— Кородаллин? — озадаченно спросил Дерник. — Но разве не так звали первого короля арендов? Мне кто-то говорил об этом.
— Все короли арендов носят одно имя, — пояснил Силк, — а имя королев — Мейязерана. Это одна из иллюзий, которую вынуждена сохранять королевская семья, чтобы предотвратить распад государства. Мужчины должны также жениться на близких родственницах, поддерживая тем самым легенду о единстве домов Мимбра и Астурии. От таких браков, конечно, рождаются слабые, болезненные дети, но другого выхода нет, если учесть немного необычную природу арендийской политики.
— Прекрати, Силк, — с упрёком велела тётя Пол. Мендореллен задумчиво нахмурился.
— Занимает ли этот Чемдар, эта ищейка, следующая за нами, высокое положение в тёмном братстве гролимов?
— Вполне возможно, — ответил Волк. — Зидар и Ктачик — послушники Торака, и Чемдар тоже стремится стать учеником Одноглазого и поэтому всегда хотел услужить Ктачику, а теперь увидел, что представился подходящий случай занять одно из высших мест в иерархии гролимов. Ктачик очень стар и всё время проводит в храме Торака, в Рэк Ктоле. Может, Чемдар считает, что пришло время кому-нибудь другому стать Верховным жрецом.
— Тело Торака лежит в Рэк Ктоле? — поспешно спросил Силк.
— Никто не знает наверняка, — пожал плечами Волк, — лично я сомневаюсь в этом. После того, как Зидар унёс его с поля битвы у Во Мимбра, не думаю, что он передал Торака Ктачику. Одноглазый может находиться в Маллории или где-нибудь в южных областях Ктол Мергоса. Трудно сказать…
— Но в данный момент нужно опасаться именно Чемдара, — заключил Силк.
— Не нужно, если мы будем по-прежнему продолжать путь, — покачал головой Волк.
— Тогда едем! — воскликнул Бэйрек, вставая.
К полудню тяжёлые облака начали расходиться; в просветах показались островки голубого неба. Золотые снопы солнечных лучей обрушились на раскисшие унылые поля, ожидающие первого дыхания весны. Ведомые Мендорелленом путешественники мчались, не щадя коней, и успели проехать добрых шесть лиг.
Наконец они замедлили шаг, давая отдых лошадям, от которых шёл пар.
— Сколько ещё до Во Мимбра, дедушка? — спросил Гарион, поравнявшись с господином Волком.
— Не менее шестидесяти лиг. Скорее, даже около восьмидесяти.
— Но это так далеко, — поморщился Гарион, ёрзая в седле.
— Да, — согласился старик.
— Прости, что я убежал утром, — извинился Гарион.
— Ты не виноват. Это дело рук Чемдара.
— Почему именно я? Неужели он не мог выбрать кого-нибудь другого — Дерника или Бэйрека?
Господин Волк пристально поглядел на него.
— Ты моложе, легче поддаёшься влиянию.
— Но ведь это не совсем так, правда? — упрямо допытывался Гарион.
— Нет, — сознался Волк, — но такой ответ ничем не хуже других.
— Очередной секрет, который ты не пожелаешь раскрыть, так ведь?
— Можно сказать, так, — откровенно заявил Волк.
Гарион было надулся, но господин Волк пришпорил коня, явно не обращая внимания на укоризненные взгляды юноши.
На ночь они остановились в толнедрийской гостинице, похожей на все остальные — дорогой, непритязательной, но достаточно опрятной. На следующее утро небо совсем очистилось, если не считать случайных белоснежных облачков, гонимых свежим ветром. Путешественники обрадовались яркому солнышку, и между Бэйреком и Силком даже завязалась добродушная перебранка, чего не случалось с тех пор, как они начали путешествие под свинцовыми небесами Северной Арендии.
Однако Мендореллен оставался непривычно молчалив, а лицо с каждой лигой делалось всё более хмурым. Вместо лат он надел кольчугу и синий плащ. Голова была непокрыта, ветер ерошил вьющиеся волосы.
На ближайшем холме стоял мрачный замок; высокие стены будто с презрением взирали на окружающий мир. Мендореллен, казалось, старался даже не смотреть в ту сторону, однако лицо его ещё больше погрустнело.
Гарион никак не мог определить своего отношения к Мендореллену. Юноша был достаточно честен, чтобы не признать, насколько предубеждения Леллдорина успели отравить его душу. Гарион вовсе не хотел симпатизировать Мендореллену, но, если не обращать внимания на обычную угрюмость, типичную, по-видимому, для всех арендов, цветистую старомодно-изысканную речь и непоколебимую самоуверенность, причин для неприязни, в общем, не было.
На расстоянии примерно в пол-лиги от замка путешественники увидели ещё на одном холме руины былого здания — одинокую стену с высокой аркой в центре и полуразрушенными колоннами на каждой стороне, а неподалёку — всадницу в развевающемся на ветру красном плаще.
Не произнося ни слова, даже не оглянувшись, Мендореллен свернул с дороги и, подстегнув коня, галопом поскакал к женщине, наблюдавшей за его приближением без видимого удивления, как, впрочем, и без особой радости.
— Куда это он? — удивился Бэйрек.
— Это его знакомая, — сухо объяснил господин Волк.
— И мы что, должны его ждать?
