По совету знатоков Элгин велел не выплачивать деньги солдатам этого китайского корпуса до окончания военных действий из опасения, что как только они получат деньги и окажутся на родной земле, то могут дезертировать.
Хонан занят. Напротив Кантона, над опустевшими казармами, взвились британский и французский флаги. Ночью с 16-го на 17-е стояла полная тишина, когда часовые услыхали плеск весел на протоке. Немедленно доложили дежурному офицеру. Шел первый час, на форте еще никто не спал, обсуждали события минувшего дня.
Прибыл мандарин с письмом от генерал-губернатора Е для передачи лорду Элгину. С ним целая свита чиновников и переводчиков. У Кука нашлись знакомые. Они попытались объяснить, что, по их мнению, может содержаться в письме вице-короля.
…18-го декабря Элгин на «Фьюриос» стоял на вилке реки, где сходятся протоки Вампоа и Бленхэйм, у 1-го бара. Здесь на глубокой стоянке похожие на древние замки лесных рыцарей «бревенчатые» корабли с большой осадкой, в том числе «Калькутта» Сеймура и флагман французского адмирала. Дальнейший их подъем вверх по реке невозможен, хотя капитаны рвутся в бой, уверяют, что пройдут. Легкая «Фьюриос» со своей минимальной осадкой, как яичная скорлупка перед черными караваями. Здесь же флот парусных, колесных и винтовых судов, которые понемногу покидают рейд, отправляясь к Кантону. Там перед городом, у самых его стен, имея в тылу занятый морской пехотой Хонан, перед началом бомбардировки выстраиваются линиями британская и французская эскадры. Некоторые быстроходные суда возвращаются к флагманам, выполняя посыльную службу. Снизу, с моря, подходят новые корабли. Все время слышны рабочие песни матросов, крики офицеров, гудки, время от времени на всех кораблях одновременно бьют склянки и по эскадре прокатывается перезвон. На французе веселая музыка, там готовятся к праздничному спектаклю.
С уходом из Гонконга Джеймс погружался в тяжкие и неприятные дела. Теперь не оставалось никакой отрады, никакого намека на нее. Он создан для исполнения строгих и обязательных повелений и сам умеет отдавать их. Лишь исполняя планы, он глупеет. В Маниле испанка сказала: «Никакие путешествия не совершаются в одиночестве». Что она хотела сказать? Она не делала тайны из собственного мнения и прямо все выкладывала. «Прощаясь со своими близкими и отправляясь в далекий путь, обрекая себя на долгую разлуку, вы, едва расставшись, уже невольно начинаете обращать свое внимание на тех, кто вблизи… Так каждый… Не правда ли?»
Чем дальше, тем все более нелепым казалось Элгину его собственное положение. Он, в конце концов, без воодушевления, но честно и с энергией исполнял свою миссию. Никакой ненависти к Китаю и к китайцам у него не было. Не было желания посвящать свою жизнь англо-китайским отношениям Китай оказывается страной, которой надо либо заниматься как следует, либо не лезть в нее с поучениями и авантюрой. Планы Пальмерстона и собственное положение обязывают, и дело доводится до конца.
Китайцы воевать отказывались. Наши грозные приготовления к военным действиям их не пугали. Мы остаемся в дураках.
Тут еще некстати замешалось Рождество.
Энн, безусловно, одна из самых выдающихся женщин, каких ему приходилось видеть. Хотя она очень молода, но это очевидно. Конечно, влияние на него оказала и необычайная встреча в парке епископа Джонсона, ее очарование, которое было заметно и тогда, и потом на балу и приняло там новый оттенок. Длительное одиночество, неприятные дела, за каждым из которых подразумевается кровь и преступление против человечности… Но пока Джеймс был в Гонконге, в своем замке, и Энн была где-то рядом, он, как и каждый англичанин в своих личных делах, был очень застенчив и не решался сделать следующего шага. Точнее сказать, он трусил, как каждый, кто привык быть преданным закону, а может быть, опасаясь ее сопротивления. Она была так близка, к его услугам были все возможности, хотя бы изредка можно было кратко поговорить с ней. Это одно давало ему бы некоторый смысл жизни. Не всей жизни, которая обнимает для него очень обширные понятия. Нет, речь шла о жизни здесь. Там, где он исполнял правительственное поручение, которое неприятно, но цель которого направлена на решение одного из самых важнейших вопросов мировой истории будущего. Он это понимал, умел взять себя в руки и повелевать людьми.
…А пароход «Фьюриос» бросил якорь в островах, неподалеку от Кантона. Смит прибыл после поимки китайских преступников. Он отыскал проточную канаву и слепой рукав реки, на котором помещался Чертог миролюбия и патриотизма. В подвале брошенного дома оказались скованные цепями крестьяне, которые отвергали требования самозванцев платить им налог как представителям британской короны. Рассказы Смита могли составить сюжетный роман приключений. Как и литературные упражнения Е, они походили на произведения модных европейских декадентов и нигилистов, полагавших путаницу главным смыслом художественной литературы. С открытиями Смита еще придется разбираться.
Наблюдая ловкую фигуру молодого капитана, замечая его быстрые движения, слушая его энергичную и выразительную речь, Элгин находил в нем схожесть с Энн Боуринг и вспомнил циничное замечание графа Путятина в располагающем к лени и эстетству Макао.
