– К каким?
– Королевство без монарха – не Королевство. Во времена смуты люди стремятся сплотиться вокруг сильного человека, способного повести их за собой. И неважно, какой он крови или звания.
– Ещё одно честное и бескорыстное намерение, брат? – Ваэлин пристально взглянул в глаза старика, пытаясь разгадать, не замышляет ли он вновь какую-нибудь пакость.
– Всего лишь наблюдения начитанного человека, милорд.
– Раз так, ограничьте свои наблюдения предметом, о котором я вас спрашиваю. – Аль-Сорна подошёл к разложенной карте и нашел на ней Алльтор. Песнь крови зазвучала с особенной силой, как и всегда, когда он вспоминал о Риве. С некоторых пор мелодия изменилась: к привычной страстности добавился зловещий контрапункт. «Они пришли за ней, – подумал Ваэлин. – Но она не станет отступать».
– Сколько людей живёт в Алльторе? – поинтересовался он у Харлика.
– Судя по королевской переписи десятилетней давности – что-то около сорока восьми тысяч душ, – без запинки ответил брат. – Впрочем, стоит ожидать, что в преддверии осады население города удвоится. – Он помолчал. – Так, значит, мы направляемся в Алльтор?
– И как можно скорее.
– Но расстояние…
– Не имеет значения, – оборвал его Ваэлин. – Мы пойдём в Алльтор, даже если все, что нам останется, это обследовать дымящиеся развалины. На сегодня все, брат.
Через четыре дня на горизонте появилась неровная полоса. По мере их приближения она уплотнялась, пока не превратилась в сплошную стену деревьев, простиравшуюся в обе стороны насколько хватало глаз. Приказав разбить лагерь в полумиле от леса, Ваэлин с поклоном обратился к Дарене:
– Позвольте мне сопровождать вас, госпожа.
К ним подъехал Норта, рядом с которым неслышно бежала Снежинка.
– Мы тоже лучше пойти с вами, – сказал он. – Вид боевой кошки может усмирить их гнев от нашего вторжения.
– Скорей уж раззадорит их, – заметила Дарена. – В любом случае мой народ на нас не нападёт, я уверена в этом.
Но Ваэлин заметил, как настороженно она смотрела на лес, видимо, не до конца убеждённая в своих словах.
– А если вы не вернётесь? – спросил Норта.
Аль-Сорна хотел было отшутиться, но, вспомнив о нервозности Дарены, ответил серьёзно:
– Если так, то ты, брат, станешь моим преемником. Отведёшь армию обратно в башню и начнёшь готовиться к осаде.
– Считаешь, эти люди послушаются простого учителя?
– Простого – вряд ли, а вот учителя с боевой кошкой… – усмехнулся Ваэлин и пришпорил Огонька.
Когда они подъехали к опушке, песнь крови зазвучала громче, но не предостерегая, а приветствуя. Едва кроны деревьев сомкнулись над ними, мелодия затихла на умиротворённой ноте. Прохладный воздух был насыщен лесными ароматами. Дарена осадила лошадь и спешилась. Закрыв глаза, подняла лицо к сплошному пологу ветвей, на её губах появилась слабая улыбка.
– Я скучала по тебе, – прошептала она.
Ваэлин тоже соскочил с Огонька и отпустил его пастись на поляне, поросшей высокой травой. Осмотревшись, он увидел между двумя ильмами мужчину, хмуро наблюдавшего за ними.
– Гера! – радостно закричала Дарена, кинулась к нему и повисла у него на шее.
Однако, когда она его отпустила, он выглядел не слишком обрадованным, его улыбка была несколько напряжённой. Длинные с проседью волосы, зачёсанные назад, открывали лицо с ястребиным носом – это лицо всколыхнуло в душе Ваэлина давние воспоминания.
– Гера Дракиль, – сказал он, тоже подходя к сеорда. – Друг владыки башни Аль-Мирны. Я…
– Мы знаем, кто ты такой, – с сильным акцентом произнёс Гера. – Бераль-Шак-Ур. А я-то надеялся, что к тому времени, когда твоя тень упадёт на наш лес, я уже отправлюсь на небесную охоту.
– Я пришел к вам с миром…
– Ты пришел к нам с войной. С марелим-силь всегда так. – Сеорда ласково потрепал Дарену по щеке. – Ладно, идёмте, камень ждёт.
Пройдя несколько миль, они очутились на небольшой поляне, где уже ждали старейшины племени сеорда: пятеро женщин и семеро мужчин, все – того же возраста, что и Дракиль. Последний присоединился к ним и сел в центре их ряда. Посреди поляны стояла каменная плита, напомнившая Ваэлину уже виденную когда-то в Мартише, только та вся заросла сорной травой и вьюнками. Гранитная плита, перед которой они стояли теперь, была чиста. Казалось, ни время, ни непогода не оставили на ней ни следа. За деревьями вокруг стояли другие сеорда. Их лица прятались в тени, но в их смутных силуэтах Аль-Сорна приметил луки и палицы. «Воины. Ждут приказа».
Ваэлин с Дареной сели против старейшин, глядевших весьма недружелюбно. Одна из женщин с вороньим пером в волосах что-то произнесла.
– «Мы не разрешали вам входить в лес, – перевела Дарена. – Тем не менее вы – здесь». И она спрашивает себя, почему бы им нас не убить.
