Сперва.
А потом я вдруг решил поддаться своей новой природе. Дать Харитону временно возобладать над Хароном и… что из этого вышло? Да вот же! Искра, буря, помутнение! Херак, и я опять стою посередь ярмарки. В одной руке у меня авоська со жрачкой, — и сыр в ней, и колбаса, и копчения, и соления, и рыбки кусочек, — а в другой медовик. Слоёный, мразь такая, и ароматный до невозможности.
Денег при этом у меня стало меньше, но рад я почему-то всё равно безмерно. Свечусь, что самовар на солнышке, и слюны во рту столько, что вот-вот захлёбываться начну.
Обратно до дома я добирался очень-очень-очень быстрым шагом, едва не срываясь в припрыжку. Улыбался прохожим, подмигивал девушкам в летних платьицах, — а одной даже мимоходом комплимент за веснушки предъявил… короче говоря, совсем потерял над собой контроль.
И как знать⁈ Вполне возможно, что первый приём пищи в качестве человека прикончил бы бога Харона. Вполне возможно, что я бы натолкал в себя вкусностей до заворота кишок, и помер бы с довольной улыбкой на устах, но на пути моём очень вовремя появился Женёк.
Удальцов стоял у подъезда, и явно что ждал меня. А как заприметил, — ещё издалека, — так сразу же нахмурился. Сурьёзный такой, прям как будто бы и правда старший брат.
— Харон, ёптумать! Ты чего на звонки не отвечаешь⁈
— Счастливые в телефон не пялятся, — парировал я и потряс перед Женьком тортом. — А у меня медовик.
— Я… Ты… Это… Ты куда вчера пропал⁈ Градский в бешенстве!
— А и хер на него.
— Сказал, что уволит!
— А и пусть увольняет.
— Сказал, что без зарплаты уволит!
А вот это, пожалуй, лишнее.
— Зайду к нему завтра днём и всё улажу, — спокойно ответил я и решил вернуть тему в прежнее русло. — Медови-и-и-и-ик! — пропел я. — Занюхни-ка, Женёк! Ну давай же, давай! Нюхай!
И Женёк понюхал. Потом уставился на меня, как на умалишённого, и осторожно спросил:
— С тобой всё в порядке?
— Более чем.
— Ты серьёзно решил из конторы уволиться?
— Решил, Женёк.
— А куда дальше-то? Придумал что-то?
Так…
Стоп…
На самом деле, моё попадание в тело Харитона Харламова было хорошо именно тем, что не нужно ничего и ни для кого придумывать. Вся семья парня; все его друзья и знакомые остались там, в родном мире. Эдакая сиротинушка я, но без унылого вайба и жалости к себе.
Сюда же Харламов приехал незадолго до Исхода. Причём не на подработки, как можно подумать, а в отпуск. Перекипел, бедняжка, на работе. Выгорел, ага.
В той жизни Харитон был блогером, — молодой студент гидростроительного института быстренько понял, что на бессмысленном и беспощадном контенте бабло рубить куда проще, чем на будущей профессии. Ну и давай соцсети качать, как не в себя.
Из плюсов — Харламов был блогером ЗОЖ направления. Отсюда и здоровье у парня, и тело в очень даже достойном состоянии, и подвешенный язык, и харизма, — без неё лицом особо не поторгуешь. Да и с точки зрения морали… вполне себе безобидный вариант, если вспомнить тех же тарологов и трэш-стримеров.
Ну да ладно! Мне то чо оправдываться? