Приказав усилить оборону башни дворцовой гвардией, она поспешила на южную сторону. Верный Аркен увязался следом. На сей раз воларцы применили новую тактику: куритаи затаились среди вольных мечников, и Рива решила на будущее, что должна быть внимательней. Рабы держали плотную оборону на южной стене, в то время как королевские гвардейцы пошли в контратаку и падали, словно скошенная трава. Командовал ими совсем юный сержант, лицо и руки его уже покрывали многочисленные раны.
– Навались, ребята! – кричал он гвардейцам. – Ещё немного, и мы сделаем этих паскуд!
– Отставить! – приказала Рива, глядя в тесные ряды куритаев, чьи лица были лишены всяких эмоций. На парапет за ними уже лезли вольные мечники. – Приготовьтесь, – кинула она гвардейцам и шагнула вперёд, снимая с плеча ильмовый лук.
Спокойно прицелилась в одного из рабов, который стоял в каких-нибудь двенадцати футах. Пристрелила одного, затем второго. Куритаи лишь невозмутимо сомкнули строй, закрывая брешь. Она успела убить ещё двоих, прежде чем один из рабов что-то рявкнул, и все они бросились на неё. Рива оставила лук и вынула из-за плеча меч. Гвардейцы ударили по куритаям.
Позже ей так и не удалось восстановить всю цепь событий. Она помнила свои прыжки и повороты, куритаев с перерубленными шеями, но в остальном все покрывал красный туман, в котором молниями сверкали лезвия мечей. Все закончилось с подходом алебардистов из дворцовой гвардии, они прикончили оставшихся рабов и сбросили вольных мечников со стены.
И вдруг она обнаружила, что все её поздравляют, хлопают по спине, а она до того устала, что не в силах противиться всему этому. По счастью, Аркен утащил её прочь от благодарных вояк. Рива с радостью обнаружила, что парнишка даже не ранен, хотя и бледен. Так бледнеют те, кому довелось впервые убить человека лицом к лицу.
Она задержалась при виде того самого гвардейского сержантика, он тряс за плечи вольного мечника. Воларец судорожно зажимал рукой рану на другой руке, повыше локтя – в ране белела кость.
– Где же твой кнут, падла? – орал сержант, втыкая в рану кинжал и проворачивая лезвие. Воларец завизжал. – Где кнут, а?
– Убей его, хватит! – приказала Рива. – Построить людей. Ночь ещё не закончилась.
Атаки продолжались ещё четыре часа – до тех пор пока первый проблеск зари не показался над рекой. Все новые и новые батальоны пересекали поток, чтобы попытать удачи. Всё больше и больше трупов оставалось на земле после каждой попытки. Впрочем, защитникам эта ночь тоже далась нелегко. Арентес доложил, что они потеряли около трёх сотен бойцов и ещё две сотни были ранены. Но город устоял. Уцелевшие воларцы убрались в конце концов восвояси: варитаи – построившись в колонны и прикрывшись щитами, вольные мечники – в панике позабыв о дисциплине под градом стрел. При свете занимающегося дня потери воларцев от метких выстрелов заметно возросли…
Внимание Ривы привлекли возбуждённые крики. Оказалось, что в реке нашли живого воларца – вольного мечника, судя по страху, с которым он смотрел на подходящую к нему Риву.
– Ну да, – сказала ему она. – Пришла эльвера.
Мужчина дико таращил глаза, оцепенев от ужаса и почти утратив рассудок. «Готов, отвоевался», – подумала она.
– Госпожа? – Лучник, вынув кинжал, вопросительно взглянул на Риву.
– Кто-нибудь в городе говорит по-воларски?
Достаточным знанием языка для общения с пленным обладала лишь Велисс, да и то ей приходилось писать. С помощью своих книг она перевела послание Ривы и заставила воларца затвердить его вслух. Возможно, отправить пергамент было бы проще, но Риве хотелось, чтобы остальные воларцы услышали страх в голосе товарища.
– У эльверы огромная сила, она убьёт каждого, кто попытается проникнуть в город. Однако эльвера милостива. Ваши командиры отправляют вас на верную гибель в бессмысленных сражениях, тогда как сами сидят в безопасности в своих шатрах. Те, кто сложит оружие и покинет окрестности города, избежит гнева эльверы. Тех же, кто останется, ждёт верная смерть.
– А он все это не переврёт? – спросила у Велисс Рива, пока пленный, спотыкаясь под её взглядом на каждом слове, бубнил послание.
– Насколько я могу судить, нет.
– Пусть прокричит это десять раз, а потом отпустите его, – приказала она Аркену. – Я – к дяде.
Они не пришли ни следующей ночью, ни после. Воларский лагерь жил обычной жизнью, не выказывая ни единого признака подготовки к очередному штурму. Если они и строили новые осадные башни, то делали это вне поля зрения защитников. Не пытаясь больше пересечь дамбу, воларцы занимались муштрой: видно было, как они отправляли конные патрули.
– Похоже, решили взять нас измором, – заключил Антеш.
– Вот трусливые ублюдки, – выругался Арентес. – Ещё пара-тройка атак наподобие предыдущей, и мы бы принудили их отступить.
– Потому-то они и решили сменить тактику, – заметил владыка лучников и подошёл к Риве. – Не помешает устроить вылазку, госпожа. Один или два рейда могут подтолкнуть их к ещё одной опрометчивой атаке.
