«Так купцы вашей нации думают, что Бохем прав, а Девис не прав. Так и вам, в непослушание данных вам инструкций, следует взять пример с Бохема. Также велено вам не повторять ошибки и не брать примера с Девиса».
«Про допуск в город ясно, что это не было утверждено прежним императором и поэтому не может быть принято его преемником. Обещания не было, и царствующий подтверждает все, как прежде. Нет этого в ратифицированном договоре».
«Флага оскорбление. Но когда хватали лодку с китайскими преступниками, которые пользовались протекцией Гонконга, то по исследованию оказалось, что флага на мачте не было, он лежал в трюме и никто не знал о нем Видели, что приехали преступники и схватили. Умысла не было. Лорча – большая лодка, построена в Китае и нанята на имя Су И Чин, на кого капитан и зарегистрирован. Команда вся из беглых преступников, осужденных в наказание за пиратство во внутренних землях, нарушителей китайских законов. Двое из них, Ле Минь Та и Ли Ху Фу, судились за самое страшное пиратство. По настоянию консула Паркера, который тогда от гонконгской конторы был представителем вашего государства около стены Кантона, я вернул ему двенадцать преступников. Паркер вместо извещения, что получил их, внезапно и без причины враждебных действий начал атаку и разрушение фортов, а три партии английских войск жгли здания и жилища в разных направлениях. Каждый разумный англичанин и каждый иностранец убеждали Паркера, делали все, что в их силах, чтобы убедить его и отвлечь, но он не хотел слушать. Он заявил, что сам берет за все ответственность, что случится, а в январе поехал в Гонконг и представил список потерь и убытков, поставленных в счет всех пострадавших купцов, что показывает, что все сделанные компенсации он забрал себе. Так он давно поступал. Но это Китая не касалось, не дело Китая. Сожаления о тяжких убытках, павших на головы вашей нации. Но так было на обеих сторонах. Мой двор, как высший суд, заполнен джентри, которые толпятся вместе с горожанами и жителями пригородов и все умоляют меня написать вам об этом, чтобы ваше превосходительство вошло в дело и исследовало, убеждаю возместить и ликвидировать их потери. Я не вкладываю в пакет их петиций. Но если вы не верите мне, то я пришлю вам их письменные жалобы в другой раз, со следующей почтой, для изучения и руководства вашему превосходительству беспристрастно. Что же о Хонане, то джентри и народ там очень свирепый. В октябре 47-го года, когда купцы нации вашего превосходительства хотели взять себе участки на Хонане, джентри и народ подали петицию, генерально подписанную, уполномоченному Девису, который заметил в ответе, что дело будет так, как оно есть, все останется по-прежнему. Ваше письмо говорит о военной оккупации Хонана и фортов на реке…»
– Это все королева говорит? – спросил Элгин, изнемогая от умственной усталости. Такой головоломки он никогда еще не разбирал…
– Да…
– Королева или Богдыхан?
– Да, да…
– Что вы, мистер Вейд, как мандарин мне отвечаете? Или это сочинение самого Е от имени королевы, согласно его понятий?
Сесть за стол переговоров. Это означало получить допуск в Кантон. А на переговорах потребуем допуска в Пекин и все остальное; многое продумал Элгин во время своих скитаний по волнам морей. Окружающие недовольны. Сеймур готов протестовать, все находят требования Элгина слишком скромными. Возмущены, хотя и не выражают, молчат, но догадаться можно. Всем понятно, что надо всю разваливающуюся страну брать под свою опеку, а то возьмут другие, и тогда начнется хаос, который не остановить. На тайпинов пока нет никакой надежды.
Смысл письма Е, его стиль, путаница, удобны для придирки, еще более убеждают Элгина, что надо переучивать Китай и брать все в свои руки. Они сами запутались и нас путают. Они не могут сами толком сказать или написать то, что они хотят.
Наши затраты на Китай велики и будут еще больше, придется потребовать со временем, чтобы доходы государства собирались нами, взять китайские таможни в свои руки.
Ответ Е окончательно убеждает, что терпеть дальше нельзя. Больше никаких переговоров. Надо нанести самый ужасный удар, на какой мы только способны. Бросить на стены Кантона наших бульдогов, которые вцепятся мертвой хваткой, а потом начнут грабить. Китайцы сами потом спасибо скажут, как японцы говорят теперь, благодарят Перри и мечтают об экспансии, хотят построить свой Париж в русском Приморье, а свой Лондон на Камчатке и перещеголять американцев.
Путятина желал бы Джеймс иметь союзником, помня лучшее мнение о нем соотечественников и старую истину о России, как о каменной стене Граждающей Европу.
Ресурсы Китая безграничны. Я потребую передать китайские таможни нам. Это укрепит финансы и даст приток в казну Сына Неба. Мы унизим его, а потом, может быть, начнем наводить порядок, крепя его власть в растерзанной стране.
