Тело Кираль обмякло, глаза закатились, она бессильно выскользнула из рук Малессы, повиснув в объятьях Давоки. На её правой руке прорезалась чёрная, сочащаяся кровью рана. Лирна, сглотнув горькую слюну, подошла и прижала пальцы к шее девушки, нащупывая пульс.
– Сколько… сколько времени?.. – Раздавшийся откуда-то сверху голос был тонким, придушенным смятением и тоской.
Лирна подняла глаза и увидела, что Малесса исчезла. Место уверенной в себе молодой женщины заняла испуганная девочка, смотревшая на принцессу со страхом, тонкими руками она обнимала себя за плечи. То есть лицо и стройная фигура жрицы остались теми же, а душа была иной.
– Малесса? – произнесла Лирна, подходя ближе.
Девочка издала полувсхлип-полусмешок на грани истерики, её глаза уставились склянку в ладони.
– Да-да. Я – Малесса, и моя власть велика и ужасна… – Она закончила безрадостным смехом.
– Пять зим, – произнесла Давока. – С момента обновления.
– Пять зим… – Взгляд девочки скользнул по волосам Лирны, потом она посмотрела ей прямо в глаза. – Королева мерим-гер. Сколько же времени она тебя ждала. Сколько видений было… – Девочка протянула руку, погладив принцессу по щеке. – Какая красота… Какой позор… На что же это похоже…
– Малесса?
– …когда убиваешь стольких людей? Видишь ли, сама я убила лишь свою мать…
Затем она исчезла. Лицо несчастной девочки уступило место вечной уверенности, рука, трогавшая лицо принцессы, отстранилась.
– Что она тебе сказала? – спросила Малесса.
Лирна принудила себя остаться на месте, хотя винтовая лестница манила к себе до невозможности. «Ты же хотела доказательств? – напомнила она себе. – Так вот они».
– Что убила свою мать, – ответила она, стараясь говорить твёрдо.
– Ах да. Грустная история. Юная красавица, добрая, к тому же владеющая даром целительницы, но вместе с тем – совершенно безумная, если не сказать – несущая смерть. Так часто бывает с целительством: некоторые стороны дарованной тебе власти расшатывают разум. Все имеет свою цену. И вот ты уже воображаешь, что твоя мать одержима богом ненависти Джишаком. После убийства матери ей пришлось покинуть клан. Люди не казнили девушку из уважения к её дару, ибо все лонакхим знают, что одарённых может судить лишь Малесса. Она бродила по горам, пока Давока не отыскала её и не привела ко мне. Прекрасный сосуд, один из лучших. Хотя и стремится освободиться от меня чаще, чем её предшественницы.
Повернувшись к Кираль, она схватила её за израненную руку. По телу девочки пробежала судорога, она немного пришла в себя и забилась в руках Давоки.
– Я… Сестра? – Она заглянула в лицо воительницы. – Мне… так холодно.
Малесса отпустила её руку, и Лирна невольно ахнула. Безобразная рана исчезла, затянувшись на глазах. На коже оставался рубец, но и только. «Доказательство».
– Как же это все-таки утомительно, – тряся рукой проговорила Малесса, и её чистый лоб прорезала морщинка. – Утомляет больше прочего. Возможно, именно тут и берет своё начало сумасшествие: с каждым излечением ты теряешь часть себя. Альтурк здесь? – обратилась она к Давоке, отступая на шаг.
– Здесь, Малесса.
– Без сомнения, потерянный и сломленный. Талесса без клана. Было бы лучше из сострадания позволить ему кинуться в Пасть Нишака.
– Я в великом долгу перед Альтурком… – начала было Лирна, но Малесса жестом остановила её.
– Не беспокойся, королева. Он слишком ценен, чтобы позволить ему погибнуть из-за жалости к самому себе. – её взгляд задержался на обескураженном лице Кираль, потом она вновь взглянула на Давоку. – Десять веков жизни научили меня без рассуждений отбрасывать опыт, приобретённый в результате жестокого урока. Тварь, поработившая твою сестру, была достаточно мудра, чтобы сыграть на истории лонакхим. Красивая легенда о сентарах продолжает жить в сердцах людей. Ты скажешь Альтурку, что теперь он – талесса сентаров, благословленный истинной Малессой. Он должен отобрать лучших воинов из всех кланов, числом в тысячу – не больше, но и не меньше. Они не будут ни охотиться, ни враждовать, они будут готовиться к войне, чтобы в любой момент выступить по моему приказу.
– Малесса, – Давока торжественно кивнула, – я тоже прошу места в отряде сентаров. Я буду для них твоими глазами и твоим голосом…
– Нет-нет, моё сверкающее копьё, – с улыбкой покачала головой Малесса. – Для тебя у меня есть более важное задание, хотя ты, наверное, расценишь его как проклятие. Отведи свою сестру наверх, ей надо отдохнуть. А нам с королевой нужно потолковать. – Она обернулась к Лирне.
Давока нежно подняла Кираль на ноги. Девушка озиралась вокруг со смесью страха и удивления, и они усилились, когда она заметила Лирну.
– Она видела, – прошептала Кираль, отшатываясь. – Она слышала… Она знала…
– Тихо, тихо, котёнок, – успокоила её Давока. – Это Льерна, королева мерим-гер. Она наш друг.
Кираль сглотнула и опустила взгляд, страх сменился раскаянием.