– Делайте как считаете нужным, – согласилась она. – Но пусть отряд будет небольшим и идут только добровольцы. Лучше всего – холостяки.
– Будет исполнено, госпожа.
Несколько дней прошло в рутине докучливых проверок, тренировок защитников ради поддержания формы, чтении отчётов Велисс о состоянии быстро тающих припасов.
– Только половина? – застонала Рива как-то вечером. – Не может быть!
– Испуганные люди едят больше, – ответила Велисс. – Весь скот уже забили. Теперь у нас остались только хлеб да солонина. Прости, любовь моя, но, если мы хотим пережить зиму, пайки придётся урезать, причём не только гражданским, но и солдатам.
– Ты что, училась каллиграфии? – спросила Рива, вглядываясь в пергамент, исписанный аккуратным почерком советницы.
– Мой батюшка служил деревенским писарем. Он и меня учил, но, скажем так, особенности моей женской природы завели меня в Варинсхолд, так и не дав мне возможности получить достойную профессию.
– Он тебя бил, да? Поэтому ты сбежала?
– О Вера! – расхохоталась Велисс. – Разумеется, нет. Он в жизни никого пальцем не тронул, даже мою матушку, хотя уж кто-кто, а эта блудливая корова заслуживала хорошей трёпки. Мой отец был добрым и скучным обывателем, он не интересовался ничем за околицей родной деревни. Я же хотела большего.
Лорд Мустор, дремавший в кресле перед камином, пошевелился и что-то пробормотал.
– В последние дни он постоянно спит, – сказала Велисс. – А когда просыпается, часами напролёт несёт что-то бессвязное о своём семействе.
Несмотря на насмешку, на лице советницы ясно читалась тревога – провозвестник надвигающегося горя. Риве захотелось взять её за руку. Чтобы не поддаваться искушению, она поднялась из-за письменного стола.
– Возьми себе несколько бутылок вина, – сказала она, – остальное пусть раздадут народу. Может быть, нам удастся хоть как-то подсластить горькую пилюлю от урезанных пайков.
– Или спровоцировать пьяные потасовки на улицах.
– Значит, раздавайте понемногу. Псы Чтеца не появлялись больше?
– Нет. Старому хрычу, видимо, довольно его горячечных проповедей в соборе, туда стекаются целые толпы слушателей. Мне рассказывали, что его речи день ото дня становятся всё бредовей и мрачнее. Мол, кара Отца обрушилась на нас, и так далее, и всё такое прочее. Боюсь, если ситуация ухудшится ещё больше, хлопот с ним не оберёшься.
– Не было ли у дяди каких-нибудь идей, как ограничить власть этого старика?
– Владыка предпочитал действовать неспешно. Копил факты, собирал свидетельства о коррупции, выждал подходящего момента, чтобы воспользоваться ими в качестве рычага давления, а может быть, даже заменить нынешнего Чтеца более сговорчивым клириком. С твоим появлением у нас наконец-то появились какие-то зацепки.
– Для этого надо отыскать того священника.
– Именно так.
Рива подошла к окну, за которым видны были шпили-близнецы. «Но в городе его нет, – подумала она. – Иначе я бы его учуяла».
– Скажи своим наблюдателям, чтобы продолжали за ним приглядывать, – сказала она. – Пока это всё.
Рано утром Риву разбудил Аркен, он тряс её за плечо. В перерывах между дежурствами она приноровилась спать на диванчике в библиотеке, чтобы быть как можно ближе к дяде. Как выяснилось, нынешней ночью Велисс поступила так же. Женщина спала рядом, обняв Риву за талию и положив голову ей на плечо, так что её тёмные, пахнущие земляникой кудри слегка касались лица девушки.
Избегая взгляда Аркена, Рива выпуталась из объятий Велисс и схватила оружие. Если сцена и показалась мальчишке подозрительной, он ничем этого не проявил.
– Что-то странное происходит на реке, – сказал он.
– Что это? – спросила Рива, всматриваясь в непонятные сооружения, установленные на палубах трёх кораблей, которые бросили якорь у речного берега. Они прятались в утреннем тумане, висевшем над Железноводной, их массивные силуэты напоминали присевших на корточки уродливых великанов с покатыми «плечами» и короткими «руками». Лорд Арентес не ответил, продолжая мрачно глядеть на реку. Заговорил Антеш:
– Это катапульты, госпожа, стенобитные орудия. Такие огромные я вижу впервые в жизни.
Над водой разносилось эхо от выкрикиваемых команд, из белёсой дымки у дальнего берега вынырнула длинная вереница лодок, груженных чем-то округлым и тяжёлым.
– Там, в десяти милях отсюда, находится каменоломня, – задумчиво проговорил Антеш. – А каменоломню-то не сожжёшь.
Он снял с плеча свой мощный лук, наложил стрелу и, натянув тетиву так, что оперение оказалось в добрых шести дюймах за ухом, выстрелил. Стрела дугой пролетела над рекой и упала в медленно текущую воду ярдах в десяти от ближайшего корабля.
– Ваша стрела не долетела, неужели их орудия смогут добросить камни? – удивился Арентес.
– Думаю, эти – смогут, – ответил Антеш, смерив взглядом расстояние от кораблей до стены. – Камни, видимо, будут падать где-то между привратной башней и западным бастионом. Если воларцы не дураки, они постараются наделать в стене побольше проломов.