Ущерб нанесен линейному кораблю «Президент». На него навалило фрегат «Сибилл», эти корабли ударялись друг об друга. Матросы обеих команд пытались оттолкнуть борта деревьями, завозили якоря, шлюпки вздымались, вставая чуть ли не на корму, люди на палубах налегали на вымбовки, крутились шпили, но суда било друг об друга, их обшивка трескалась. У огромного линейного корабля лопнули доски правого борта и выше ватерлинии образовалась пробоина. За все время шторма коммодор Чарльз Эллиот был на «Сибилле».
Одно из коммерческих судов волна подняла и закатила на берег, бросила на стену дока, рассыпав ее и оставив от судна кучу досок.
Пароход посла поднял пары и, развернувшись, пошел среди торчавших из воды мачт. К пристани не швартовались. Между пароходом и городом весь день ходили шлюпки. С берега доставлялись сообщения о том, как быстро и аккуратно компрадоры возобновили все поставки, подготавливая всеми средствами Китая военную экспедицию британцев и французов против Кантона. У них с Е Минь Женем свои счеты. Но кто их разберет. Было же время, как говорят, когда магнат Вунг, верный сановник китайской коммерции в Гонконге и друг англичан, поставлял артиллерию для тайпинов, а также и для кантонского главнокомандующего. Теперь связи Вунга с тайпинами ослабли. Старший сын Вунга один из лучших переводчиков. Он вправе считать себя англичанином. Его друг поехал в Лондон и поступил в медицинский колледж. Элгину предстоят еще знакомства со многими живыми сокровищами экзотической колонии.
Утром подошла паровая шлюпка. По трапу забежал капитан Смит. Он по-прежнему тощ и красен, как копченая селедка, но в каждом его движении чувствуются напряженность, сила и озабоченность. На этот раз он в пробковом шлеме и во всем белом, и этим лишь подчеркивается его сходство с докрасна иссушенной любимой рыбой британской нации. Он выше среднего роста, очень сухощав, очень крепка его рука.
– Бумаги, с которыми я имею честь вас знакомить, – говорил он, сидя в салоне посла, – не могли быть поданы китайцем. У шпионов Е совсем другая система мышления. Их интересуют другие предметы. Тут же несвойственные, чуждые китайцам рассуждения. Это попытки обучить комиссионера Е приему европейской дипломатической страсти, ввести его, а значит, и Пекин, в курс современной мировой политики. Это сведения о британских ресурсах и запасах, о наших намерениях в торговле, со взглядами на обширное будущее, о количестве наших маринеров и солдат. О раздробленности британских сил, о событиях в Индии, о ближних и дальних целях англичан в Китае, о противоречиях союзников, даже о прениях в английском парламенте. И все это с умелым пропагандистским запугиванием, которое свойственно ораторам в сенате и палате представителей.
Смит выложил из своей сумки бумаги, исписанные иероглифами, составившие пачку на столе в кабинете каюты Элгина.
– Это дело рук наших кузенов. Постарался наш единоверец и брат Джонатан.
Смит стал читать иероглифы, произнося их по-английски.
– Довольно популярный и обстоятельный доклад, – сказал Элгин, выслушав содержание первых листов.
– Ни одному китайцу, как бы ни был умен и шустр он, невозможно получить такие обширные сведения и представить такой отчет. Оригиналы были написаны иероглифами, рукой китайца, умелой кисточкой, но, конечно, со слов наших братьев.
Смит опять стал читать иероглифы, переводя их с листа. Это был отчет об английских войсках в Гонконге в начале прошлого месяца.
– У Путятина нет сношений с китайцами, он держится вполне благородно; цели его неясны. Он нейтрален. Я имею в виду, что его переписка с Е может начаться в любой день. Традиционное казачье намерение ловить рыбу в мутной воде несвойственно ему. Американский посланник Рид, приезжая в Макао, живет по соседству с ним. Они наслаждаются роскошной природой, дешевизной, игрой органов в католических соборах, прогулками по средневековым улицам, зрелищами архитектурных памятников времен португальского морского владычества, зданиями складов, похожих на крепости.
– А что же Минги? – спросил Элгин, напоминая разговор, состоявшийся у него со Смитом еще в Лондоне. Капитан приезжал в столицу курьером с бумагами от Боуринга к премьер-министру. Он представился тогда новому послу, назначенному в Китай.
В беседах Элгина с Пальмерстоном возникало намерение найти среди китайцев потомка свергнутой династии Мингов. Премьер полагал, что, не меняя социального строя в Китае, чего могут пожелать тайпины, не следует ли попытаться пустить в ход такой козырь и разжечь народ против якобы незаконно действующей династии и этим поколебать упрямство богдыхана и побудить его пойти на уступки.
