– Нет, – успокоил его Ваэлин. – Но он сказал, что ваша нынешняя миссия – отнюдь не святое подвижничество и вы не пользуетесь его расположением. Более того, вы ещё должны быть счастливы, что до сих пор живы, а это… – Аль-Сорна обвёл взглядом хижину. – Это вам в качестве наказания. Сказал, что вы – в изгнании.
– Как и вы, – устало парировал Харлик, отставляя чашку и откидываясь на стуле. – Если вас отправили отомстить мне, то можете приступать, не откладывая. Хотя мои поступки и могли быть поняты неправильно, мною двигали лишь добродетель и бескорыстие.
Впервые за долгие годы Ваэлин разозлился не на шутку.
– Неправильно поняты? В Урлише вы подослали ко мне убийц, которые по ошибке убили вместо меня моего брата. Мальчику было всего двенадцать лет. Ему отрезали голову. Вас там не было? Вы не захотели задержаться, чтобы узнать результат ваших бескорыстных намерений?
– Милорд, – тихо позвала Дарена, и Ваэлин внезапно заметил, что идёт прямо на книжника со сжатыми кулаками. Харлик даже не поднял на него глаза, лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Ваэлин заставил себя глубоко вздохнуть и разжал кулаки.
– Вы знаете о моём даре? – спросил он после того, как дыхание успокоилось и он смог говорить спокойно.
– «Проявления», том первый, – бесцветным голосом произнёс Харлик, – перечень четвёртый, столбец второй. «Все известные случаи зарегистрированы среди сеорда, иных соответствий не обнаружено. Сеордское название – „песнь крови“ или „кровавая песнь“, в зависимости от интонации. Аналогичных проявлений в Королевстве на время написания: не обнаружено. Обо всех зарегистрированных проявлениях немедленно докладывать аспекту. – Он взглянул в глаза Ваэлину и продолжил: – Дополнение: зарегистрированных проявлений в Королевстве – одно».
– Когда? – спросил Ваэлин. – Когда вы о нём узнали?
– Задолго до того, как узнали вы сами, полагаю. Пророчество было до странности однозначным: «Родится у целительницы и владыки битв». Кто ещё это мог быть?
– О каком пророчестве вы толкуете?
– «Он сойдётся с Тем, Кто Ждёт под пустынной луной, и его песнь будет принята возрождённой Злобой». – Харлик отпил глоток. – Я не хотел видеть, как исполнится пророчество.
– Аспект говорил мне, что есть ещё одно предсказание, не столь безнадёжное. То самое, которому вы предпочли не поверить.
– Всем нам приходиться выбирать. Иногда выбор труден.
– И на всякий случай вы наняли убийц, чтобы предотвратить его?
– Как я мог это сделать? Книжники из Главной библиотеки, знаете ли, не столь ловки. К тому же я понимал, что мой аспект не одобрит моих намерений. Но, как выяснилось, имелось одно заинтересованное лицо, которого подобные соображения не заботили. Полагаю, у первого королевского министра руки и без того были по локоть в крови.
«Первый королевский министр…»
– Артис Аль-Сендаль. Получается, что убийц нанял отец Норты?
– И, уверяю вас, уговаривать его долго не пришлось. Сначала, конечно, он сделал вид, что ему все это не по сердцу, но… Когда он пару раз услышал шепоток моего Тёмного знания, он быстренько воспылал энтузиазмом, решив, что это чуть ли не его долг перед Королевством. К тому же, если сын владыки битв трагически погибал во время обучения в ордене, своего сына оттуда вполне можно было забрать.
– И когда ваш план провалился…
– Мы приложили все усилия, чтобы скрыть своё участие, но вашему ордену настойчивости не занимать. Вам понадобилось два года, чтобы выяснить правду, и когда это произошло… мой аспект остался мною недоволен. Думаю, со временем вся эта история дошла и до ушей короля, а отсюда и казнь лорда Аль-Сендаля якобы по обвинению в коррупции.
Ваэлин вспомнил слова короля, произнесённые много лет назад: «О, он воровал не деньги! Он воровал власть». Отец Норты был казнён за то, что присвоил власть убивать, которая принадлежала лишь королю.
– В ту ночь там был кто-то ещё, – сказал он Харлику. – Убийцы с кем-то шептались. И они его боялись. Кто это был?
– Мне больше ничего не известно. – Книжник отпил ещё глоток.
Видно было, что впервые за все это время он испугался. Внешне почти незаметно: всего лишь лёгкое подрагивание ноздрей и губ, но в песни крови зазвучала резкая фальшивая нота.
– Вы же знаете, в чём мой дар, – напомнил Ваэлин.
Харлик отставил чашку и промолчал. Аль-Сорна почувствовал, что кулаки у него снова сжимаются. Он знал, что, если ему захочется, он сможет выбить из книжника нужные сведения, поскольку, при всём своём показном безразличии, в душе тот оставался трусом.
– Были, были другие, – сказал Ваэлин. – Кто-то в Седьмом ордене, кто разделял вашу уверенность. Вы действовали не в одиночку. – Песнь крови согласно зажурчала, хотя Харлик продолжал хранить молчание. – Даже сейчас, спустя все эти годы, вы цепляетесь за свои иллюзии, убеждая себя, что поступили правильно.
