Юноша протянул руку к дубинке. Лимэй намеренно коснулась его пальцами и улыбнулась, когда он отпрянул.
— Возвращайся, если тебе понравилось мое гостеприимство, мастер Кэшел, — громко захохотала она. — Я уж тебя приласкаю.
Мэр и его помощники вышли из трактира, не дожидаясь, пока юноша направится к двери. Кэшел дождался, пока они освободят проход, и двинулся следом. Лимэй продолжала смеяться, и это ему совсем не нравилось. Оказавшись на улице, он захлопнул за собой двери трактира, чтобы не слышать ее смеха.
Кэшел глубоко вздохнул. С тех пор как ночью его разбудили крики Тильфозы, он не мог ни дышать, ни спать. Хотя связали его не сильно, да и с воздухом в трактире все было в порядке, но…
Все кончено. Вот если бы на его месте оказалась Илна, то не только Лимэй, но и все жители города поплатились бы так, как им не привиделось бы и в кошмарном сне. Но этим Кэшел и отличался от сестры. Он никогда не наказывал невиновных.
Юноша пересек набережную и направился к пристани. Здесь уже никого не было. Похоже, все жители разошлись по домам. Несмотря на то что Сунг был большим городом, с наступлением темноты он вымирал, как деревня. Кэшел вспомнил, что в Вэллисе движение не прекращалась даже ночью. Быки, лошади, запряженные в обитые железом повозки, бродили и ездили взад и вперед по вымощенной камнем дороге.
Деревянный причал тянулся по берегу медленно текущей реки до каменной дамбы. На воде слегка покачивались привязанные к нему лодки. Одна из них оказалась такой большой, что у Кэшела не хватило на руках пальцев, чтобы сосчитать, сколько для нее нужно гребцов. Все остальные суденышки были маленькими с плоским дном и двумя уключинами для весел.
В сгущавшихся сумерках юноша рассмотрел в одной плоскодонке мужчину, который распутывал там сеть. Кэшел подошел ближе, держась за перила причала. От его веса доски качались и скрипели под ногами.
Рыбак поднял голову только тогда, когда юноша остановился напротив него. Их разделяло всего четыре шага.
— Тебе чего? — уставился на него мужчина в лодке.
— Уважаемый, мне нужна на одну ночь твоя лодка, — объяснил Кэшел. — Ты не знаешь меня…
— Ты попал в самую точку, братец! — ухмыльнулся рыбак. — И я не могу дать тебе лодку, потому что мне нужно кормить семью. Может быть… Нет, я не знаю никого в Сунге, кто пошел бы на это.
Не слушая его, Кэшел снял с шеи кошелек.
— Ты можешь купить себе лодку за три серебряные монеты?
— Что? За три Корабля? Ты ведь имеешь в виду не медные деньги?
— На них нет изображения корабля. — Кэшел разжал ладонь. Монеты заблестели в лунном свете так ярко, что их даже не скрыл густой туман. — На них выбит мужчина на коне. Но это серебряные монеты. И я отдам их тебе, если ты разрешишь мне воспользоваться лодкой сегодня ночью.
Рыбак, как обезьяна, вскарабкался на причал и, ухватив монеты, поднес их ближе к глазам. Кэшел не знал, что хочет разглядеть этот человек. Но надеялся, что он не усомнится в подлинности денег.
Рыбак спрятал монеты за пазуху.
— Ну что, по рукам? — нетерпеливо спросил Кэшел.
Он не собирался отбирать у мужчины деньги. Даже если бы тот сейчас развернулся и бросился убегать, его лодка все равно осталась бы здесь.
— Тебе нужна только лодка? — Похоже, рыбак не верил своему счастью. — Может, хочешь забрать сеть и снасти?
— Только лодку и весла, — заверил его Кэшел, перечислив на всякий случай все, что ему понадобится. — И надеюсь, что ты сможешь получить все назад, когда я справлюсь со своими делами. Правда, пока не могу сказать, где оставлю лодку. Тебе придется самому ее поискать.
Рыбак смог лишь кивнуть от восторга. Прыгнув в лодку так, что вода полетела в разные стороны, он подхватил одной рукой одежду, а другой сеть.
Кэшел догадался, что деньги значили здесь так же много, как и в Барке. Там за двадцать медяков можно было приобрести хорошую легкую рыбацкую плоскодонку, пригодную для лова рыбы в открытом море. Только мало у кого в их деревне водилось серебро.
Рыбак опять вылез на причал и, что-то напевая, отправился в город.
— Хорошего вечера, — крикнул вдогонку Кэшел. Но даже если мужчина что-то и ответил, он уже ничего не слышал.
Юноша залез в маленькую лодку, оказавшуюся очень устойчивой и крепкой. Положил посох на дно, так, чтобы тот не мешал ему грести. Отвязал суденышко от причала, сел на весла и поплыл в излучину реки, туда, где росли ивы. Лодка быстро двигалась в тени прибрежных деревьев.
Крестьянин, кроме работы на своем куске земли, умеет еще многое. Кэшел плавал на плоскодонках и в хорошую, и в плохую погоду. Он умел управлять лодкой, чтобы добраться туда, куда нужно.
Кэшел плыл к храму Девяти. Он еще не придумал, что будет делать, но знал, что не допустит, чтобы Тильфозу скормили рыбам. В глубине души юноша надеялся на чудо, на то, что все обойдется. Но понимал, что неприятностей ему на этот раз не избежать.
