– Печили! Залив Печили! – Элгин признался, что предполагал действовать там, а не возиться с Е, не унижать себя участием в двусмысленной вражде Гонконга с Кантоном, и перенести центр тяжести поближе к Пекину.
Получилось так, что Путятин был в Печили, а Элгин не был, Евфимий Васильевич опередил его в своем первом неуспехе.
– Но если мы возьмем Кантон лишь средствами флота, мы, вероятно, не сможем удержать его, – продолжал сэр Джеймс. Помянул о неизбежности в таком случае резни и кровопролития, которые не окажут никакого влияния на пекинский двор.
Он полагал, что, лишь действуя общими силами четырех держав, можно одержать бескровную победу и достигнуть цели. Кровопролитие в Кантоне бессмысленно.
– Надо его избежать, – согласился Путятин.
– Но этого я избегну только, если и вы присоединитесь ко мне.
Элгин верил Путятину, видел в нем джентльмена и союзника. О Путятине много самых лестных отзывов людей ранга и положения, чьи рекомендации заслуживают доверия. В Лондоне редко отзываются о ком-нибудь без сдержанной иронии. Он продолжал про опасность, из которой трудно будет выкарабкаться. Англичане, чтобы проучить правительство Пекина, должны взять Кантон, самый богатый город Китая, через который идет вся торговля Срединной империи с западными иностранцами. Задача нелегкая.
«Так что если они окажутся одни и резню устроят в Кантоне, то я и буду виноват?» – думал тем временем Путятин.
После обеда в круглой комнате красного мрамора послы остались с глазу на глаз.
– Я люблю Макао, – сказал Элгин, – за его атмосферу истории, за его конвент и за парк Камоэнса, за улицы среди гор, за нарядный фронт старинных зданий над линией моря. Португальцы воздвигали здесь памятники эпохи, когда Гонконг был голой скалой.
Наедине послы стали откровенней. Дипломатическая тема тяготила их своим однообразием. Иногда разговор опускался до цинизма.
– По виду молодой дамы можно узнать, есть ли у нее любовник, – сказал Путятин, – и довольна ли им она.
Этим замечанием он задел Джеймса. При встречах с Энн он замечал, что она довольна и чувствует себя выше окружающих. Ему опять вспомнились рассказы о нравах колониальной молодежи. Но это как-то смутно представлялось до сих пор. Путятин яснее все выложил. Конечно, увлечение возвышает и придает прелести.
Когда Боуринг уговаривал посла спасти свой престиж, он настоятельно напоминал, что многие великие морские экспедиции знаменитых путешественников внезапно меняли курс и шли в эту испанскую колонию. Там есть все, для того чтобы отдохнуть страннику, которому каждый день грозит опасность.
Побывав в Маниле, Джеймс понял, что родовые аристократки колониальной Испании не могут не привлекать великих мореплавателей и коммодоров, побуждая их менять курс своих армад.
Оказалось, что и Путятин бывал в Маниле и тоже под таким же предлогом, как Элгин. Он не желал стоять в Нагасаки и ожидать ответа от японского правительства из столицы на свои предложения, поступаться престижем посла великой империи.
У Джеймса с Путятиным в Маниле оказались общие знакомые. Ясно, Путятин весьма порядочный человек. Он без предрассудков, ясно выражает свое мнение о том, про что редко говорят.
– Когда едешь по железной дороге в Лондон, то думаешь не о пейзажах за окном, а перечитываешь названия станций и ждешь конечную, – сказал Элгин.
Если у Евфимия Васильевича было увлечение в Маниле, то уже забытое за заботами. Влюбчив ли он? Что-то придавало ему энергии, как паровой машине, мощность которой исчисляется лошадиными силами. Не зря дан ему Коммодорский крест за Грецию. У людей, горячо верующих, как Путятин, сила обнаруживается когда надо и не впустую.
Путятин имел в виду не только леди, когда говорил, как много объясняет внешний вид. По Пальмерстону заметно, что у него есть любовница – Франция, и Элгин здесь, по привычке их государственных людей, ухаживает за француженкой в лице барона Гро, чтобы дипломатическими средствами соблазнить ее кинуться с собой вместе в пекло кантонской битвы. И по даме все заметно, и по государственному деятелю, и по его послу Элгину.
Прибыл капитан Смит. Фредерик Брюс вошел с ним.
Элгин рекомендовал офицера и сказал, что в будущем намерен его послать на реку Янцзы, по следу миссионеров. Пока Смит нужен здесь, придется переводить бумаги, которые возьмем в Кантоне в архиве вице-короля Е. Ни тени смущения не заметно на лице Путятина, словно все это его не касалось.
На сегодняшнем обеде Смит не присутствовал. Офицеры высокой значительности, как полагал Элгин, не должны быть свидетелями честных переговоров порядочных людей.
Смит, несколько озабоченный откровенностью Элгина про проникновение в архив Е, тоже глянул на Путятина, желая видеть конфуз на его физиономии. Брюс довольно сумрачен и недоволен словами брата. Путятин, при всей его святости, как полагал Смит, играет надвое. Обольщаться нельзя. И нельзя открывать свои намерения для выведывания мнений и вербовки мнимого союзника. Риск очевиден. Будь Смит на обеде, он перечитал бы по-своему мнения всех его участников и постарался бы разгадать то, что скрывается под выражениями лиц.
