капли.
Был я в Монте-Карло и в Монако —
До чего же скучно там, однако!
Наблюдет ночную жизнь я в Ницце —
Как тебе не стыдно, заграница!
Пил я вина марки заграничной —
Не сравнить с очищенной «Столичной».
Посетил я Пантеон в Париже —
Колумбарий наш мне как-то ближе.
Пройдена Европа мной и Азия,
До чего ж там много безобразия!