– Я пришел просить вашей помощи, – ответил Ваэлин, и Дарена перевела его слова старейшинам. – Великий и опасный враг напал на мой народ. Вскоре они доберутся и до вашего леса, будут жечь и убивать…
Гера Дракиль поднял руку. Ваэлин замолк, и сеорда начали совещаться на своём языке.
– «Ваши люди не сумели отнять у нас лес, – вновь перевела Дарена. – Хотя и пытались. Мы не испугались вас, не испугаемся и новых пришельцев».
– Просто мы в своё время посчитали, что мудрее будет заключить с вами мир. Новый враг не обладает подобной мудростью. Спросите свою сестру, которая видела их сердца.
Старейшины уставились на Дарену. Та согласно кивнула и произнесла длинную фразу на языке сеорда, очевидно, повествующую о том, что поведал ей её дар о судьбе Варинсхолда и нраве воларцев.
– «Воистину вы столкнулись с жестоким врагом, – перевела она Ваэлину слова одного из старейшин, жилистого мужчины с лисьим хвостом вокруг шеи. – Но это ваша война, нас она не касается. Пусть марелим-силь ведут свои войны как хотят».
Аль-Сорна помолчал, размышляя, как их переубедить.
– Моё имя – Бераль-Шак-Ур. Так назвала меня Нерсус-Силь-Нин. Я говорю вам правду. Я действительно встречался со слепой женщиной и беседовал с ней. Она благословила меня. Может ли кто-нибудь из вас сказать о себе то же самое?
На лицах старейшин отразилась неуверенность, но ни удивления, ни страха они не испытали. И, к сожалению, их сердца не смягчились.
– «Если тебя благословила слепая, то она и сейчас откликнется на твой зов», – перевела Дарена слова Геры Дракиля, который указал куда-то за спину Ваэлина.
Аль-Сорна обернулся, несколько мгновений он смотрел на камень, затем поднялся на ноги.
– Вы не обязаны этого делать. – Дарена встала рядом с ним у камня, глядя на гладкую поверхность с идеально круглым углублением в центре. – Позвольте мне ещё поговорить с ними. Уверена, рано или поздно они поймут.
– Кто я такой, чтобы лишать их этого развлечения? – спросил Ваэлин. – Наверняка они давно тут его дожидаются.
– Вы не понимаете. Сеорда приходили сюда с незапамятных времён. Старые или больные, а иногда – безумные. Приходили, чтобы коснуться камня и спросить совета слепой. Большинство в таких случаях уходят ни с чем, но некоторые, очень и очень немногие… Их камень забирает, оставляя пустое тело.
– Но с вами же ничего подобного не случилось? Вы говорили, что тоже видели её.
– После смерти мужа… – Глаза Дарены, обращённые к камню, затуманились скорбью. – Моё горе было так велико, что мне сделалось безразлично, выживу я или нет. Я пришла сюда в поисках вразумления. Если бы слепая отвергла меня, я бы умерла с лёгким сердцем. Но она… Она показала мне то, для чего я должна жить. – Дарена протянула руку, так и не дотронувшись до камня. – Камень вернул мою душу в тело, поскольку так захотела слепая.
– Что же, – заключил Ваэлин, подходя ближе, – остаётся надеяться, что насчёт меня у неё такие же планы.
Гранит оказался прохладен – и только. Песнь крови не изменилась, но, когда он вновь поднял глаза, он не увидел ни Дарены, ни сеорда. Вокруг была ночь, а у костра сидела слепая женщина. Она смотрела в сторону, но Ваэлин узнал её.
– Нерсус-Силь-Нин, – окликнул он, подходя к огню.
Женщина оказалась старше, чем в прошлый раз. Кожу вокруг её розовато-молочных, словно мраморные шарики, глаз избороздили глубокие морщины, волосы стали совершено седыми.
– А ты возмужал, – произнесла она. – Твоя песнь сделалась громче.
– Вы сказали, что я должен научиться петь как следует.
– Я так сказала? Ох, давненько это было. С тех пор меня посетило великое множество видений. – Она протянула руку к вязанке хвороста, лежащей у её ног, вытащила несколько веток и бросила в костёр. – Ты всё ещё служишь своей Вере?
– Моя Вера оказалась ложью. Впрочем, полагаю, вы это знали.
– Является ли ложь ложью, если в неё искренне верят? С помощью Веры твой народ стремился разгадать тайны этого мира. Ваша Вера бестолкова, но истина, лежащая в её основе, все-таки просматривается.
«Тварь, жившая в Баркусе, и её безжалостный смех».
– Мир Вовне может завладеть душой.
– Далеко не всякой. Только той, которая владеет даром. Твоя сила, огонь, горящий в тебе или во мне, не угасает со смертью тела.
– Но душа провалится в пустоту. Что она найдёт там?
– Полагаю, совсем скоро я это узнаю, – улыбнулась слепая.
– Там, в пустоте, что-то существует. Нечто такое, что захватывает души и, искалечив их, делает своими слугами, а потом посылает назад, в тела других одарённых.
– Выходит, он окреп, – удивлённо приподняла она брови.
– Кто окреп? Кто там живёт?
– Мне это неведомо. – Она повернула к Аль-Сорне своё незрячее лицо, на котором читалось сожаление. – Я знаю лишь то, чего он хочет. Он изголодался.
– Изголодался?..
– По смерти. – Уверенность, прозвучавшая в её тоне, отметала все сомнения. – По смерти.
– Вы знаете, как его можно победить?
Закрыв глаза, она отрицательно покачала головой.
– Но я могу сказать, что его должно сразить, если тебе небезразлична судьба этого мира.