— Он нас догонит, — махнул рукой Волк.
Мендореллен, остановив коня, спешился, низко поклонился женщине и протянул руки, чтобы помочь ей спрыгнуть на землю. Они направились к развалинам, не касаясь друг друга, но держась очень близко. Остановившись под аркой, о чём-то заговорили. Высоко в небе проносились облака, гонимые ветром; бесформенные тени беззаботно скользили по угрюмым просторам Арендии.
— Нужно было ехать другой дорогой, — вздохнул Волк. — Это я виноват, не подумал.
— Что-нибудь случилось? — спросил Дерник.
— Ничего необычного — для Арендии, — ответил Волк. — Постарел я, видно, забыл, что может происходить между молодыми людьми.
— Не говори загадками, отец, — вмешалась тётя Пол. — Это ужасно раздражает. Нам неизвестно что-то важное?
— Какие тут тайны, — пожал плечами Волк. — Пол Арендии знает об этом. Целое поколение арендийских дев рыдает по вечерам в постели, вспоминая о столь печальной драме.
— Отец! — не выдержав, прикрикнула тётя Пол.
— Ну ладно, — сдался Волк. — Когда Мендореллен был примерно в возрасте Гариона, его считали весьма многообещающим юношей — сильным, храбрым, не очень умным, словом, все качества, необходимые для истинного рыцаря. Отец его просил у меня совета, и я договорился, чтобы молодой человек прожил некоторое время в замке барона Во Эбора, том замке, что мы только что проехали. У барона была превосходная репутация, и он пообещал обучить Мендореллена всему, что умел сам.
Мендореллен и барон полюбили друг друга почти как отец и сын, поскольку барон был намного старше. Всё шло прекрасно, пока барон не женился на девушке чуть постарше Мендореллена.
— Я, кажется, понял, в чём дело, — неодобрительно заметил Дерник.
— Не совсем, — запротестовал Волк. — После медового месяца барон вернулся к обычному для рыцарей времяпрепровождению, оставив скучающую молодую даму слоняться по залам унылого старого замка. Подобные обстоятельства всегда таят в себе массу интереснейших возможностей. Так или иначе Мендореллен и дама стали обмениваться взглядами… а потом словами… то есть, как обычно бывает в этих случаях.
— В Сендарии такое тоже случается — правда, у нас это называется несколько иначе, — критически, даже несколько осуждающе объявил Дерник.
— Ты делаешь слишком поспешные выводы, Дерник, — покачал головой Волк. — Дальше взглядов дело не пошло. Кстати, возможно, лучше было бы, развивайся их отношения естественным образом. Супружеская измена — не столь уж большой грех, и через некоторое время они обнаружили бы, что любовь ушла. Но поскольку оба слишком любили и уважали барона и не смогли принести в его дом бесчестье, Мендореллен покинул замок, не дожидаясь, пока произойдёт непоправимое. И теперь оба молча страдают. Всё это, конечно, крайне трогательно, но по-моему — напрасная трата времени, правда, я уже стар для подобных штучек.
— Слишком стар, отец, — заметила тётя Пол.
— Могла бы и промолчать хоть раз, Полгара!
Силк ехидно засмеялся.
— Рад слышать, что наш безупречный друг имел несчастье совершить поступок столь дурного тона — влюбиться в жену другого человека. Признаюсь, его неизменное благородство начинает немного утомлять. В глазах коротышки вновь появилось то давнее горькое выражение насмешки над собой, которое Гарион видел в Вэл Олорне, когда они беседовали с королевой Поренн.
— А барон знает об этом? — спросил Дерник.
— Естественно, — кивнул Волк. — При одной мысли о столь возвышенном романе сердца арендов просто тают. Как-то один рыцарь, считавшийся глупцом даже среди арендов, отпустил оскорбительную шутку. Барон тут же вызвал его на дуэль и пронзил копьём. С тех пор мало находится охотников смеяться над ним.
— Всё же это позор, — настаивал кузнец.
— Их поведение безупречно, Дерник, — твёрдо заключила тётя Пол. — Ничего постыдного здесь нет, пока, конечно, всё это не зашло слишком далеко.
— Порядочные люди вообще не должны допускать, чтобы такое случалось, — заупрямился Дерник.
— Тебе её не переубедить, — вмешался Волк. — Полгара провела слишком много лет среди весайтских арендов. Они такие же, как мимбраты, если не хуже. Нельзя жить среди столь сентиментальных людей, не переняв их привычек. Правда, всё же, к счастью, Полгара сохранила остатки здравого смысла и только изредка ведёт себя как романтическая девица. Во время таких припадков надо держаться от неё подальше, а в остальное время она вполне нормальна.
— Я провела те годы с гораздо большей пользой, чем ты, отец, — с едкой улыбкой заметила тётя Пол. — Насколько мне известно, ты в это время пьянствовал в портовых кабаках и всех злачных местах Камаара, не говоря уже о бурном периоде увеселений с развратными женщинами Марагора. Уверена, что эти впечатления значительно расширили твои представления о морали и порядочности.
Господин Волк неловко кашлянул и отвёл глаза.
Далеко позади них Мендореллен вскочил на лошадь и погнал её вниз с холма.
Дама в развевающемся на ветру красном плаще неподвижно стояла в проёме арки, глядя ему вслед.