— Мои господа. Сто Царств восстали и бросили нам вызов. Теперь они рядом с фортом Исеброс. Князья не посмотрели друг на друга. — В самом деле, ваше величество, — сказал Индрион, — я получил известие, что Хан-Гилен поднимает принцев. Но я не думал, что они прибудут сюда так быстро.
— Неужели? — спросил Омиан. — Наверно, вы молились о том, чтобы они догнали нас и разбили, пока мы еще не оправились после боя с вами. Индрион слегка пожал плечами.
— Я был глупцом и признаю это. Мне надо было удерживать мои стены и ждать, пока вы установите осаду и наступающая армия раздавит вас. Однако я думал, что сам сумею остановить вас. Я выбрал открытый бой, но слишком поспешил. И мне приходится платить за это.
— Ага, а теперь вы думаете, что получите нас с помощью предательства.
Наконец терпение Индриона вырвалось из оков осторожности.
— А как насчет твоих людей, собачий сын? Ты не мог не знать, чего требует Хан-Гилен. И тем не менее ты и твой пес-отец составили заговор, чтобы первыми оказаться у кормушки, вы лизали королю пятки, чтобы добиться его милости, а мою страну разворовать и продать по частям.
— Твою страну, скотокрад? Ты всегда объявлял своим то, что никогда тебе не принадлежало; ты же знаешь, что справедливость не на твоей стороне. И не передергивай. Не важно, убьешь ли ты нашего короля и завоюешь мою долину или он разгромит тебя в бою и покажет свое знаменитое милосердие, тебе все равно надеяться не на что.
Индрион привстал. Омиан оскалил зубы в дикой улыбке. Взгляд Мирейна успокоил обоих. Глаза князя Эброса приобрели цвет расплавленного золота. Наследник Ашана тихо уселся с более чем натянутой улыбкой. Король негромко произнес:
— Когда я сделаю здесь то, что надлежит сделать, я отправлюсь навстречу их армии.
— Мои силы в вашем распоряжении, — сказал Индрион с некоторым напряжением. — И мои, мой господин, — подхватил Омиан. — Благодарю, — сказал Мирейн. — Я возьму с собой четыре десятка солдат и вас, господа, если, конечно, вы желаете этого. Омиан недоверчиво засмеялся. — Сорок человек против пяти тысяч? — Этого вполне достаточно. — Мирейн не спросил его, откуда он знает точную цифру. — А теперь прошу извинения, господа. Долг обязывает меня.
Когда Элиан стояла на своем месте оруженосца, ей казалось, что все мужчины в зале смотрят на нее, шепчутся и обмениваются вопросами. Взгляды скользили по ней, задерживались на некоторое время, а затем убегали в сторону. Люди и раньше так делали, озабоченные или заинтересованные блеском ее волос, привлеченные красотой ее лица. Теперь они пытались удостовериться, действительно ли этот мальчишка оказался женщиной; они таращились на изящные формы и выпуклости под королевской формой, они искали такие особенности фигуры, которыми мальчик похвастать не может. Возможно, они заключали пари. Они наверняка хихикали, припоминая, что все ночи она провела с королем, и спрашивали друг друга, не захочет ли она обратить свой взгляд на кого-нибудь еще. Какой бы сильной она ни была, ей нестерпимы были бы обвинения в безнравственности.
В перерыве между просителями Мирейн коснулся ее руки.
— Иди, — прошептал он. — Когда придет время отправляться в путь, тебя известят.
Ее мозг был затуманен, она металась между собственными неприятностями и опасностью, которая угрожала ему.
— Ты хочешь, чтобы я была там? — Клянусь правой рукой, ты мне обещала. — Он слабо улыбнулся. — Мы отправляемся не драться.
Ну конечно. Ни один князь не станет нападать на сорок человек, если они будут двигаться осторожно.
Конечно, Халенан определенно не станет. И он будет разговаривать с Мирейном хотя бы ради прошлого. Элиан кивнула. — Я иду с тобой, мой господин. Она пошла к выходу из залы, и Мирейн с улыбкой смотрел ей вслед. И многие, но гораздо менее тепло, сделали то же самое. Она выпрямила спину и гордо вышла.
Глава 11
Путь от города до брода Исеброс занял один час. Широкая и удобная дорога пролегала мимо деревень, жители которых прятались в своих домах, и фермерских хозяйств, забаррикадированных от вторгшихся армий. Распространился слух, что Солнцерожденный движется с севера и Сто Царств объединились против него. А когда князья сражались за владычество, именно этот край и его население страдали больше всего.
Долина на границе Ашана между Эбросом и Поросом была красивым краем. Поля были богатыми, деревни казались процветающими, несмотря на страхи жителей.
Там, где река широко огибала последние низкие предгорья Ашана, находился форт, ведущий от Эброса к Поросу. Ни на одном из этих берегов не построили городов, но вот маленькие деревушки разглядеть было можно. Одна находилась вверх по течению Пороса, а еще дальше какой-то смельчак построил водяную мельницу.