– Я хотела убить её… Хотела уничтожить её, больше всех прочих… Я чувствовала это желание…
– Я знаю, что этого хотела вовсе не ты. – Лирна подошла к девушке и подняла за подбородок её лицо. – Твоя сестра стала сестрой и мне, следовательно, ты – тоже.
– Я тебя боялась… – Выражение лица Кираль было близко к благоговению. – Поэтому и хотела убить. Ты казалась чем-то новым, неожиданным… Ни один ильварек не помог распознать твою природу.
Ильварек? Слово звучало архаично, оно напоминало лонакское, означающее «зрение», но девушка произнесла его так значительно, что Лирне сделалось не по себе.
– Ильварек? Я не знаю такого слова.
– Отведи свою сестру наверх, Давока, – мягко, но непреклонно напомнила Малесса.
Давока кивнула и повела Кираль к спиральной лестнице, но девушка продолжала шептать:
– Когда я спала, мне снился кошмар… Оно задушило собственное дитя…
– Позволь мне показать тебе кое-что, – сказала Малесса, когда стих голос Кираль. – То, что обычно позволено видеть лишь глазам лонакхим.
Темнота в туннеле оказалась не такой непроницаемой, как ожидала Лирна. Стены светились тусклым зелёным светом, поэтому факел им не потребовался.
– Это что-то вроде порошка, его находят в западных холмах, – объяснила Малесса. – Он светится и никогда не гаснет. Его принесли сюда и покрыли им стены выдолбленных в Горе пещер. Изобретательно, не правда ли?
– Довольно-таки, – согласилась Лирна. – Почти так же изобретательно, как и твой ум, Малесса?
Та не ответила, но Лирна знала, что Малесса улыбается.
– Почему ты так решила?
– Ловушка без приманки – не ловушка. Моё путешествие сюда, совершенное по твоему приглашению, было непреодолимым соблазном для твари, которую ты только что изгнала. Уверена, ты все точно рассчитала.
– Именно так.
– Чтобы проводить меня сюда, погибло много хороших людей. И твоих, и моих.
– Хорошие люди умирают постоянно. Точно так же, как и плохие. Но всегда лучше умирать не напрасно.
– Однако продолжать жить ещё лучше.
– Мы не всегда вольны в своём выборе. Возьми, к примеру, мой народ. Мерим-гер, обрушившиеся на наши берега подобно чуме, – мы этого не выбирали. Как не было нашим выбором и то, что три десятилетия на нас охотились, как на диких зверей. Не выбирали мы и жизнь среди холодных гор, где поселились жалкие остатки великого прежде племени.
Лирну поразило отсутствие ненависти в словах Малессы, её тон оставался спокойным и непринуждённым: они беседовали, словно две придворные дамы, обсуждающие тонкости поэмы Алюция.
– Я не могу отвечать за деяния моих предков, – сказала принцесса, её собственный голос никак нельзя было назвать непринуждённым. – Чего не скажешь о людях, которые утратили жизни, пока я ехала на предложенные тобой переговоры. Вряд ли родителей Нирсы утешит сознание того, что их дочь умерла не напрасно, послужив твоим целям.
Малесса рассмеялась, легко и добродушно.
– Боюсь, у них просто не будет времени горевать или утешаться. Ни у них, ни у кого из нас.
Туннель закончился входом в большой круглый зал, раза в три превосходящим тот, который они только что покинули. Никаких колодцев здесь Лирна не увидела, лишь ярко светились зеленоватым светом пол и потолок – при желании можно было даже читать. А вот стены почему-то оставались темными. В сухом воздухе висел лёгкий запах тления.
– Принцесса Лирна Аль-Ниэрен, – произнесла Малесса, входя в зал и воздевая руки, – я приветствую тебя в месте памяти лонакхим.
«Книги!» – обрадовалась Лирна, проходя внутрь. Вдоль стен от пола до потолка высились стеллажи с бесчисленными фолиантами и свитками. Ей захотелось тут же погрузиться в их глубины. Некоторые тома были толстыми и такими огромными, что понадобилось бы несколько человек, чтобы их поднять. Другие – тоненькими и крохотными, их можно было бы спрятать в ладони. Не удержавшись, Лирна сняла с полки ближайшую книгу, смутно осознавая, что вообще-то следовало бы спросить позволения. Книга была в кожаном переплёте с оттиснутым замысловатым узором. Несмотря на возраст, страницы оставались целыми и легко переворачивались, а вовсе не рассыпались в пыль. Буквы чёткие, украшенные сусальным золотом, выписаны разноцветными чернилами, но язык абсолютно незнакомый.
– «Премудрости Релтака», – прокомментировала Малесса. – Его единственный философский труд. Он больше астрономией интересовался. Первый учёный из лонакхим, которому удалось вычислить длину окружности Луны. Хотя Аркиоль и утверждает, что тот ошибся на двадцать футов.
Лирна оторвалась от книги, в замешательстве от того, что слово «учёный» применено было в отношении к лонакам.
– О да! Прежде не все из нас были воинами. Пока твоё племя не пришло сюда, а сеорда ещё бродили по лесам, теряя себя в дикой природе, мой народ учился, наблюдал, писал великие книги и сочинял прекрасные поэмы. То, что ты здесь видишь, – лишь ничтожная часть наших прежних достижений. Если бы нас оставили в покое ещё хотя бы на сотню лет, нам покорилась бы и тайна Горы. К сожалению, при всей нашей мудрости мы так и не научились плавить железо. Какая мелочь, казалось бы, но зачастую войны выигрываются или проигрываются именно из-за таких вот мелочей.