Но такие офицеры, как он, не нужны там, куда их не просят.
Элгин предложил Путятину ознакомиться с секретными донесениями шпионов из дворца Е. Сказал, что и впредь вся его переписка с кантонским начальством будет пересылаться послу Путятину. Желал бы обсудить с Евфимием Васильевичем ультиматум, который подготавливается и скоро будет послан губернатору Е.
Сэр Джеймс тронул Евфимия Васильевича Редко среди них попадаются такие прямые и откровенные натуры, тем более надо быть с ним настороже, как и они с нами.
Трогательно весьма! Дружественности своей к Китаю и преданности соседству Путятин верен. Своими убеждениями и привязанностями не поступится. Но не надо обнаруживать. Откровенность может подвести. Лгать перед лицом умного и честного посла морской державы, Властительницы морей никак нельзя. Русский посол не лжет. И нельзя представиться колеблющимся, неуверенным. Поэтому нельзя уклониться и не поддержать выраженного радушия; посол императорской России не может колебаться. Так, правду не скажешь и лгать нельзя, на притворство не пустишься, не позволяет достоинство. Придется действовать дипломатически?
Элгин сказал, что, готовя ультиматум, изложит в нем грубые требования, и отозвался о себе и о своих делах с упреком, как они умеют.
– Жаль угрожать войной. Не будет отступления.
Все это хорошая манера при опасной игре, которую они затевают. Путятин не отвечает прямо, хотя ему прямо все изложено и откровенно. Сам Элгин дипломат высшей пробы. Лучше, если дурного впечатления у него не останется. Не надо, чтобы тень, хоть малая, промелькнула между ними. Конечно, он сам в таком же положении, как и я, все послы в Китае озабочены мандаринами, а заодно и Тайпин-Ваном. Элгину надо так подготовить все действия, чтобы потом и здесь, и в парламенте очевидно было, что иначе поступить не мог. Тогда он смело может решиться на кровопролитие, оправдывая себя. Но он и не скрывает этого. Не приходит ли ему в голову соединиться еще и с мятежниками. Мнение Элгина по этой части Путятину хотелось бы знать. Элгин предложил Путятину действовать соединенными силами всем четырем державам вместе. Тогда можно будет избежать кровопролития. Как обухом по голове!
– Против Китая?
– Да, против Китая. Надо отдать справедливость Маниле, – переменил тему разговора Элгин. Воспоминания останутся у него на всю жизнь. Хотя временами Джеймс попадал в неприятное положение. Он много читал про испанцев и бывал в Испании, но и не представлял себе нравы в ее колониях. Всегда и в любых обстоятельствах, как и каждый женатый мужчина, он помнил свою семью. Катти Сарк помнилась ему даже в Маниле… Это естественно. Как возмутилась прелестная испанка, когда ей стало известно, что он ведет не дневник, а вместо этого пишет письма жене в Лондон, в которых излагает все свои приключения. Очаровательная молоденькая аристократка долго сдерживалась, гордость и воспитание не позволяли ей прибегнуть к откровенности. Но темперамент взял свое, она не выдержала и обрушилась на лорда так, как будто это был провинившийся мальчишка. «Ах, эти женатые мужчины! – избоченясь, воскликнула она с гордой усмешкой. – Верно говорят про вас: “Хоть через труп, но к жене…”»
Путятин моложав не по годам. Хотя на десять лет старше Элгина, но они говорили, как сверстники. Смит уже давно ушел. Разговор о тайнах кантонского ямыня закончился. Элгин подозревал, что Смит неравнодушен к Энн. Может быть, это естественно. Ведь он молодой человек. Не может быть влюблен лишь в свою профессию… Мадонны Макао напоминали грешному скитальцу колониальных полудев и балы на военных кораблях.
Пили вино и говорили. Путятин чувствовал себя с англичанами не по себе. Прежде этого не было. С ними все не так, как с японцами. В Японии был он стариком, законоучителем, талант его проявлялся со всей мудростью. В его возрасте, повсюду в Азии, человек пользуется уважением. Считается, что жизнь идет к концу. С англичанами Евфимий Васильевич чувствовал себя молодым человеком, молодым конем, которого гоняют на корде по ипподрому. Мускулы его просили движения и дела, от ударов бича над головой он готов был к скачке с барьерами, где можно в любой миг засечь ногу. Но боже спаси зазеваться или, напротив, почувствовать себя в чужой власти или под влиянием этих жокеев. Элгин явно клонил к тому, что сильные европейские державы должны быть союзниками в их азиатской политике, это естественно; Европа может надеяться на Россию как на каменную стену и рухнет без нее, если в будущем Азия начнет большую войну…
Глава 9. Воспоминания о Камоэнсе
Кованые ворота ведут в застенный парк
Великого Сената Макао…
Настоящий моряк насквозь прокурен. Табак укрепляет нервы, помогает сохранять спокойствие во время опасности, сушит и способствует выработке характ