Велисс объединила в бригады соседей по кварталам, назначив в каждую бригадиром умелого каменщика. Люди работали посменно по семь часов. Никто теперь не голодал, ограничение пайка потеряло смысл перед лицом захвата города. Разбирали дома, простоявшие много сотен лет, их кирпичи шли на сооружение баррикад, которые очень скоро стали зваться Кольца Благословлённой. Самые высокие и крепкие здания становились маленькими крепостями: на их крышах надстраивали деревянные помосты с запасом стрел и оружия для лучников. Соорудили и мостики с крыши на крышу, позволявшие быстро перебрасывать подкрепление туда, где оно было особенно необходимо.
Рива всё своё время посвящала дворцовой и городской страже, отрабатывая действия на случай прорыва воларцев.
– Неужели это так уж необходимо? – проворчала Велисс. Она наблюдала за солдатами, в десятый раз сбегавшими со стены, пока Рива отсчитывала время.
– Чем больше мы убьём на стене или в проломах, тем легче будет биться на улицах, – парировала девушка. – Так, уже лучше, но все равно слишком медленно. Давайте-ка ещё разок, – приказала она сержанту дворцовой гвардии: тот подбежал к ней, натужно сопя, вместе со своими людьми.
– Повезло, что они души в тебе не чают, – заметила Велисс, глядя, как гвардейцы затопали вниз по ступеням.
– Отцовское благословение творит чудеса, и не важно, настоящие они или мнимые.
– Понятно, – поджала губы Велисс. – Ах да! Я же собиралась проверить запасы в погребе. На это уйдёт час, если не больше.
И, церемонно поклонившись, она пошла прочь. Риве оставалось только надеяться, что румянец на её щеках солдаты примут за разгорячённость от тренировок. Торопливые жадные объятья в укромных уголках после той восхитительной ночи придавали какое-то злое очарование удовольствию от каждой их встречи.
– Устала?
Он обернулась и увидела Аркена. Он шёл, словно деревянная кукла, закусив губу от боли.
– Немедленно возвращайся в постель, – быстро велела ему Рива.
– Если я проваляюсь в госпитале ещё немного, скоро чокнусь, – воспротивился он. – Брат Гарин, конечно, отличный мужик, но его байкам просто конца-краю нет. Это уже его пятая война, прикинь. И он обожает рассказывать в мельчайших подробностях о предыдущих четырёх, было бы кому слушать.
Рива поняла, что его не переспоришь, и махнула рукой.
– Ну, как знаешь. Лорду Антешу требуется помощь в восточном квартале. Там обнаружился какой-то особо зловредный винный погреб с прочным фундаментом.
– Лады, – кивнул он, но уходить не торопился. – Мы теперь не отправимся вместе в Пределы, правда? Даже когда все это закончится.
Мальчишки с широким, честным лицом больше не было: его место занял добрый и смелый мужчина. Риве стало больно, она отчётливо понимала, что уже не сможет быть с ним. Наверное, она не прочь была бы назвать его братом, вот только у Аркена уже имелась сестра.
– Я придумала, каким будет мой официальный титул, – сказала она. – Правительница Кумбраэля. Помнишь, ты говорил, что владычица звучит не очень.
– Госпожа правительница, – с улыбкой повторил он. – Тебе идёт.
Аркен шутовски поклонился, но переусердствовал: поморщился и, потирая спину, отправился в восточный квартал.
Когда катапульты замолчали, они с Велисс, потные и запыхавшиеся, лежали на груде шкур в дальнем углу дворцового погреба.
– Обожаю твои руки, – сказала Велисс, переплетая пальцы и прижимая их к своей шее.
– Такие загрубевшие и мозолистые? Про ногти я вообще молчу, – возразила Рива. – Впрочем, с ногами дело обстоит ещё хуже.
– Ты ненормальная. – Велисс приподнялась и приникла к ней долгим, чувственным поцелуем. – Каждый дюйм твоего тела прекрасен.
Рива захихикала, когда губы Велисс скользнули ниже и её пальцы зарылись в густые, пахнущие земляникой волосы…
И тут она поняла.
– Подожди!
– Ну что там ещё? – недовольно спросила Велисс, поднимая голову.
– Катапульт не слышно.
После долгих недель непрерывного грохота тишина казалось звенящей. Рива резко высвободилась и потянулась за одеждой.
– Я тут подумала, что могла бы помогать брату Гарину, – сказала Велисс, пока они одевались. – Ведь больше я ни на что не гожусь.
Она смотрела на Риву с отчаянной надеждой в широко распахнутых глазах. Рива повесила меч за спину и поцеловала подругу в губы.
– Береги себя. – Она откинула отливающие рыжиной волосы с потного лба. – Я тебя люблю.
Рива полоснула остриём меча по глазам противника. Куритай глухо хрюкнул, впервые показав, что чувствует боль. Ослепший, но по-прежнему опасный, он рубил мечом воздух. Рива, высоко подпрыгнула и ударила его в грудь обеими ногами. Воларец отлетел к парапету, не удержался и, потеряв равновесие, рухнул на головы своих товарищей. Рива вскочила на ноги, ловко увернувшись от нескольких мечей, и дворцовая гвардия стеной сомкнулась перед ней, отражая алебардами атаку врагов.
