– Нынче же ночью сделаю, милорд.
– Благодарю вас, госпожа. – Он отвернулся от карты и обратился сразу ко всем присутствующим: – Утром провести полную ревизию снаряжения и оружия. В Королевство вступим боевым порядком. Убедитесь, что каждый ваш солдат понимает, что войско направляется на войну, которая наступит совсем скоро. Если кто-то из них подумывает о дезертирстве, то это их последний шанс, хотя лично я никому бы не посоветовал отправляться домой через лес сеорда.
– Отличная страна, – заметил Санеш Полтар, очень довольный тем, что может снова взобраться на лошадь.
Действительно, северный Нильсаэль с его широкими полями и пологими холмами прекрасно подходил для кавалерии.
– Интересно, сколько лосей здесь водится?
– Ни одного, насколько мне известно, – ответил Ваэлин. – Но на юге полно оленей и диких коз.
– Козы, – брезгливо скривился Санеш. – Их шкур нужен десяток на один шатёр. Тогда как из одного лося получается два.
Армия выдвинулась из леса сомкнутым строем. Ряды прекрасно экипированных солдат шагали в привычном порядке, хотя и не совсем в ногу. Десять пехотных полков шли широкой колонной, эорхиль гарцевали на флангах. Строй замыкали сеорда: кланы держались вместе, но военным порядком там и не пахло. Боевой штандарт Армии Севера развевался во главе колонны. Его нёс десятник Ультин, который из кожи вон лез, чтобы не допустить других к столь почётной обязанности. Алорнис привлекла к осуществлению своего замысла лучших армейских портных: огромный белый ястреб парил на фоне пики эорхиль с одной стороны и палицы сеорда – с другой. Понизу располагался голубой овал, символизировавший лазурит.
– Немного простовато, не находишь? – спросила Алорнис, показывая Ваэлину набросок.
– В самый раз для солдатни, – пожал он плечами.
Дождавшись, пока из лесу не выйдет последний воин-сеорда, Аль-Сорна ещё некоторое время всматривался в тёмную чащу, втайне надеясь увидеть два ярко-зелёных глаза. Но там не было ничего, кроме зелени деревьев. Лишь песнь крови отозвалась единственной нотой, некой неопределимой древней силой, в которой можно было различить надежду.
– И тебе удачи, – прошептал Ваэлин и повернул Огонька на юг.
Пятнадцать миль он вёл их прямо, затем объявил привал, выставив дозор в три раза больше обычного. Эорхиль отправились в караул добровольно, некоторые с радостным гиканьем понукали коней, счастливые, что вырвались из объятий леса. Их отряды, один за другим, возвратились только к закату, некоторые успели даже поохотиться на оленей и привезли с собой добычу. Сеорда расположились на северной границе лагеря, стараясь, наоборот, держаться как можно ближе к лесу. Они безмолвно сидели у костров, готовили стрелы и правили ножи с мрачным смирением.
Неподалёку от палатки Геры Драки ля Ваэлин обнаружил Дарену, она сидела неподвижно с закрытыми глазами. Встревоженное лицо сеордского вождя наверняка было отражением лица самого Аль-Сорны.
– Однажды в племени пропал ребёнок, – сказал Дракиль присевшему к костру Ваэлину. – Мы уже думали, что его утащил дикий кот, но Адра Тураль вот так же просидела всю ночь, а затем отвела меня туда, где был мальчик: он поскользнулся на речных камнях, упал и ударился головой. Ребёнок выжил, хотя не может теперь запомнить даже своё имя.
– Адра Тураль? – переспросил Ваэлин.
– Летучий Дух. Самое подходящее имя для такой, как она.
С тихим стоном Дарена открыла глаза, вздрогнула от подступившего холода и подсела ближе к огню. Ваэлин накинул ей на плечи меховое покрывало.
– Вы долго не возвращались, – сказал он ей.
– Там было на что посмотреть, – со вздохом ответила та. – Вы были правы, милорд, насчёт Алльтора. Город всё ещё держится, а на его стенах горит очень яркая душа.
– А что происходит на нашем пути в Алльтор?
– Между Азраэлем и Кумбраэлем перемещаются крупные отряды воларцев. В Нильсаэле их поменьше, но я видела, как некоторые покидают Варинсхолд. В лесу близ города я видела и другие души, лучезарные, но при этом – тёмные, многие были даже темнее воларцев. Я чувствую, там творятся страшные дела. – Она глотнула воды из фляжки. – Остатки королевской гвардии, примерно три тысячи человек, движутся в сторону Серых гор, к нильсаэльской границе. Их души черны от страха и бремени поражения. Ещё я мельком заметила большой отряд, движущийся в нашу сторону из Западного Нильсаэля, но мне не удалось рассмотреть, кто они и чего хотят.
– Вы и так сделали много больше, чем я мог надеяться, госпожа.
С востока послышался звук горна: это возвращался конный разъезд. Ваэлин поднялся навстречу капитану Адалю, тот галопом подскакал к костру. Осадив коня, капитан сумрачно отсалютовал Ваэлину.
– Милорд, мы нашли деревню.
На деревенской площади были свалены голые тела: побелевшие, с уже застывшими на утреннем холоде конечностями. Большинству перерезали горло, однако кое-кто явно погиб в бою.
– В основном старики и дети, – заметил Норта.
– Они убили всех, кого нельзя продать, – ровным голосом сказала Дарена, но не смогла при виде трупов удержаться от слёз. – Словно скотоводы, режущие слабый приплод.
Деревня была разграблена, всё более или менее ценное вывезено, но дома остались нетронутыми. Прежде это было уютное местечко: белые мазанки под соломенными крышами, высокая мельница на холме – её лопасти продолжали вращаться, равнодушные к судьбе тех, кто её построил.
– Разожгите костёр, – сказал Ваэлин Адалю. – И позовите сюда брата Келана, пусть скажет несколько слов.
– Снежинка учуяла след. – Норта показал на боевую кошку: она приникла к земле с прижатыми ушами и не сводила глаз с востока, куда уходила колея от многих повозок.
– Они уже в дне пути отсюда, – заметил Адаль.
– Завтра я вернусь, – сказал Норта, вопросительно взглянув на Ваэлина.
– Сколько людей тебе потребуется?
– Несколько гвардейцев и Лоркан.
– И я, брат. – Ваэлин подошел к Огоньку и взобрался в седло. – Ужасно хочется посмотреть на человека, которого нельзя увидеть.
– Даже не знаю, смогу ли… – Лоркан, блестя в предрассветном сумраке глазами, сжимал нож в дрожащей руке. – Я ведь ещё никогда…
Ваэлин заметил, как Норта склонил голову, борясь с собой.
– Мы хоть раз просили тебя о чём-то? – спросил он одарённого. – За все эти годы, что мы давали тебе убежище, кормили, обучали и – не забывай об этом – терпели тебя, разве мы требовали от тебя платы?
– Учитель, я…
– Знаешь, как мы поступим? – Ваэлин забрал нож из руки юноши и протянул обратно лезвием вперёд. – Держи его вот так и со всей силы бей рукояткой пониже уха. Если не свалится с первого раза, ударь ещё.
Лоркана передёрнуло, но он все же принял нож, затем повернулся и пошёл туда, где светились огни воларского лагеря. Не пройдя и нескольких шагов, юноша обернулся.
– Учитель, если я не вернусь, передайте Каре… – Он запнулся, на губах появилась вымученная улыбка. – В общем, скажите, что я умер как герой. Она, конечно, не поверит, зато может хоть раз улыбнётся наконец.
И, нисколько не таясь, пошёл дальше. Его стройный, совершенно непохожий на невидимку силуэт темнел на фоне бледно-оранжевого заката. Парень прошёл пятьдесят шагов, когда Ваэлин услышал, как удивлённо охнул Адаль и тихонько забубнили гвардейцы. Ваэлин нахмурился, поскольку по-прежнему видел только молодого человека, идущего через поле.
– Теперь уже скоро. – Норта наложил на тетиву стрелу и пошёл за Лорканом. – Мы постараемся защитить рабов, а вы приходите, как только услышите шум.
– Но его же видно, – сказал Ваэлин, кивая на удаляющуюся тень Лоркана.
– Правда, что ль? – ухмыльнулся Норта, оглядываясь. – Лично я никого не вижу. – Пригнувшись, он двинулся вперёд, Снежинка скользила в высокой траве бок о бок с ним.
– Он правду говорит, милорд, – прошептал Адаль. – Пацан просто… взял и исчез.
Они дождались, пока небо над горизонтом не почернело: звёзды загорелись в безоблачной пустоте, а месяц окрасил колышущуюся траву бледно-голубым.
– Э-э-э… Милорд!
Ваэлин посмотрел на Адаля. Тот протягивал ему меч рукоятью вперёд, при этом лезвие лежало на его предплечье.
– Благодарю за заботу, капитан, но – нет. Мне кажется, этой ночью меч мне не понадобится.
Крепко завязанный холщовый свёрток всё так же был приторочен к седлу Огонька.
Вскоре послышались крики, захлебнувшиеся в протяжном рычании Снежинки. Ваэлин пустил коня в галоп, гвардейцы последовали за ним, и через несколько ударов сердца они уже были в воларском лагере. Вылетев на середину, Аль-Сорна увидел травильного пса с разорванным горлом. Снежинка отшвырнула собаку мощным ударом лапы и оглянулась вокруг в поисках следующей жертвы. Между повозками валялись трупы: некоторые пронзённые стрелами, но большая часть врагов явно успела пообщаться со Снежинкой. Несколько воларцев ещё пытались сопротивляться, размахивая своими кнутами и короткими мечами, однако отпор был быстро подавлен: кого-то зарубили, а остальные подняли руки, надеясь на пощаду. Надеялись зря, поскольку после всего увиденного в деревне северяне не склонны были испытывать жалость.
Норта помогал Лоркану освобождать пленников. В повозках находилось около сотни человек – видимо, работорговцы захватили не одну деревню. Кое-кто, после того как с них сняли кандалы, кидался на воларцев, живых и мёртвых, но большинство пребывало в каком-то отупении. Один из бывших пленников узнал Аль-Сорну и в слезах бухнулся на колени, выкрикивая слова благодарности. К нему присоединилась дюжина других. Ваэлин слез с коня, подошёл ближе и поднял руку, призывая к тишине.
– Они откликнулись на наши мольбы, – произнёс мужчина, первым узнавший Ваэлина. Он не поднимался с колен. – Мы просили Ушедших прислать вас, милорд, и они это сделали.
Ваэлин помог ему встать.
– Никто меня не присылал… – начал он, но запнулся, увидев слепую преданность в глазах этого человека.