– Мне помогает корреспондент «Таймс» мистер Вингров Кук. Мандарины слыхали, что его газета имеет влияние на политику. Им это кажется нелепостью, но они готовы считаться с обстоятельством. Кук объездил открытые порты Китая и вел себя благоразумно. С этого он начинал. Мандарины допустили Кука в тайны общества и в глубину страны… Оказывается, жены богдыхана – ярые противницы варваров, но любительницы английской косметики, батиста, нарядов, знают наши моды. Как кажется, среди них есть влиятельная леди с необычайным для китаянок пониманием современной политики и с волшебным будущим. Кук ходил по Великому каналу, видел, как к столице идет множество груженых судов. Канал, питающий столицу, соединяет реки севера и центрального Китая. Кук получил сведения о движении грузов до конечного пункта, торгового центра города Тяньцзиня. Кук полагает, что если занять этот важный транспортный узел, то будет прекращено снабжение Пекина хлебом и рисом, который поступает по мере созревания урожая. Мистер Кук не был в застенном Кантоне, через друзей он установил наилучшие отношения с чиновниками Back Рагloir[31] во дворце губернатора. Там неисчерпаемый источник сведений. У Кука свои люди в ямыне Е, где хранится архив. Там ответы на все наши вопросы, и, как очевидно, мы должны взять архив и заняться его изучением.
Не был ли когда-то Рид торговцем и авантюристом? Не он ли явился в Японию на шхуне, груженной алкоголем, и был за это изгнан японцами? Не он ли теперь посол Нового Света и представитель свободной демократии заокеанских пуритан, предки которых так великолепно изображены на многих картинах художников в час отхода их на корабле «Баттерфляй» из Портсмута? Путятин, генерал-адъютант императора и великий путешественник, соперник коммодора Перри, с успехом оспаривавший у великого американца славу открывателя Японии. Давно ли знают они друг друга? Их жизнь в Макао имеет свою прелесть. Элгин много слышал про этот городок. Он непременно побывает в Макао.
Смит достал из своей сумки план ямыня, со всеми воротами, входными дверьми, с приемными для церемоний, с хранилищами драгоценностей и документов и с личными покоями Е. С двориками, садами, с воротами и надворными постройками. Указано место, где находится таинственный идол, который чертит палочкой предсказания на песке. Тут же раскрашенные рисунки ямыня со всех четырех сторон.
Маловероятно, как полагал Смит, чтобы китайский вице-король эвакуировал архив или вывез бы несметные сокровища кантонского казначейства. Этим он скомпрометировал бы себя. Правительство переменило бы о нем мнение и доложило бы о его ничтожестве и низости Сыну Неба, чьи священные собственноручные грамоты он решился бы потревожить и перевезти с места на место. Е показывал, что верит только в свою непобедимость. Мандарин должен быть стоек всегда, голов нечего жалеть! Е действительно одержал две победы над мятежниками и вправе по-своему истолковать исход битвы в Водном Лабиринте.
Смит сказал, что сыщикам гонконгской полиции удается захватывать китайских шпионов. Детективы в большинстве сами китайцы. Шпионы Е ведут слежку за гонконгскими компрадорами, устрашают их возмездием и обирают. Е через своих агентов занимается вымогательством, произвольными поборами с китайских богачей. При этом распространяются слухи, что платежи идут на нужды государства для войны против заморских дьяволов. У большинства гонконгских богачей семьи в Кантоне. Е держит их заложниками. Воротилы гонконгской коммерции живут под вечным страхом обвинений в измене и за это платят. Их семьи в Кантоне подвергаются пыткам, если платежи задерживаются. То, что принято называть «бизнес», здесь на жаргоне обозначается словом «пиджин». Мы учимся у китайцев заново своему же языку, переделанному ими на свой лад, делая это ради выгод. Через китайских коммерсантов Е выкачивает реки серебра из колонии.
Китайские шпионские сведения, как объяснял Смит, касающиеся собственно нас и посылаемые в Кантон, совершенно особого свойства. Например, сообщается, сколько тарелок было подано на банкете у посла Англии.
Смит взял новый лист. Всенижайше сообщается, что посол королевы после обеда выходил из клуба на прогулку и свернул по первой улице направо, на юг, и что на нем была серая шляпа и черные башмаки.
– Е заставляет своих шпионов лезть из кожи вон, чтобы заниматься вымогательством денег, а вот подобные сведения ему нужны для отчета в Пекин. Он иногда посылает туда и вырезки из наших газет, с тех пор как китайские фирмы получили возможность печатать рекламные объявления иероглифами. Этим украшаются английские газеты Гонконга, их редактора получают большой доход.
– Но кто же это наш любящий кузен? – спросил Элгин. – Говорят, в колонии деятелен американец из Гамбурга Сайлес Берроуз, а также его друг Пустау.
– Это грязные личности. Китайцы проучили Берроуза и не доверяют ему. В войну он пытался сделать спекуляцию с русскими пленными, как опытный рабовладелец. У нас есть и другие соперники. Немало авантюристов и мелких дельцов алчно жаждут вырвать у нас все, что возможно. Со сменой президента на выборах сменилась политика Штатов. Но кто-то из янки диктует доносы китайцам. Они не ставят под столбцами иероглифов своих подписей. Когда мы получим в руки кантонский архив, я надеюсь узнать подробности этой истории. Многие наши кузены известны мне, я дружу с ними. Невозможно было бы с их энергией и аппетитами не втягиваться в подобную аферу. Некоторые знают китайский язык. При этом они желали бы, чтобы их деятельность выглядела как защита Китая.