– Однажды я посетила ваше Королевство, – говорила женщина. – Было это… Постой-ка, да, уже полторы сотни лет назад. Провидцы указали тогда на мелкопоместную сошку из дворян, который должен был через несколько лет организовать заговор и стать королём. Насколько помню, убить его оказалось проще простого. Это была настоящая свинья, потакающая всем своим прихотям, и мне потребовалось просто соблазнить его. Разумеется, он умер прежде, чем смог ко мне прикоснуться. Один-единственный удар в солнечное сплетение – сложный приём, который я осваивала несколько лет. Самое странное, когда несколько десятилетий спустя началось восхождение Януса, Союзник не дал нам указаний его убить. Судя по всему, ваш безумный король вполне вписывался в его планы.
К вечеру седьмого дня туман немного рассеялся. Слева по ходу в нескольких милях показалась тёмная громада южного побережья Королевства. Капитан приказал сменить курс, и кораблик повернул к западу. Френтис не сводил глаз с береговой дымки, пока не увидел знакомый ориентир: высокий колонноподобный утес в узкой бухте.
– Заметил что-то интересное? – спросила женщина, почувствовав, что он узнал это место.
– Эта скала. Называется Старец, в бухте Прыжок Уллы, – ответил Френтис.
– И что?
– Мы в нескольких милях к востоку от Южной башни.
– Сможем мы здесь пристать?
Бегущие Волки провели тогда на побережье Южной башни несколько месяцев, охотясь на контрабандистов. Канал вокруг Старца был слишком узок для нормальных кораблей, но для мелких контрабандистских судёнышек не представлял опасности. Поэтому Френтис кивнул.
– Сначала – капитана, – сказала женщина, направляясь к трапу, ведущему в трюм. – А я пока пройдусь по нижней палубе.
Несмотря на грозный вид, капитан оказался слабым противником. Не успел он взмахнуть своей саблей, как был сражён ударом в грудь. Первый помощник был побойчее, и ему удавалось некоторое время отмахиваться багром, выкрикивая проклятья и призывая помощь на незнакомом Френтису языке. Впрочем, ни мужество, ни ругань ему не помогли. Пришлось немного повозиться, но в итоге умер и он, и остальные члены команды.
– Почему бухта называется Прыжком Уллы? – спросила женщина.
Они стояли на обрыве и смотрели на залив. Внизу, на галечном берегу валялась брошенная ими шлюпка. Неподалёку от Старца беспомощно дрейфовал кораблик, двигаясь прямо на торчавшие под утёсом камни: женщина крепко привязала руль, чтобы судно не свернуло с курса.
– Никогда не приходило в голову спрашивать, – ответил Френтис, ничуть не заботясь о том, что она почует ложь.
Эту историю ему когда-то рассказал Каэнис. Бухта была названа в честь женщины, её любимого забрали на какую-то позабытую войну. Каждый день она в отчаянии поднималась на скалу и смотрела на море, ожидая его возвращения. Проходили недели, месяцы, жара сменялась дождём, туман – снегопадом, а женщина всё приходила к морю и ждала. И вот показался корабль, на мостике стоял её любимый и махал ей рукой. Тогда она бросилась с утёса и разбилась о камни. Мужчина изменил ей перед самым отъездом, и она хотела, чтобы он своими глазами увидел её смерть.
Они стояли и смотрели, как корабль с мёртвым экипажем плывёт прямо на камни. Вот корпус с треском раскололся, в пробоину хлынула вода, мачта покосилась, и хлопающий парус затянуло в волны прибоя. Когда они уходили, судёнышко уже наполовину погрузилось под воду. Быстро наступала ночь, сильный холодный ветер резал щеки.
– В Южной башне знают тебя в лицо? – спросила женщина.
– Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет меня вспомнить. – На сей раз Френтис ответил правду.
В огромной армии, сосредоточенной здесь для вторжения, был сам Ваэлин Аль-Сорна. Кого заинтересует какой-то брат из Шестого ордена? Френтис бережно лелеял свои воспоминания о Ваэлине, но стоять рядом с ним в толпе было равносильно невидимости.
Путь в Южную башню занял у них весь остаток ночи. Женщина не собиралась задерживаться у места кораблекрушения, куда вскоре наверняка сбежались бы мародёры. Когда они впервые остановились передохнуть, солнце как раз поднималось над городскими крышами. Городок окружала стена, а Южная башня, давшая ему название, была самым высоким сооружением: тонкий зазубренный клык, впившийся в утреннее небо. Они вошли через западные ворота, снова назвались мужем и женой. Френтис заметил, что женщина отказалась от иных легенд, и задумался, не поверила ли она всерьёз в эту выдумку.
Стражники у ворот обыскали путников со всей тщательностью: убедились, что оружия при них нет, а деньги для оплаты входа, напротив, имеются. Мечи Френтис зарыл на поросшем травой холме в миле от города. Один из стражников заинтересовался странным выговором женщины, но Френтис объяснил ему, что его жена – из Северных пределов, и это вполне удовлетворило бдительного служаку. Их впустили, предупредив, что бродяг здесь не жалуют, и если они не найдут себе жилье, то с десятым колоколом должны будут уйти.