– Нет, – произнёс Харлик. – Все пророчества лживы. Теперь я это ясно вижу. Все, кто обладает даром предвидения, как правило – сумасшедшие, затянутые водоворотом видений, замутивших их мысли и грёзы. Они видят не настоящее будущее, они видят только возможности. А их неисчислимое множество. Вы согласны? Иначе говоря, был шанс, что сейчас передо мной стоит гибельная душа из мира Вовне, обладающая вашим даром и даже возвысившаяся до титула владыки башни. Но жребий выпал иначе. Я ошибся, но только чуть-чуть.
– Жребий тут ни при чем, – сказал Ваэлин. – Это кровь. По большей части – кровь невинных, пролитая моей рукой.
Харлик чуть кивнул, глядя на Ваэлина в покорном ожидании.
– Благодарю вас за то, что позволили мне напоследок выпить чаю, милорд.
– О нет! – невесело рассмеялся Ваэлин. – Я не собираюсь убивать вас, брат. Каким бы высокомерным негодяем вы ни были, и от таких порой есть польза. Я предоставлю вам шанс возместить совершенное прежде зло. Я назначаю вас архивариусом Северной башни. Собирайтесь и к утру будьте готовы уехать. – Он обвёл рукой хижину и направился к двери. – В Башне нам о многом нужно будет переговорить. Пойдёмте, госпожа?
Дарена любезно поклонилась ошеломлённому Харлику и последовала за Ваэлином.
– Мне не нравится этот человек, – сказала она, когда они возвращались по берегу моря.
Ваэлин оглянулся на хижину и увидел жилистую фигуру книжника, застывшую в дверном проёме.
– Уверен, он и сам себе не нра…
И тут его словно ударило молотом. Песнь взвизгнула неистовым крещендо. Ваэлин пошатнулся, из носа потекла кровь, он рухнул на песок, а визг превратился в видение: огонь, всё в огне, боль и ярость… Мужчина умирает, женщина умирает, дети умирают… Визг все не кончается… Языки пламени извиваются, сливаются, в них появляются два тёмных пятна, это – глазницы в огненном черепе… Череп одевается плотью, образуя лицо – идеально прекрасное и… знакомое… Лирна, изваянная из пламени…
Она кричит.
Глава десятаяЛирна
Замок барона Хьюлина Бендерса располагался в тридцати милях от азраэльской границы. Беспорядочное нагромождение каменных надстроек и кирпичных пристроек, сделанных различными зодчими и в различные времена. Строение находилось посреди обширного поместья, расположенного меж лесистых холмов, в которых в изобилии водились олени. Путники прибыли, когда день уже клонился к закату. Навстречу из замка выдвинулось в боевом порядке свыше пятидесяти закованных в броню рыцарей. Всадник во главе отряда поднял забрало, и тревога тут же пропала с его лица: он узнал Лирну. Нос рыцаря был обезображен шрамом, но, несмотря на разбойничий вид, он говорил и держался в седле как аристократ.
– Приношу вам свои извинения, ваше высочество, – произнёс он, спешился и опустился на одно колено, склонив голову. – Увидев приближение большого отряда, мы неверно истолковали происходящее.
– Не корите себя, милорд, – ответила Лирна, находившая изысканную галантность ренфаэльского рыцарства чересчур утомительной. К тому же сейчас она была не в том настроении, чтобы разводить антимонии. – Мне нужен барон Бендерс. Он в замке?
– В замке, ваше высочество. – Рыцарь поднялся и снова сел на коня. – Позвольте мне проводить вас, принцесса.
Барон Бендерс уже ждал в дверях своего дома. Доспехов на нём не было, но он опирался на длинный меч в ножнах. Позади него молодая женщина держала за руку долговязого юношу, которому, несмотря на рост, вряд ли было больше четырнадцати лет.
– Ваше высочество, – ровным тоном произнёс барон и опустился на одно колено. Лицо у него при этом оставалось совершенно безучастным. – Добро пожаловать, принцесса. Мой дом – ваш дом.
– В котором я с радостью переночую, милорд, – ответила Лирна, слезая с Крепконога и подходя к Бендерсу. – Однако для начала вы должны дать мне одно обещание.
Его глаза расширились, когда она протянула руку для поцелуя – честь, которую принцесса жаловала весьма редко. Барон почтительно дотронулся губами до её кожи.
– Обещание, принцесса? – спросил он, поднимая взгляд.
– Да, – улыбнулась Лирна. – Прошу вас, не нужно никаких пиров. Мне требуется лишь скромный ужин, приправленный удовольствием от беседы с вами.
Молодую женщину звали Алис, барон представил её как свою воспитанницу. Мальчик, Арендиль, оказался её сыном. Бендерс не назвал родового имени Алис, но Лирна заметила, что та очень похожа на самого барона: по крайней мере, цвет и разрез глаз были совершенно одинаковыми. Отсутствие родового имени говорило о том, что Алис – непризнанная внебрачная дочь, хотя, судя по её богатой одежде, она пользовалась отцовским покровительством. Мальчик, как ни странно, лишь отдалённо походил на мать, от деда же не взял ничего. Его глаза сияли яркой синевой, тогда как у его родни были карими. Сальные тёмные кудри, падавшие на плечи, резко контрастировали с соломенными локонами матери и с поредевшей седой шевелюрой Бендерса.
Ужин, поданный в парадном зале, был отлично приготовлен, но не слишком обилен. Давока неумело пыталась воспользоваться приборами, которые слуги раскладывали рядом с тарелками после каждой перемены блюд. Она внимательно следила за действиями Лирны, пытаясь ей подражать, но получалось у неё неважно.