Наши затраты на Китай велики и будут еще больше. Великобритания пробудит Китай, не выворачивая своих карманов, на средства самого Китая с достойным отсчетом выгод. Весь Китай расцветет, как Кантон, его базары запестрят множеством прекрасных изделий, которых нет нигде больше в целом мире. Кантон и Тяньцзинь самые цветущие города, в них лучшие мастера и ремесленники, массы искусных рабочих, не объединенных в тред-юнионы, не мешающих оборотистым хозяевам, охотно предлагающих свой труд и таланты за скромное вознаграждение. Этот народ даст богатства, о каких мечтать не смеют торговцы опиумом.
До сих пор Элгин полагал, что Е умен, и хотя сам пустился с ним на хитрости, дозволенные в дипломатии и в политике, но все же верил в Е, что как китаец, человек великой нации, древней цивилизации, он в чем-то все это должен выражать. У настоящего китайца, как предполагают многие европейцы, есть безукоризненный вкус, он обладает тонкостью чувств и остротой мысли, силой воображения и знанием истин. За ним, может быть, будущее, и это предвидел Тот, в Чье писание мы верим. Не был ли он учеником китайцев?
Элгин разочарован, ожидал, что ответ Е будет более серьезным, что тут-то, перед лицом опасности, второй человек империи подымится в полный рост. Нет, ничего подобного не произошло. Элгин понимает, что от Китая нечего ждать чуда.
Дело придется брать в свои руки. Слаб, слаб Е во всех отношениях.
…В понедельник шестнадцатого декабря Лоуренс Олифант и Вингров Кук прибыли в форт Макао на южной оконечности острова Хонан. Это не форт Камоэнса в городе Макао. Здесь прекрасный курортный вид. Форт также на высоком холме, издали похожем на скалу, отделен огромным плоским островом от Кантона на реке Жемчужной, и с его вершины хорошо виден Кантон. Да, Элгин прав: чтобы рассмотреть город, необязательно применять «шпионские стекла», хотя в бинокль все ясней. На острове бесконечные плодородные поля, фермы, рабочий скот, луга, рощи. В этой цветущей стране военные действия начнутся, как в Лотарингии, среди виноградников.
Видно, как внизу по протоке идет флот. Майкл Сеймур двигался по речному рукаву с частью кораблей и десантов. От самого слияния этой протоки Макао с протокой Блэнхэйм за адмиральским кораблем тянулся необычайный караван. Канонерки, по просьбе китайских торговцев, взяли на буксир их большие лодки и живыми быками, предназначенными на бифштексы во время войны. Население Хонана заранее оповещено прокламациями, что сегодня остров будет занят войсками союзников.
Внизу под фортом бесконечные вспаханные поля. Реки у Кантона почти не видно, но можно рассмотреть множество высоких мачт.
Форт Макао – ключ кантонской обороны на Хонане – взят давно, британцы обжили его, благоустроили и чувствуют себя как ни в чем не бывало, наблюдая издали за жизнью в деревнях и за Кантоном.
Офицеры гарнизона форта предложили Олифанту и Куку второй завтрак. Форт приведен в порядок, переустроен. Китайские рабочие выбелили его стены внутри и снаружи, заделали щербины и выбоины от прежних бомбардировок. По заказу офицеров сделана простая удобная мебель. Морские солдаты получают из соседних деревень свежее продовольствие, добросовестно расплачиваясь мелкими монетами. Тут ходят дырявые чохи, пенсы, центы, испанская и мексиканская мелочь, также тяжелые серебряные монеты. Богатые торговцы ради серебра пригнали на Хонан откормленный на убой скот для британских «фулоо» прежде, чем те начали высадку.
Послышались пушечные выстрелы, и вскоре с вершины форта Макао стали видны красные и синие линии англичан и французов, передвигавшиеся по полям Хонана по направлению к пригороду Кантона на острове. Хонан почти без холмов и хребтов не представлял удобств китайским войскам для сопротивления. Солдатские бараки, которые находились на берегу рядом с купеческими складами, напротив самого Кантона, теперь пусты. Войска Е благоразумно покинули остров.
Иногда над рядами шагающих по полям англичан и французов появлялись клубы дыма, через некоторое время доносились щелчки выстрелов. Но это не сражение. Просто выражение желаний храбрых солдат и матросов показать свой воинственный дух и предупредить возможных противников, что к бою все готовы. Но противников не было.
Одновременно по дорогам Хонана следом за войсками потянулись отряды милитери[54] кули. Все они в одинаковых шляпах. Несут на руках артиллерийские орудия и разные грузы.
…Элгин просил собрать сведения о причинах, которые побуждают китайцев вступать в английские войска и сражаться против своей отчизны. Лорд желал выяснить степень их надежности и поручил Олифанту со знатоками Китая пересмотреть наемных добровольцев этой оригинальной армии перед отправкой их под Кантон. Причин, как объясняли сами китайцы, две. Во-первых, материальная выгода. Англичане платят заработанные солдатами деньги исправно, в то время как китайское правительство подолгу задерживает платежи. Другая причина в том, что многие китайцы, особенно молодые, испытывают ненависть к существующим в стране порядкам. Среди солдат есть совсем молодые люди, прибывшие в Гонконг из далеких горных районов. Они не имеют семей и не боятся кровавой мести Е своим родственникам. Среди милитери кули есть солдаты из армии тайпинов, которые, видимо, посланы не зря. Им не отказано продолжать службу в английских войсках.