Собрав несколько дюжин лучников, лорд Антеш приказал им приготовиться, скрывшись за стеной, чтобы потом встать и разом выпустить стрелы по воларцам. И вот рой железных жал понёсся на врагов. После нескольких таких залпов воларские лучники уже лежали на земле. Варитаи, штурмовавшие стены, тоже были рассеяны. Никто из них так и не смог взобраться выше, чем до половины лестницы. Их расстреляли, затем оттолкнули лестницы от стены, и те рухнули на кучу трупов.
Оставшиеся четыре башни то и дело увязали в нагромождениях трупов, попытались обогнуть горящие останки первых двух, но вынуждены были остановиться.
– Цельтесь тщательнее, братцы! – прокричал лорд Антеш лучникам. – Нечего зазря бить зажигательными!
Спустя короткое время все четыре монстра уже горели, а оставшиеся в живых солдаты бежали прочь. Защитники громко улюлюкали им вслед. Мужчины в восторге потрясали луками и, радостно крича, хлопали Риву по плечу.
– И ничего особенного, правда? – спросил её Аркен.
Лицо парнишки было перепачкано копотью, за спиной болтался опустевший колчан. Подойдя к зубцам стены, Рива посмотрела вниз, на тела, покрывавшие узкую дамбу вокруг города. Там были не только мёртвые, но и раненые. Они пытались ползти к своим, их стоны заглушала суматошная радость защитников. «Рабы. Выброшены на ветер, как медяки в запальчивом споре». Она перевела взгляд на бесчисленные костры воларского лагеря. Где-то там находился тот, кто руководил этим бессмысленным спектаклем. Сейчас он наверняка тоже смотрел на остатки произошедшей бойни и строил планы на завтра. Рука покалывала в том месте, где Велисс коснулась её губами. Рива только сейчас заметила это странное покалывание.
– Я иду во дворец, – сказала она Аркену. – Позови меня, когда начнётся следующий штурм.
Она застала дядю Сентеса в дурном расположении духа, хотя в голову ей закралось подозрение, что это скорее связано с кривоносым священником, который в данный момент стоял перед владыкой, чем с её нарушенным обещанием.
– И что это должно означать? – сварливо произнёс лорд Мустор, потрясая листом пергамента перед носом священника. Велисс успокаивающе положила ему руку на плечо.
– Слова Святого Чтеца вполне однозначны, милорд, – ответил священник, бросив опасливый взгляд на подошедшую Риву. – Отец Мира одарил его способностью проникать в самую суть вещей, что и позволило Чтецу уразуметь причину нынешнего бедственного положения. Наши неисчислимые грехи навлекли на нас Отеческий гнев, и нечестивые бестии под стенами города есть кара Его.
– «Отец Мира всевидящ, всезнающ и всепрощающ, – процитировала на память Рива. – Единственное Его наказание есть отречение от Его любви».
Не глядя на Риву, священник продолжал, обращаясь к владыке фьефа:
– Милорд, нам всем надлежит покаяться перед Отцом в наших грехах и заслужить тем самым его прощение. – Он пристально посмотрел на Велисс. – Во всех наших грехах. Этот город построен в честь величайшего пророка Отца, однако мы впустили безбожников в его стены…
– Этот ваш Чтец, – оборвал священника лорд Мустор, с его нижней губы свесилась ниточка слюны, – он засел в своём соборе и строчит всякую чушь, не снисходя к мольбам о помощи от людей, которые защищают сейчас город от рабства и смерти!
Он поперхнулся, сморщившись от приступа боли. Рива погладила его по спине и мягко вынула пергамент из дрожащей руки.
– «Всех еретиков, находящихся в этом городе, надлежит предать Отеческому суду, – прочитала она, медленно подходя к священнику. – Святой Чтец самолично взвесит их признания в любви к Отцу. Любой, кто не сможет или не пожелает отречься от своих еретических воззрений, будет выслан за стены к своим безбожным собратьям».
Она смерила священника взглядом. Тот отвёл глаза и надменно вздёрнул свой перебитый нос.
– И это, по-вашему, должно нас спасти? – спросила она.
– Слова Чтеца предназначены были только для владыки фьефа…
Он дёрнулся, как от удара, когда Рива разорвала пергамент надвое и швырнула на пол.
– Пошёл вон, пёс, – сказала она. – И если ты ещё раз заявишься надоедать моему дяде болтовнёй этого старого дурака, ты на своей шкуре узнаешь, что сделают безбожники, стоящие у наших стен, с такими святыми ослами, как вы двое.
Священник хотел было что-то ответить, но прикусил язык, развернулся и пошёл к выходу.
– И передай своему Чтецу, – крикнула она ему в спину, – что, когда всё закончится, ему многое можно будет простить, если он назовёт имя того отродья, которое меня воспитывало.
– Это было ужасно, да? – спросила Велисс.
Они сидели в библиотеке вдвоём, пока её дядя отдыхал в своей спальне. Визит священника потребовал от него долгих речей и слишком утомил владыку: ему пришлось принять настойку красноцвета. Велисс дежурила у его постели, пока он не заснул.
Рива сняла кольчугу, удивившись тому, как провоняла потом её одежда всего за несколько часов. Она лежала на кушетке у камина, а Велисс сидела напротив, глядя так пристально, словно пыталась рассмотреть скрытую рану.