Странно, но когда Элиан потом вспоминала об этих событиях, перед ее мысленным взором сразу же вставала эта мельница: вращающееся и потрескивающее колесо, шлепанье лопастей по воде и струи, омывающие деревянные круги. Любой мародер мог бы совершить набег на эту мельницу и по своему выбору захватить ее или разрушить. Однако она была построена из камня и хорошо укреплена, и людям приходилось проделывать путь в несколько лиг, чтобы принести зерно и обогатить мельника.
Может быть, Элиан сосредоточила свое внимание на этом, чтобы не замечать то, чего на самом деле не заметить было невозможно. Всю зеленую долину между мельницей и деревушкой занимал лагерь огромной армии. Элиан узнала знамена, каждый из стягов, каждый из княжеских знаков с севера Ста Царств, и под каждым знаменем располагался целый городок из палаток. Со времен войны с Девятью Городами такое количество князей не собиралось вместе, образуя единую силу.
Сейчас, как и тогда, центр и командный пост занимал огненный цветок Хан-Гилена, как первый среди равных. Элиан выпрямилась на спине Илхари. Как бы то ни было, ей предстояло обнажить клинок против собственного рода, но когда она догнала Мирейна на отмели, то подумала, что не может найти ничего постыдного в истории своей семьи. Князья из Хан-Гилена правили на юге еще до того, как короли и императоры начали объявлять им войну. Короли и императоры терпели поражения, а принцы оставались, делаясь сильнее и сильнее. И они останутся, с неожиданной уверенностью подумала она. Что бы ни случилось между этим часом и закатом солнца, род Халенана будет продолжаться.
Мирейн поднял руку. Его свита остановилась. Бешеный осторожно шагнул на отмель в быструю неглубокую воду и очень медленно двинулся вперед.
Их приближение заметили. На краю лагеря выстроилась линия воинов с луками и стрелами наготове. За их спинами столпились остальные, сверкая глазами. Они ясно видели стяг Мирейна, который развевался под порывами северного ветра. Эбросцы и ашани развернули знамена с обоих флангов, но находились немного сзади, что являлось признаком подданства.
За спинами лучников протрубил рог. Луки как один опустились. Элиан невольно издала слабый вздох облегчения.
Из центра лагеря выехала группа всадников, по-видимому, невооруженных. Каждый из них был одет словно для торжественной процессии, украшен драгоценными камнями, которые сверкали в солнечном свете. Единственными металлами, которые могла заметить Элиан, были серебро, золото и медь, украшавшие илащи, штаны и шпоры всадников, а также их седла и уздечки. Оружия Элиан ни у кого не видела.
У группы не было знамени, но оно им и не требовалось. Человек высокого роста на рослом сером жеребце, ехавший впереди, носил сияющую зеленую, отделанную огненно-золотым одежду. Его голова была обнажена, бросались в глаза огненно-красные волосы и борода.
Без всякого понукания Илхари подошла к самому краю воды.
Бешеный достиг середины брода. Как и Халенан, Мирейн не был облачен в доспехи и не имел оружия: на нем был только килт и алый военный плащ, отделанный сверкающим золотым и рубиновым орнаментом, да тяжелое жреческое ожерелье на шее. Любой из армии южан мог бы застрелить его, пока он ждал здесь.
Не направляемый и не сдерживаемый седоком, конь Халенана пустился в галоп. Глаза принца пристально глядели на Мирейна, лицо было таким же суровым и спокойным, как у его отца.
Серый оставил сопровождающих позади, миновав длинный склон, ведущий к отмели, и прыгнул в реку. Бешеный застыл на месте, слегка опустив рога и поводя ушами. Серый резко остановился в фонтане брызг. Каким-то чудом Халенан остался сухим, вода не коснулась даже высоких золотых каблуков. Он не отрывал взгляда от лица Мирейна, пристрастно изучая его, словно стараясь выведать все его тайны.
По-видимому, Мирейн не выдал ни одной. Халенан отрывисто сказал:
— Давно не виделись. Брат. — Он произнес это слово как вызов, заставляя Мирейна вспомнить.
— Долгие годы, брат мой, — ответил Мирейн. Лицо Халенана внезапно посветлело, и Элиан поняла, что Мирейн улыбается. Воздух между ними потеплел и как будто стал мягче; в ответ Халенан тоже изобразил улыбку.
— Угодно ли тебе будет войти в Порос со мной? Мирейн не шелохнулся. — А если я войду туда не как друг? — Значит, ты мой враг? — спросил Халенан, снова обретая великое спокойствие.
— Это зависит от твоих собственных намерений. Наступила пауза. Наконец Халенан повернул своего жеребца назад и обернулся, приглашая Мирейна следовать за собой.
— Давай обсудим это на суше, под защитой моего честного слова.
Мирейн слегка наклонил голову и поднял руку, обращаясь к своей свите. Бешеный двинулся вперед. Все остальные последовали за ним.
Северяне и южане стояли друг перед другом на берегах реки, настороженные, избегающие смешиваться. Элиан, державшаяся сзади, различала знакомые лица знатных господ, обращенные к двум всадникам в центре их группы. Ни один из вождей не спешился; они не коснулись друг друга и даже не сделали такой попытки, несмотря на то что отношения между ними потеплели. Возможно, только их жеребцы мешали им сделать это. И снова Халенан нарушил длительное молчание.
— Я вижу, ты завоевал Эброс. — Вчера, — сказал Мирейн без злорадства или смирения.