Ах, эта бессонница!
В половине шестого утра сэр Джеймс встал, как всегда, с некоторой помощью англичанина-камердинера, услужливого валлийца маленького роста; он никогда не пользовался услугами цветных и не приближал их. Привел себя в порядок, надел клеенчатый плащ и зюйдвестку и опять приказал открыть светлый люк и мгновенно выпрыгнул, схватившись за леер.
Подобный рев ветра в волнах и снастях невозможно представить, не услышав своими ушами и не увидев, что происходит. Это сплошной гудок фабричных труб Манчестера и Бирменгема, извещающих о пожарной тревоге. Трудно поверить, что в проливе, который служит бухтой Гонконга, где никогда силы природы не могли развести порядочного волнения, бушует, как в океане. Лицо Роберта Пиля где-то глубоко в капюшоне, как в пещере или бойнице, видны лишь небольшие усы в цвет потокам, льющимся по клеенчатому плащу. У штурвала двое рулевых, штурман и старший офицер. До сих пор водяная метель не колебала глубин, но теперь она подняла горы воды. Если в Бенгальском заливе с его ужасными бурями огромная волна поднимается постепенно и неприятен лишь удар ее гребня, то здесь, в узком проливе, водяные горы бушуют в беспорядке, сокрушают постройки на берегах, бьют друг друга и корабли. Море бросает воду на скалы и на горы сплошными пластами, как лопатами величиной с пристань. Каждый новый удар ветра производит стенающий вой.
– Доброе утро!
– Доброе утро! – отвечает капитан, держась за леер.
Этих слов не слышно ни тому, ни другому, лишь губы шевелятся.
Пароход посла на двух якорях, в трех милях от Гонконга. С улиц Виктории его не видно. Волны и ветер рывками и ударами пытаются тащить корабль с обоими якорями к рифам и скалам. Опасность катастрофы очевидна.
На пути из Европы в Суэц сэр Джеймс читал французскую историю Петра Великого. Самодержец шел через Ла-Манш в тяжелую погоду, когда спутники его не могли скрыть своей тревоги. Царь успокаивал их. Он сказал, что корабль не погибнет. «Разве вы слыхали, чтобы когда-нибудь погиб корабль, на котором находился царь или император? Ни один корабль не утонул за всю историю».
Элгин ободрял себя, он может сказать, перефразируя царя, что не бывало случая, чтобы утонул в море английский уполномоченный министр или главнокомандующий. Элгину приходится совмещать обе эти высокие должности.
Петр знал парусное дело и любил море. В другом плавании у берегов Англии он сказал: «Если бы я не был русским царем, я хотел бы быть английским адмиралом».
Англичане не замечают этой древней симпатии. Они знают, что это заблуждение.
Родной брат Фредерик и летописец Олифант, автор «Миссии посла Элгина в Китай», которую он пишет, находятся в безопасности и провели ночь в комфорте. Но они содрогаются при мыслях о судьбе посла и парохода. Элгин мог бы успокоить их выдержками из книг про Петра.
Как только тайфун стал набирать ужасающую силу и ошеломлял людей на палубе, а якоря уже больше не держали, раздались крики капитана: «Поднять пары! Дать пароходу гусиный шаг!»
– Strike yards and topmasts![27]
Гусиный шаг – это ход корабля против ветра силой машины и цепкостью волочащихся по дну якорей. Несмотря на все усилия винта и машины, на сопротивлявшиеся ветру якоря, корабль относило, но не к скалам, а ко входу в пролив. Ветер сорвал с пика Виктории все облака. Видна скала; это хорошее предзнаменование. Гора постепенно открывается. На ее склонах видны широкие белые полосы; вода низвергается там подобно рекам.
Элгин записал в этот день в своем дневнике: «Двадцать четыре часа непрерывного ветра с моря, потоков с неба и качки. Капитан парохода – человек энергии и опыта…»
Опять всю ночь палуба грохотала от беготни. Тащили, тянули, ослабляли, укрепляли. Машина работала.
Уже сорок восемь часов непрерывного ветра и еды всухомятку только с вином; глотаешь из горлышка бутылки, как матрос. К полудню ветер начал стихать, море сразу улеглось, словно излишки воды откатились. Волна стала отливать зеленым стеклом. Пена исчезла. Над поверхностью бухты, как обгорелый лес, торчали во множестве мачты потонувших кораблей и китайских джонок.
Фредерик Брюс и Лоуренс Олифант подходили на шлюпке к кораблю.
«А француженки говорят про нас, – вспомнились сэру Джеймсу студенческие времена, – «You Englishmen are bad lovers»[28]. Но наши tars[29], не сходя вниз, выстояли сорок восемь часов перед мачтами».
На палубе рядом с послом стоял капитан Смит. Элгину он являлся еще в Лондоне, куда был послан курьером из Гонконга. Тайфун еще не закончился, когда с водяных гор свалилась лодка. Как шлюпка лоцмана в Ла-Манше, когда пилоты[30] ищут заработков. Долгожданный Смит пришел вдвоем с лоцманом, и они артистически, на накатившей волне, накинулись на борт и были подхвачены матросами. Лодка цела и поднята. Смит доставил Элгину новейшие интеллидженс о том, что происходит в Кантоне, на островах, что на нашей эскадре, и что у китайцев в Гонконге, у художника, что у писателя Ашунга, и что у трех братьев-фотографов, которые шпионят и для Смита и, конечно, для Е.
