— Не беспокойся обо мне. До того как это случится, я буду уже далеко. Целая империя раскинется передо мной со множеством сокровищ, которые можно украсть.
— Забудешь все, что было прежде? Родной город, собственную мать? — спросила Лирна и заметила, что удар достиг цели: его рот болезненно искривился. — Где она сейчас? Ты знаешь, что с ней произошло после падения города?
Фермин раскачивался взад-вперед, обхватив колени руками. Он вдруг сделался совсем юным.
— Нет, не знаю, — прошептал он.
— Ты говорил, что заботился о ней. Поэтому и стал воровать, да? Для нее? Хочешь сказать, теперь тебе все равно, жива она или нет?
— Но как узнать, остался ли там кто-нибудь в живых? Остались ли там свободные?
— Я знаю как. И ты, думаю, тоже.
— Когда городская стража меня арестовала, мама подкупила начальника тюрьмы, чтобы он позволил меня подкормить. Нынешний король дозволяет кое-какие послабления для заключенных, если они, конечно, могут за них заплатить. Точнее, дозволял. — Фермин закрыл глаза, вновь стискивая колени. — Она мертва, я это чувствую.
— Ты чувствуешь это всем сердцем? Мое же сердце говорит мне, что в Королевстве еще остались свободные люди, и они дерутся за свою свободу, пока ты здесь пал духом.
Он открыл глаза, в которых блеснули слезы.
— Ты не шлюха, — хрипло проговорил он. — Ни одна шлюха не станет вести подобных речей.
— Помоги нам, а? Мы захватим корабль и вернемся домой. Даю слово, я сделаю все возможное, чтобы ты отыскал ее.
Он сжал зубы, с шумом выдохнул.
— Обычно я использовал ласок, крысы мало подходят для воровского дела. Но сперва мне придется закрепить связь и только потом дать ей серьезное задание.
— Сколько времени тебе понадобится?
— По меньшей мере три дня.
Три дня. Неприятная задержка, однако до Воларии путь неблизок, а три дня хорошего питания никому не помешают. Лирна кивнула.
— Благодарю тебя.
— Надеюсь, среди нас есть опытные моряки, — слабо улыбнулся Фермин. — Иначе мы так и будем бесцельно дрейфовать по океану.
Крысенок уронил ягоду у ног Фермина, сел, подергивая усами, и уставился на него блестящими глазками. Парень ласково улыбнулся и подмигнул зверьку. Крысенок порскнул в сторону, словно его и не было. Через несколько мгновений вернулся с другой ягодой, присоединив ее к растущей на полу кучке.
— Не нравится мне это, — прошипел Илтис. Его лицо пряталось в тени, однако Лирна знала, что его аж свело от подозрительности. — Обращение ко Тьме — отречение от Веры.
Лирна хотела было заметить, что ни в одном из древних катехизисов нет и намека на Тьму, а законы о преследовании тех, кто владеет Темными искусствами, появились в Королевстве только после эпидемии Красной Руки. Но вряд ли Илтис был готов дискутировать на подобные темы.
— У нас нет выбора, — прошептала она ему. — Другим путем ключ не добыть.
— Она права, — согласно кивнул громила со шрамами. — Я бы продал душу хоть кумбраэльскому богу, лишь бы отсюда выбраться.
— Когда слабеет Вера, приходит ересь, — зашипел Илтис, гневно подавшись вперед. — Я от нее никогда не отступлюсь!
— Если мы не добудем этот ключ, тебя ждут годы рабства, чтобы испытать свою драгоценную Веру, — съязвил разбойник, чем вызвал новый рык Илтиса.
— Ссорами делу не поможешь, — сказала Лирна. Илтис поджал губы и привалился к борту, уйдя в тень. — Вы помните, что надо делать? — спросила Лирна у громилы.
— Ага, — кивнул тот. — Добраться до румпеля и убить рулевого. Со мной пойдут трое самых крепких.
— Отлично. А вы, брат? — Лирна повернулась к Илтису.
— После того как снимем кандалы, будем ждать, пока охранники не спустятся для вечерней проверки. Душим их цепями и забираем оружие. Раздаем его пятерым мужикам посильнее и идем разбираться с оставшейся на палубе стражей. Каюта надсмотрщика на корме, рядом с каютой хозяина. Сперва кончаем первого, потом второго.
— А я веду остальных драться с командой, — сказала Лирна. — Постараемся оттеснить матросов на бакборт и задержать их там. Вы должны управиться как можно быстрее, чтобы помочь нам прикончить всех.
— Если половина из нас доживет до рассвета, будем считать, нам крупно повезло, — проговорил громила.
«Я посчитаю нас счастливчиками, если в живых останется четверть», — подумала Лирна, а вслух сказала:
— Я знаю. Как думаешь, остальные это понимают?
— Еще бы. — Он вздохнул и принужденно улыбнулся. — Но лучше быть свободным мертвецом, чем живым рабом.
На следующую ночь Фермин объявил, что крыса готова. Зверек находился полностью под его контролем. Он сидел на ладони хозяина и с пугающей неподвижностью глядел перед собой.
— Он умный, — пояснил парень. — Не настолько умен, как ласка, но на сегодняшнее дело мозгов ему хватит.
Голову Лирны вновь пронзила боль, заставив поморщиться. В последние два дня боль изменилась и теперь концентрировалась в определенных местах — там, где ожоги были наиболее сильными. Вдобавок в животе поселился клубок тошноты. На лонакском это называлось «арак'ин» — слабость перед боем.
— Ну что ж, приступаем, — сказала она.