Где-то рядом плескалась рыба. Кэшелу показалось, что он и река — одно целое. Берег освещали несколько фонарей. Их огни были еле различимы из-за густого тумана.
Кэшел направил лодку к насыпному острову, на котором стоял храм. Ее днище стало цепляться за прибрежный ил раньше, чем он ожидал. Убедившись, что перед ним остров, а не плывущее по течению бревно, юноша вылез на берег, увязнув по колено в грязи. Ощущение неприятное, но привычное. Привязав лодку веревкой к дереву и слегка размяв плечи, он взял в руку посох и направился к храму.
На острове не горело ни одного фонаря. Кэшелу приходилось двигаться почти на ощупь. Поднявшийся ветер разогнал туман, и в слабом свете луны он наконец разглядел огораживавшие храм невысокие стены.
Войти в него можно было через ворота. Но Кэшел даже близко не собирался к ним подходить. Он поставил посох у стены, подпрыгнул и уцепился за ее верх. Каменная кладка оказалась гладкой, без выступов и острых краев.
Кэшел ловко подтянулся и взобрался на стену. Свесившись вниз, он достал посох, оставленный снаружи. Затем юноша на минуту замер, прислушиваясь. Что-то шлепнулось в воду позади него. Но в саду было тихо, а в храме темно. В свете луны он разглядел высокую, узкую дверь и каменную стену без окон.
В саду росли какие-то кусты. В темноте Кэшел не мог определить, какие именно. Вдоль них шла тропинка, соединявшая ворота с дверью храма.
Кэшел, не выпуская из руки посоха, спрыгнул в сад так же ловко, как и забрался наверх. Он услышал, как за стеной что-то опять шлепнулось в воду. Но его это сейчас уже не интересовало.
Земля здесь была намного тверже, чем у берега реки. Кэшел направился по извилистой тропинке к храму. Ветки кустов сплетались над его головой, образуя арки. Орехи свисали с них гроздьями, но у Кэшела не возникло желания сорвать хотя бы один.
На площадке перед храмом тропинка упиралась в большую, покрытую зеленым мхом лужайку. Здесь дорожка прерывалась и появлялась вновь на ее противоположном краю, заканчиваясь у самых дверей храма.
Кэшел остановился, присел и, вытянув вперед левую руку, дотронулся до мха пальцем. То, к чему он прикоснулся, было скользким и дрожащим, как желе. Юноша почувствовал, как что-то затягивает его пальцы вглубь.
Он ухмыльнулся и с усилием выдернул руку. До сих пор все складывалось уж слишком просто. Хотя наверняка эти Девять не были святошами. Кэшел чувствовал, что он не первый человек, которого заинтересовало, какие же тайны скрываются в храме. И если бы сейчас ему не встретилось это препятствие, то наверняка оно поджидало бы его дальше.
Как и все остальные ловушки.
Кэшел отступил на два шага и прыгнул вперед, сильно оттолкнувшись посохом от земли. Он, как птица, перелетел через зеленую лужайку и наклонился вперед, когда очутился на другом берегу, чтобы не упасть. Болото осталось позади, но юноша мог до него дотронуться, даже не вытягивая руки.
Он улыбнулся и, не теряя бдительности, направился к высокой, узкой, отделанной бронзой двери. Небольшая щеколда служила замком.
Кэшел предположил, что дверь, должно быть, заперта изнутри, но на всякий случай потянул за ручку, сначала слегка, потом изо всех сил. Бледное зеленоватое сияние просочилось в щель между каменной стеной и деревянной дверью. Если в храме раздавались какие-то звуки, то все заглушали всплески реки.
Юноша открыл дверь полностью и вошел внутрь, касаясь плечами каменных стен. Закрывать ее за собой он не стал.
Он очутился в маленькой пустой комнате. Дверь напротив вела в храм.
Кэшел посмотрел на стену. Во всю длину на высоту человеческого роста в нее были вделаны железные прутья для одежды. На каждом висел черный плащ с капюшоном.
Кэшел посчитал их. Все пальцы на одной руке и все, кроме большого, на другой. Девять.
Юноша прошел через комнату и очутился в коридоре, ведущем в центральный зал. Кэшел, стараясь ступать как можно тише, осторожно направился туда. Посох он держал перед собой, готовый в любой момент нанести удар. Юноша шел на свет, падающий в коридор из дверей зала.
Кэшела насторожили донесшиеся до него приглушенные звуки. Люди так не говорят. Это больше походило на рычание или чавканье собак, которые обгладывают труп…
— Дузи!
С этим криком Кэшел выпрыгнул из коридора, подняв вверх посох, и очутился в большой комнате с высоким потолком.
Девять оторвались от трупа, который жадно поедали, и уставились на него. Без одежд с капюшонами юноша никак не мог спутать их с людьми. Их бесцветные хитиновые тела излучали фосфоресцирующее сияние. Вместо зубастых челюстей Кэшел увидел клювы.
Он шагнул вперед, вращая перед собой посох. Юноша не знал, чего он сможет этим добиться, но попытаться стоило. У существ не было оружия. А их веретенообразные хитиновые тела вряд ли уцелели бы под ударами железного наконечника его дубинки.
Девять поджали брюшки к нижним конечностям, и в голову Кэшела брызнула вонючая клейкая жидкость.
Юноша продолжал идти вперед, вращая посох, но в руках уже чувствовалась тяжесть. Железный наконечник, коснувшись его тела, прилип к нему. Посох замер, пошевелить им было невозможно.