Глава 5. Смит
Боуринг, беседуя с Брюсом и Олифантом, прекрасно понимал, что говорит с Элгином. Дипломатические дела не в ведении сэра Джона На его плечах подготовка новой экспедиции в Китай и часть забот по ее снабжению. И груз дипломатического опыта Боуринг стремится передать лицам, возглавляющим новое посольство и экспедицию, все, что им может пригодиться.
– Несмотря на блокаду, вокруг Гонконга на многочисленных островах среди моря остается множество пиратских джонок. Часто их трудно отличить от торговых судов. У пиратов есть некоторый оттенок романтизма и в кораблях, а также в костюмах, и некоторые особенности поведения. Они умеют притворяться ничтожными или преуспевающими, в зависимости от обстоятельств, перевозчиками или торговцами, но в море эти личности меняют внешность, проявляют характер, мужество и беспощадность. Очень часто корабли пиратов бывают покрыты превосходной полировкой и отделаны дорогими сортами дерева. Посмотрите на их великолепные мачты, на их цветные паруса с иероглифами, на их картинные головные повязки, на кушаки и кинжалы. На полированных палубах кораблей можно видеть медные пушки, отлитые на французских заводах.
…Тайфун бушевал над проливом и городом. В губернаторском доме не спали. Большинство деловых людей были на ногах днем и ночью. Предусмотрительные пираты и торговцы старались укрыться. Но многие самонадеянно оставались в бухте Гонконга. Гибли корабли и джонки, ко дну шли грузы, погибали ящики с драгоценным опиумом. Что, возможно, умелые моряки, кули и лодочники пытались спасти, жертвуя жизнью.
– Существует третья сила, корабли которой время от времени целыми флотилиями наводняли лабиринты среди островов. – Боуринг говорил тревожно, словно и в душе его начиналась буря. – Это тайпины. Они беспощадны с командами правительственных джонок. Морские солдаты кораблей Е беспощадны с тайпинами. Не раз приходилось видеть схватки правительственного флота с джонками тайпинов. Побежденных тут же, стоя почти борт о борт с британскими кораблями, казнили, ставя на колени и отрубая им голову. Тайпинов сейчас нет на реке, но они таинственно витают вокруг Кантона, их флоты могут появиться.
Во главе тайпинов стоит Хун Сю Цуань. Говорят, что он из китайских цыган. Это нервнобольной человек. После нескольких трагических неприятностей, когда его способности на государственных экзаменах не были оценены и он оказался отвергнутым, ему начали являться таинственные видения. Он объявил себя богом, и дело кончилось тем, что стал главой восстания. К нему примкнули миллионы сторонников. Тайпины не носят кос, отпускают длинные волосы, не всегда повязывая их, и объявляют себя христианами и братьями европейцев. Но дальше деклараций дело не идет. Они остаются чужды нам и нашей цивилизации. Их философия весьма туманна Они беспощадно уничтожают маньчжур и правительственных чиновников, а иногда вырезают население целых городов. Цель их: убить всех плохих и вместо них поставить всех хороших. Вот, по сути, в чем их идеалы. Но они так много убивают плохих и при этом уничтожают их семьи, детей, что сами становятся отъявленными негодяями и обретают все привычки мандаринов, против которых подняли восстание. Их армии подходили к Кантону. Но вице-король Е обладал военными силами и на воде и на суше. В битвах под стенами Кантона и в провинциях Гуанси и Гуандунь он нанес тайпинам тяжелые поражения, захватил тысячи пленных и всем перерубил головы.
В ночные часы маршал Е читает книги по некромании. Во дворце у него есть идол с палочкой, рука которого движется и чертит на песке предсказания. Маршал Е уверяет, что руководится указаниями этого идола в своей политике. Но при этом он сохраняет природную хитрость, расчетливость и деловые качества. Теперь флот Е уничтожен. Тайпины пока не появляются. Пираты остаются опасными в море.
Русский посол Путятин выбрал резиденцию в Макао. Его военный пароход стоит в гавани Макао. Посол янки мистер Рид имеет резиденцию на своем гигантском пароходе «Манитоба». Он бывает в Макао. Оттуда, из португальской колонии, американцы очень энергично действуют в направлении Кантона.
Брюс и Олифант постарались с возможной точностью передать сэру Джеймсу содержание этой беседы и отправились отдыхать. Многое из того, что говорил Боуринг, доходило до Элгина и прежде. Некоторые неясности обещал выяснить Смит. Поздоровавшись с Брюсом и Олифантом, он отбыл на берег. Кое-что сходилось в мнениях Боуринга и Смита. Хотя Боуринг был очень далек от профессии капитана, мастерски добывавшего интеллидженс обо всем, что необходимо для посла и командующего перед началом военных действий.
Адмирал Майкл Сеймур прислал донесение. Несмотря на сосредоточение в гавани военных кораблей, на эскадре не произошло серьезной катастрофы. Корветы и фрегаты при начале урагана ушли в открытое море, как и большинство судов коммерческого флота. Новых прибытий нет, и кораблей из Индии в ближайшие дни нельзя ожидать. Тайфун нанес большие убытки. По всем признакам ураган принес много вреда Кантону и его окрестностям, затоплены поля, смыты и уничтожены целые деревни. Южный Китай ожил, как муравейник, с первого же дня приводя все в порядок.