Сперва учу английские слова.
Потом французский перевод зубрю я.
Два языка уже от А до Зет
Я выучил, и это очень лестно.
Хоть что я выучил, скажу вам честно.
Пока что лично для меня секрет.
Но в этом я себя не обвиняю,
А гордо говорю себе: гордись!
Английский знаю и французский знаю.
Но что я знаю, хоть убей — не знаю…
Тут без немецкого не обойтись!
Ангина в творчестве народов мира(переводы Евг. Сазонова)
— Ах, где вы, дочь моя. ангину подхватили?
Об этом не случайно я спросил.
Вас видели вчера на Пиккадилли,
Меж тем как на Биг Бене десять били
Часы. И с вами вместе спутник был.
Потом к вам кеб случайно подкатил,
И вы вдвоем куда-то укатили.
А с неба дождь осенний моросил.
И он, я полагаю, был причиной
Того, что заболели вы ангиной…
О дочь моя, о ангел мой невинный.
Подсесть к огню я вас бы попросил,
И пусть согреет вас огонь каминный
И капля хереса для подкрепленья сил.
Уж полночь пробило, а мне не до сна:
Дочь наша Альбина ангиной больна.
Ах, донья Альбина болеет ангиной.
Уж полночь пробило, а нам не до сна.
И, слушая ветра порывы сквозь тьму.
Я знаю, дон Педро виною всему.
Отныне дон Педро не друг мой, а недруг.
Поскольку дон Педро виною всему.
— Зачем за оградой вы пели в ту ночь?
Зачем серенадой встревожили дочь?
От дома в трех метрах вы пели, дон Педро.
И ваш баритон разбудил нашу дочь.
И, чутко заслышав гитар перезвон.
Несчастная, вышла она на балкон.
Внимая гитаре, в одном пеньюаре.
Несчастная, вышла она на балкон.
И знайте, дон Педро, в ту самую ночь
От стужи и ветра раскашлялась дочь.
Да. знайте, дон Педро, при помощи ветра
Вы, вы простудили в ту ночь нашу дочь!
Хоть род ваш старинный, я вам отомщу.
Ангины Альбины я так не прощу.
И вскоре, дон Педро, поглотят вас недра!
Дрожите, дон Педро, я встречи ищу!
Еще не наступало лето.
На пляс Пигаль цвела весна.
А наша милая Аннета
Была ангиною больна.
Прошла весна, промчалось лето,
И ночь осенняя длинна,
А наша бедная Аннета
Еще ангиною больна.
Болезнь весьма коварна эта.
Не относитесь к ней шутя.
Ведь вышла из дому Аннета
Лишь много месяцев спустя.
Она глядела так невинно.
Сияя нежною красой,
И лишь последствия ангины
Везла в коляске пред собой.
О, Беатриче, ты звезда в ночи.
Что светит до зари неутомимо.
И вдруг — ангина! Лучшие врачи
Из Падуи, Неаполя и Рима
Пытались тщетно подобрать ключи
К ангине. Но, увы, неизлечима
Болезнь — лечи ее иль не лечи.
Трагедия была неотвратима!
Лишившийся и разума, и сил.
Коленопреклоненный, я просил:
— О, сжалься над любимою, Мадонна!
И эскулап, приплывший из Афин,
Спас Беатриче, дав ей аспирин
С двумя таблетками пирамидона.
В любви никто не волен.
Сердца мужские в плен
Брала, играя, фройлен
Лили, Лили Марлен.
Но вот, красив и строен.
Пришел барон фон Бок,
И покорил он фройлен
В весьма короткий срок.
И, времени впустую
Не тратя своего.
Просил он поцелуя
И больше ничего.
Уж он раскрыл объятья.
Но молвила она:
— Барон, должна сказать, я
Ангиною больна.
Боюсь вас заразить я…
И, побледнев, фон Бок
От этого открытья
Пустился наутек.
Смешон был в жалкой роли
Барон, все прах и тлен,
И хохотала фройлен
Лили, Лили Марлен!
Как ненавижу я тебя, ангина,
Я счастлив был, Гюзель любя, ангина.
И вдруг моя Гюзель слегла в постель.
Ангина, ты всех бед первопричина!
С любимой счастливы мы быть могли б, ангина.
Я от стенаний и молитв охрип, ангина.
О, неужель моя Гюзель уйдет отсель?!
Чтоб взял тебя гонконгский грипп, ангина!
Дева печально сидит, обмотав свое горло
компрессом:
Видно, в полуденный зной «фанты» холодной
испив.
Дева простыла, увы. Но опыт истории учит
Быть оптимистами нас. О дева, ангина пройдет.
Ах, Магда-Магдалина,
Что разлеглась ты тут?