– Мы отбили атаку, – ответила девушка. – Штурм дорого им обошёлся, но завтра они вернутся.
– Я видела много крови, – сказала Велисс. – Да и самой приходилось её проливать, но войны я ещё не видела.
Рива вспомнила о раненых варитаях, ползавших внизу, в то время как тысячи людей на стенах радовались их смерти.
– Да, это было ужасно.
– Тебе не следует драться, Рива. Ты нужна этим людям, и незачем рисковать…
– Я должна. И я буду. – Она твёрдо взглянула в расстроенное лицо советницы, внезапно осознав, что улыбка Велисс ей нравится гораздо больше. – Извините, я наговорила вам кучу всякого… Всяких грубостей.
– Ничего, мне случалось слышать вещи и похуже. Сука, блудница, лгунья… Шпионка. При том что все это правда. Так что не беспокойся о моих чувствах, детка.
– Зачем же тогда вы остались? Сейчас могли бы быть далеко отсюда, да ещё и при деньгах.
– Я просто не могу сейчас его покинуть.
Рива села, потирая ноющую руку. Натягивать лук из горного ильма было трудно, но в горячке боя она не замечала боли.
– Как давно вы уже вместе?
– Мы встретились в Варинсхолде много лет назад, твой дядя гостил при королевском дворе. Он был аккуратным и щедрым клиентом, поэтому, когда ему пришло время занять кресло владыки, я по нему скучала. Два года спустя обстоятельства… вынудили меня покинуть Варинсхолд, и я подумала, что встречу здесь тёплый приём – или хотя бы раздобуду малость денег и уеду за границу. Он оказался гораздо щедрее, чем я надеялась, к тому же охотно принимал мои советы.
– Могу ли и я рассчитывать на них, когда придёт моё время?
– Думаю, ты и сама понимаешь: я сделаю все, о чём бы ты ни попросила, дорогая, – мягко проговорила Велисс, глядя ей в глаза.
Рива отвернулась, сосредоточенно растирая мышцы.
– Твой дядя и я… – продолжила советница. – Мы… уже давно не вместе. Выпивка повлияла не только на его печень, а мои, как бы это выразиться, личные интересы всегда лежали вне профессиональной деятельности. Интересы, которые твой дядя мне позволяет удовлетворять, с должной осмотрительностью, разумеется. В общем, измены не будет, если проблема в этом.
«Грязная, забывшая Отца грешница…»
– Книга Разума повествует, что Отец создал мужчин и женщин, чтобы они любили друг друга, и их любовь – это отражение Отцовской любви к человечеству. Книга Законов гласит, что брак – это союз мужчины и женщины. Книга Страшного Суда определяет любое осквернение этого союза как грех против Отцовской любви.
– Все это просто слова, дорогая, – возразила Велисс. – Куча старых слов. Я же насквозь тебя вижу, Рива. Я вижу, куда смотрят твои глазёнки, как бы ты ни пыталась это скрывать.
Рива потёрла тыльную сторону ладони, пытаясь унять внезапно вернувшееся покалывание.
– Он пытался выбить это из меня, – прошептала она, прикрыв глаза. – Но оно въелось слишком глубоко, словно грязь, которую нельзя смыть.
– Грязь? – Велисс села рядом, положив руку ей на бедро, и покалывание тут же превратилось в жжение. – Никакая это не грязь. Это – прекраснейший дар.
Она почувствовала лёгкое и тёплое дыхание женщины на своей шее, её губы словно обжигали кожу.
Дверь с грохотом распахнулась. Рива вскочила, вывернувшись из объятий Велисс. В комнату ворвался Аркен с воплем:
– Они идут!
На сей раз воларцы использовали щиты. Сбили вместе широкие доски и, подняв их над головой за столбики на углах так, чтобы под ними могли укрыться десять варитаев, побежали к стенам своим неестественно размеренным шагом. Всходило солнце, приподнимая завесу ночи над боевым порядком воларской армии. Рива оценила численность первой волны в три тысячи человек. Антеш приказал своим стрелять по флангам – вместо того чтобы бесполезно расходовать стрелы на щиты. Его лучники разили с беспощадной точностью: по меньшей мере пятая часть атакующих была выведена из строя. Солдаты валились на дамбу как подкошенные и скатывались в реку.
Добравшись до стены, они ударили сразу в трёх местах. Под прикрытием щитов, по которым тут же загрохотали камни, подняли осадные лестницы. Рива вертелась ужом, выпуская стрелу за стрелой то в солдата, имевшего неосторожность высунуться из-под щита, то в ползущего вверх по лестнице врага. Она стреляла в нападавших, подождав, пока те не поднимутся на добрых двадцать футов над землёй, и те летели вниз, иногда точно на головы своих товарищей. После того как число сражённых ею врагов перевалило за шесть, ей надоело считать.
Прибежал какой-то человек с западной стены.
– Милорд! – обратился он к Антешу. – Взгляните на реку!
Антеш бросился к бойнице, за ним – Рива с Аркеном. К западной стене приближались косяки огромных плотов, плывшие по тёмным волнам Железноводной. Каждый нёс на себе воларцев, которые под защитой щитов толкали плоты к берегу с помощью длинных шестов. По беспорядочным рывкам Рива заключила, что это плывут свободные солдаты, а не варитаи. «Скоро они станут свободными трупами», – мелькнула мрачная мысль.