Фермин осторожно опустил крысенка на пол. Тот метнулся к трапу, поскакал по ступенькам и исчез из виду. Фермин привалился к стенке, закрыл глаза. Лирна размеренно дышала, стараясь усмирить напряженный комок в животе. Она чувствовала, как сгущается тишина: все ждали. Лирна поглядывала в лицо Фермину, тот продолжал сидеть с опущенными веками. Время от времени он морщился или хмурился, и Лирна принималась гадать, что это может значить. «Интересно, неужели он смотрит глазами крысы?» — подумала она, увидев легкую улыбку на губах вора.
— Он его взял, — прошептал парень, и сердце Лирны подпрыгнуло. — Та-а-к, теперь давай вниз и обратно под дв… — Вдруг он раскрыл глаза, по его телу прокатилась судорога. Парень задергался, согнулся пополам, его стошнило.
— Фермин! — окликнула Лирна. — Что с тобой? Что случилось?
По верхней палубе загрохотали сапоги, топот эхом разнесся по трюму. Взгляды людей не отрывались от потолка. Шаги замерли, затем что-то маленькое плюхнулось в освещенный луной прямоугольник залитого водой пола в трюме. Нечто покрытое черной шерстью, с перебитым хребтом.
Фермина прекратило тошнить, он выпрямился и сосредоточенно уставился в стену.
Надсмотрщик вразвалочку спустился в трюм, постукивая кнутом по деревянным ступеням. Остановился в лунном свете и поддел мертвого крысенка носком сапога.
— Очень интересно, — пробормотал он на воларском.
Фермин застонал от боли. Он тяжело дышал, продолжая неподвижно смотреть в стену, его кожа блестела от пота.
— Магия, — сказал надсмотрщик на языке Королевства и осмотрел рабов. — Один здесь владеть магия. Кто? — Одно движение запястья, и кнут, подобно змее, скользнул по настилу. — Всех здесь обменять на одного с магия. — Он подошел к громиле со шрамами на щеках и посмотрел ему в глаза. — Понимать меня?
Разбойник закивал. Казалось, он настолько испуган, что вот-вот выдаст все их секреты. Но вместо этого тот закрыл глаза и покачал головой. «Лучше быть свободным мертвецом, чем живым рабом».
Надсмотрщик пожал плечами, отступил, развернулся, и его кнут, двигаясь быстрее молнии, рассек кожу на уже изуродованной щеке мужчины. Звук удара расколол тишину трюма.
— Кто? — опять спросил надсмотрщик, его взгляд перебегал от одного пленника к другому. Разбойник скулил от боли.
Фермин громко всхлипнул, обмяк, по его спине обильно струился пот. Наконец это привлекло внимание надсмотрщика, и тот направился к парню. Лирна приподнялась на несколько дюймов — сколько позволила звякнувшая цепь — и выкрикнула на воларском:
— Это я! Я владею магией!
Надсмотрщик прищурился, искривил губы в усмешке и подошел ближе.
— Я мог бы и сам догадаться, — заметил он на воларском. — Такие редко встречаются, но всегда это — самые умные. — Он приподнял цепочку с ключом, висевшую у него на шее. — Послала своего маленького дружка за ключиком, да? Умно, умно. Почти сработало. Однако сейчас мне придется убить с десяток ублюдков, чтобы преподать урок. Не тебя, разумеется, ты стоишь тысячи таких, как они, но выбирать будешь сама.
Он отступил в квадрат лунного света и захохотал, раскинув руки.
— Выбирай же, сука! Выбирай, кого хочешь увидеть мерт…
Корабль резко накренился. Надсмотрщик пошатнулся. Обшивка борта позади него треснула, внутрь полились фонтанчики воды. Воларец полетел вперед, рухнул на Илтиса и разбойника. Несколько секунд он с одуревшим видом хватал воздух ртом, в упор уставившись на брата. Илтис двинул квадратной головой, ломая надсмотрщику нос. Раздался хруст, потекла кровь. Надсмотрщик обмяк. Разбойник обхватил его ногами за талию, не давая возможности шевельнуться, а Илтис продолжал наносить удары головой, ломая кости. Кровь текла ручьями.
— Ключ! — напомнила Лирна.
Илтис повернулся к ней измазанным в крови лицом, сморгнул, ярость оставила его, глаза приобрели осмысленное выражение. Вместе с разбойником они перекатили тело воларца на спину и принялись обшаривать его в поисках ключа.
— Я не могу… — бессильно проговорил Фермин, и Лирна увидела кровь, текущую у него из носа и глаз. — Я не могу удержать ее. Вам нужно… поторопиться.
— Есть! — воскликнул Илтис, пытаясь короткими пальцами вставить ключ в замок на своих кандалах.
Что-то вновь ударило в корпус судна. Доски обшивки разошлись сильнее, течь усилилась, вода в трюме стремительно прибывала. Илтис ругнулся, ключ мелькнул в воздухе и шлепнулся у ног Лирны. Она нагнулась, шаря в воде и чувствуя, как паника лишает ее способности соображать… Вот он! Пальцы коснулись гладкого металла. Схватила, поднесла к кандалам, стараясь унять дрожь в руках, развернула замок. «Аккуратно, не торопись…» Ключ скользнул в замочную скважину, повернулся, кандалы упали на пол.
Она встала, не обращая внимания на боль в затекшем теле, и увидала лица, те немногие, что были на свету. Люди смотрели на нее с ужасом и отчаянной мольбой. «Трап совсем рядом, а корабль скоро потонет…» Она освободила Илтиса, затем разбойника.