Когда шесть лет назад Френтис отплывал отсюда, Южная башня была суетливым, шумным и процветающим портом. У причалов теснились корабли, готовые перевезти армию через Эринейское море. Теперь же тут было тихо и пустынно: ни лоточников, ни тяжело нагруженных повозок, направляющихся в гавань, где обычно швартовалось более дюжины кораблей. «Нет больше шёлка, нет специй, – думал Френтис, вспоминая прежний рынок с его яркими цветами и запахами. – Янус забрал у нас куда больше, чем просто наши жизни».
Они отыскали постоялый двор неподалёку от башни и поели там. Их обслуживала пухлая женщина, шумно хлопотавшая вокруг – очевидно, работы у нее было немного.
– Неужто из самих Северных пределов? – восхитилась она. – Далёконько от дома вы забрались, дорогуша.
– За ним я поеду хоть на край света. – Женщина накрыла ладонью руку Френтиса, гладя костяшки большим пальцем.
– Ах, какие ж вы милашки! Что до меня, самое длинное путешествие, которое я когда-либо проделала, это поход из одного конца комнаты в другой. А все из-за этого паскуды, висящего на моей шее мёртвым грузом!
Хозяйка так растрогалась, что угостила их за счет заведения яблочным пирогом и сбавила плату за комнату.
Этой ночью женщина не воспользовалась его телом. Пока Френтис стоял у окна и следил за происходящим на улице, она молча, неподвижно сидела на кровати. В ней появилось какое-то странное напряжение, насторожённость во взгляде, которую он прежде не замечал. «Она не знает, что должно произойти», – решил Френтис.
Вероятно, он понял правильно. Женщина сурово взглянула на него, однако удержалась от мучительства. В последнее время она редко причиняла ему боль. Не повторялось больше и то пристальное изучение, как тогда, в кабачке Марбеллиса. «Она считает, что я принадлежу ей с потрохами, – думал Френтис. – Будто пёс, которого приучили к послушанию побоями». Руки чесались от желания потрогать шрам, почувствовать, как рубец сменяется необычно гладкой кожей. Он ни на миг не прекращал тихо, как только мог, умолять его про себя: «Расти!»
Взошла луна. Вдруг на мостовой появилась тень. Её обладатель ещё не показался, но по тени было заметно, что движется он плавно и неторопливо. Френтис молча обернулся. Женщина уже вскочила на ноги. В первый раз при них не было никакого оружия, и он задумался, не сделано ли это нарочно.
Раздался тихий стук. Она кивнула, и Френтис пошёл открывать. За порогом стоял мужчина, по телосложению схожий с самим Френтисом, но лет на десять старше. Резкие, но приятные черты лица, зачёсанные назад чёрные волосы, гладкий лоб. Незнакомец носил простую одежду и потёртые крепкие сапоги. Оружия видно не было, но осанка и то, как быстро и цепко он осмотрел комнату, сразу выдавали в нём воина. Его взгляд задержался на Френтисе, потом впился в женщину, сразу выделив того, кто более опасен.
– Прошу, заходите, – сказала она.
Медленно, стараясь держаться от женщины на расстоянии, человек вошёл и встал у окна.
– Дорогой, а он нас боится, – произнесла женщина, пока Френтис запирал дверь.
– Я не боюсь ничего, кроме утраты любви нашего Отца. – Красивое лицо незнакомца исказилось гримасой ярости. Говорил он правильно, но с сильным кумбраэльским акцентом.
Женщина поморщилась от отвращения, однако продолжала всё тем же весёлым тоном:
– Как ваше имя?
– Моё имя известно лишь Отцу.
Френтис слышал о таком раньше – однажды, когда они гонялись за фанатиками, которые похищали детей в Нильсаэле. За похищениями стоял священник, отлучённый от церкви Отца Мира за ересь, но продолжавший считать себя носителем сана. Наперекор приказу он выкрикивал свои безумные молитвы, пока Дентос не всадил ему стрелу в глаз.
Уловив тень его воспоминаний, женщина вопросительно повернулась.
– Он священник, – объяснил Френтис. – Когда их посвящают в сан, они отказываются от имён, получая от церкви новые, известные только им самим и их богу.
Женщина вновь надменно скривила губы, но заставила себя улыбнуться.
– Как я понимаю, вам многое пообещали за вашу помощь, – произнесла она, обращаясь к незнакомцу.
– Мне даны не обещания, а гарантии. – Человек начал горячиться, на щеках выступили красные пятна. – Было явлено доказательство. Вы выполняете работу, угодную Отцу, разве не так?
Френтис почувствовал, что женщина едва сдерживает смех.
– Конечно-конечно! Простите мне эту маленькую проверку. Мы должны быть осторожными, ведь у слуг… э-э-э… Отца Мира – множество врагов.
– И весьма многоликих, как выясняется, – тихо пробормотал священник.
– Слышала, у вас есть новости, – продолжала женщина. – Об Аль-Сорне.
– Месяц назад он был в Варинсхолде. Король еретиков назначил его владыкой Северной башни.
– Мне дали понять, что у вас был некий замысел? Который если не убьёт его, то хотя бы нанесёт ущерб?
– Был. Но результаты… Несколько неожиданные.
– А они всегда таковы, когда дело касается этого человека.
– С тех пор были предприняты определённые шаги. До Пределов не так уж далеко. – Священник достал маленькую кожаную сумочку, положил её на кровать и отступил назад.