Кончай свою ангину:
В сельпе крупу дают.
В сельпе дают свинину
И выбросили сельдь.
Кончай свою ангину —
Нашла когда болеть!
КАК ПОГАСЛО СОЛНЦЕ(повесть)
Вселенная так велика, что нет такого, чего бы не было.
ПРОЛОГ
Исторические события, правдиво и объективно излагаемые в этой хронике, имели место на далекой-далекой планете Аномалии, медленно вращающейся вокруг звезды Оо.
Впрочем, если для нас. землян, Оо только звезда 10-й величины, каких много, то для жителей Аномалии Оо — Солнце, дающее свет и жизнь всему живому.
Кроме Аномалии в системе Оо было еще шесть планет. Аномалийцы летать на планеты не умели, но были уверены, что через каких-нибудь двести-триста лет научатся. А поэтому дальновидные политики во избежание будущих недоразумений и скандалов договорились о следующем:
а) Шесть Великих Диктаторий, а именно: Великания, Гигантония, Грандиозия, Колоссалия. Потрясалия и Огромандия — заранее распределят между собой шесть планет.
б) Каждая Великая Диктатория даст торжественное заверение в том. что она никогда и ни при каких обстоятельствах не станет притязать на принадлежащие другим Великим Диктаториям планеты.
Конечно, договориться об этом было не так-то просто. Сопоры возникали по каждому вопросу. А нужно отметить, что в то время, как у нас на Земле истина рождается в спорах, на Аномалии любая истина, наоборот, рождала споры. И если в результате подобных споров и появлялась на свет какая-нибудь истина, то она имела такой чахлый вид, что сразу становилось ясно: эта истина долго не протянет.
Проблемы появлялись одна за другой. Так, скажем. Попечитель Колоссалии спросил, как они поступят в том случае, если в будущем еще какое-нибудь государство станет Великой Диктаторией и тоже захочет иметь в Солнечной системе свою планету.
— Ну что ж, — ответил Попечитель Потрясалии, — можно будет, если возникнет такая необходимость, поручить астрономам открыть еще пару планет.
— Но ведь планеты по приказу не открываются!
— Вы думаете? Н-да, подраспустили вы своих ученых… Ну хорошо, мои астрономы откроют…
— И вы согласитесь взять именно такую планету для своей Потрясалии? — поинтересовался ехидный Попечитель Колоссалии.
— Ну знаете, если бы все, что открывают мои ученые, я оставлял только для Потрясалии, мир не знал бы многих величайших открытий. Ученые моей страны работают на благо всей Аномалии! Их единственной целью и заботой является…
Попечители знали, что в таком духе каждый из них способен говорить круглосуточно, и, ступив на эту опасную тропу, совещание легко могло зайти в тупик. Поэтому решили вопрос о будущем с повестки снять и перейти к распределению планет.
А поскольку ученые всех стран дружно утверждали, что все планеты примерно равноценны, то мудрейший из мудрых государственных мужей внес предложение положить в шляпу шесть записок с названиями планет и тянуть жребий. Проект был принят единогласно при одном воздержавшемся, и Главы Правительств собственноручно тащили из шляпы Попечителя Колоссалии свернутые в трубочку записки. Так состоялся этот незабываемый акт, и историческая шляпа до сих пор хранится в Центральном Аномалийском музее, где желающие могут ознакомиться с ней в любое время, кроме понедельников и санитарных дней.
Бесспорно, Попечителям удалось прийти к соглашению только потому, что число Великих Диктаторий соответствовало числу планет. И все думали, что такое совпа-дение является счастливой случайностью. Но время показало, что случайность эта, увы, не была счастливой, потому что именно из-за нее в дальнейшем произошли столь трагические события.
Само собой разумеется, на Аномалии, помимо Великих Диктаторий, существовали и другие малые и большие государства. К их числу принадлежала и некогда могущественная страна Огогондия.
Огогондия была огромным, широко раскинувшимся государством и Великой Диктаторией не считалась только по двум причинам: 1) Политический разброд в Огогондии был прямо пропорционален ее географическим размерам, в то время как 2) Международный престиж Огогондии был этим размерам обратно пропорционален.
Великие Державы особого интереса к этой стране не проявляли, потому что стараниями своих собственных правителей Огогондия была доведена до такого состояния, что ее, прежде чем ограбить, надо было хотя бы одеть.
И никто не обратил внимания, как с помощью военной хунты в результате очередного мятежа в Огого — столице Огогондии — к власти пришел генерал Нибумбум.
Впервые о Нибумбуме заговорили тогда, когда дотошные журналисты выяснили, что он президентствует уже целых шесть месяцев, в то время как его предшественникам удавалось продержаться в президентском дворце от трех с половиной часов до пяти недель максимум.