Олифант и Кук с форта Макао прислали письмо Е. Можно предполагать, что это протест против занятия союзниками острова Хонан. Оказалось, что Е направил на форт Макао еще одну копию своего ответа на ультиматум Элгина, который посол получил 14 декабря. Е решил еще раз напомнить. Протеста нет. Есть уже известное упоминание о свирепости жителей Хонана и о неизбежной резне. Какие хитрости!
Смит доставил перевод доносов из Задней приемной. Видя, что посол занят, он намеревался уйти.
– В вас есть общее с Энн Боуринг, – сказал вслед ему Элгин.
Смит обернулся и глянул испуганно. Все лицо его по уши залила краска. Элгин подумал, что неожиданно попал в цель. Какая новость! Ясно, он тут замешан!
Воспитанные люди никогда не совершают неприличных поступков, не разговаривают грубо и без толку, не оскорбляют подчиненных, не обижают ближних и не бьют слуг. Если же аристократ позволяет себе неприличный поступок или несет чушь, это принимается обществом как оригинальность. Осмелься на то же самое выскочка, человек пера или бакалейщик, все сконфузятся, а его осмеют и постараются вытеснить из общества. Элгин знал, что у людей его положения не бывает ошибок и поэтому есть право на неприличия. Нельзя быть всегда любезным. Собственная вежливость с приближенными самому набивает оскомину. Смит всегда слишком одинаков: исполнителен и дисциплинирован. Он заслужил, чтобы в его тихую воду сэр Джеймс без причины запустил камнем. Результат налицо.
Элгин дал понять, что не имеет больше надобности, и Смит ушел.
А может быть, он покраснел не за себя? Неужели он все знает? Как хорошо, что я не приглашаю его к обедам. Теперь смутился Джеймс. «Во всяком преступлении вини женщину», – учил известный французский сыщик Лекок – коллега и собрат нашего гонконгского капитана Смита.
Глава 13. Мятеж варваров против законного Владыки Мира
– Крестьяне на этих островах снимают по два и даже три урожая в год, – говорил Чарльз Эллиот, стоя с послом на палубе канонерки, вооруженной шестью пушками, и обращая его внимание на поля с созревающими хлебами и на террасы с рисом, которые, как ступени, подымались по склонам гор.
Коммодор Чарльз Эллиот, бывалый моряк, кавалер ордена Бани, на вид еще молод, без седины в усах и бакенбардах. Про Эллиота говорят, что это человек-легенда, он подлинный, но непризнанный основатель Гонконга, такая репутация придает ему блеска сквозь туман и вызывает зависть друзей и врагов. Китайцы много раз имели возможность убить или отравить Эллиота, и было за что, но не делали этого. Сам он, еще при прошлой встрече с Элгином, уверял, что это все twaddls – пустая болтовня и волшебные сказки и что он не Ахиллес и пуля стережет его в любой миг, для этого китайцу не надо целиться в пятку.
Элгин чувствовал симпатию к Эллиоту, угадывая в нем что-то родственное.
Перед уходом с безопасной стоянки на глубокой протоке Вампоа, выше китайских фортов, Элгин принял капитана 59-го пехотного полка Хелуорда, который отправлялся со своим батальоном на баржах, на буксире частного парохода к Кантону.
Хелуорд сказал, что служит в Гонконге первый год, но имеет преданных друзей. У него есть невероятные сведения, которые при тщательном рассмотрении могут оказаться похожими на правду. Якобы адмирал Майкл Сеймур обещает Е сохранить жизнь, если пушки Кантона во время боя не будут портить его кораблей. «Они все тут знают друг друга! – сказал возмущенный Хелуорд. – Я не могу нести ответственность за то, что мне говорили, но я не имею права утаить этого от вашего превосходительства. Адмирал предлагает весь огонь китайской артиллерии обрушить на десантные колонны? Мои красные мундиры[55] будут гибнуть от артиллерийских снарядов, предназначенных для кораблей?»
Вот-вот будут видны стены и пригороды Кантона. На сторожевом корабле, несшем брандвахту, сообщили, что у Кантона все спокойно, послу можно следовать. Канонерка шла между полей гаоляна, бобов и пшеницы, повсюду разбросаны дома под соломой, видны персиковые и абрикосовые деревья на плантациях. Иногда заметны фанзы побогаче, среди обширных угодий и полей, ставленные на особицу.
– В одном из таких уединенных поместий и нашла себе убежище Британская Контора Мира и Патриотизма, – заметил Элгин. – Смит – мастер своего дела. Он раскрыл шайку во главе с Тином.
– Компрадор Тин вряд ли рискнул бы на такое предприятие, не имея покровителей… – ответил Эллиот.
– Так вы знаете этих покровителей?
– Да.
– Похоже, что эти покровители на нашей эскадре. Достаточно самозванцу пройти на нашей канонерке на виду у здешних деревень, как его басни станут правдоподобными.
– Вы знакомы с Тином?
– Да, конечно… Смотрите, как красиво. Изобилие плодов земных. Это горная страна, сквозь которую прорвалась огромная река, обладающая китайской силой и терпением.