Рива прикинула, что половина отряда уже потеряна. Посмотрев поверх внутренней стены, сооружённой у бреши, она увидела кучи воларцев, поливаемых дождём стрел. Среди атакующих сформировалась сплочённая группа, которая медленно продвигалась вперёд под прикрытием щитов. За ними потянулись и другие. «Значит, пора!»
– Отходим! – заорала она и сделала выпад, протыкая обнажившуюся шею очередного куритая, после чего развернулась и побежала вместе с гвардейцами.
В бою они двигались куда быстрее, чем на тренировке, перескакивая через две ступеньки разом. Маневр удалось проделать без потерь, но враги не отставали. Куритаи тут же начали атаковать следующую стену, но лучники, сидевшие на крышах, споро с ними разделались. Тех, кому удалось забраться на парапет, оказалось слишком мало, так что их мигом перебили и сбросили вниз.
– Не забудьте, – напомнила Рива сержанту Лаклину, – как только горн пропоёт три раза, сразу отходите на следующее кольцо.
– Да уж не забуду. – Лаклин утер со лба пот и белозубо улыбнулся. – Мы хорошо посчитались с ними. Верно, госпожа?
– Верно, сержант. А теперь давайте-ка заставим их расплатиться сполна.
В западном секторе Антеш собирал тех, кому удалось прорваться после того, как оборона бреши была опрокинута. Рива едва увернулась от огненного снаряда, которыми воларцы начали обстреливать город. Пролетев у неё над головой, он взорвался в нескольких ярдах впереди, разметав в дыму осколки кирпичей и тлеющие угли. Антеш, который предвидел что-то подобное, заранее организовал команды гасителей для защиты улиц. И сейчас они уже торопились туда с корзинами в руках, в основном это были старики и дети. Накинувшись на пламя, они в считаные мгновенья загасили его песком. Учитывая солидные размеры снаряда, пожар был небольшим.
– Вот вам и преимущества жизни в каменном городе, – крикнула пожилая, но ещё крепкая тётка, руководившая командой.
Рива узнала в ней ту самую женщину из очереди, встреченную когда-то в день подачи прошений владыке фьефа. Однако, несмотря на её бодрое заявление, несколько столбов дыма поднялось над окрестными домами, показывая, что каменные строения тоже подвержены огню.
– Навались, ребятки! – кричал Антеш с крыши, откуда открывался вид на западный сектор.
Он разместил свой командный пункт на крыше здания гильдии каменщиков – самом прочном сооружении в городе, с толстыми стенами и узкими оконцами, отлично подходившими для лучников. Внизу, прикрываясь щитами, подступали воларцы: целая толпа ломилась через брешь. Судя по всему, они отказались от намерения взять стену приступом. Вместо этого решили просто разломать свежую кладку своими короткими мечами.
Рива подняла глиняный горшок с маслом и швырнула на панцирь из щитов. Жидкость стремительно растеклась по гладкому дереву. Следом полетела зажжённая стрела. Вскоре воларцам волей-неволей пришлось бросить горящий щит, и они тут же угодили под меткие выстрелы. Но в брешь лезли все новые и новые враги.
Горны протрубили два раза, сигналя, что стена справа вот-вот будет разрушена.
– Не сдаваться! – крикнула Рива Антешу и кинулась к ближайшему подвесному мостику.
Два батальона вольных мечников атаковали северный сектор кольца сразу в двух местах. Если на первом защитники ещё держались, то на втором небольшому, но постоянно увеличивающемуся отряду воларцев, осыпаемых градом стрел и всем, что попадало под руку, удалось прорваться и закрепиться внутри кольца. На этом участке стояли обычные горожане, усиленные всего несколькими лучниками и гвардейцами, однако недостаток опыта люди восполняли отчаянной свирепостью. Кряжистый старик в кожаном плотницком фартуке с топором в руках налетел на воларцев. Несколько юнцов – судя по всему, его подмастерьев – пытались прикрыть мастера. Со всех крыш во врагов летели камни и бутылки, сдобренные крепкой руганью.
– Сдохни, козёл вонючий! – визжала какая-то молодка. Она размахнулась и метнула вниз внушительных размеров камень.
Булыжник угодил в середину щита, пробив в нём дыру. Не растерявшись, Рива спрыгнула вниз и приземлилась на щит прямо над головой мечника, пытавшегося как-то прикрыть пробоину. Под весом девушки воларец рухнул на мостовую, её клинок, войдя через раскрытый рот, пронзил ему мозг. Она подскочила, уходя от занесённых над головой коротких мечей, крутанулась волчком: её клинок серебряной молнией описал идеальную окружность и прочертил кровавую борозду по лицам и глоткам врагов. Завидев Риву, добрые горожане удвоили напор. Старый плотник с диким рёвом раздавал удары направо и налево, его подмастерья уверенно размахивали тесаками и киянками. К ним на помощь уже бежали остальные с ножами, тесаками, а то и с пустыми руками. Люди кидались на вольных мечников, молотя их по шлемам кулаками и норовя выдавить глаза.
И воларцы дрогнули. Некоторые попытались удрать обратно через брешь, но получили стрелы в спину, другие дрались до конца. Один из них, стоя над телом погибшего товарища, довольно долго сдерживал атаки, нанося удары с расчётливой аккуратностью опытного ветерана. Горожане подтянулись, готовясь навалиться всем миром. Воларец презрительно рыкнул на них – похоже, выругался на родном языке, – но, увидев Риву, окостенел от ужаса.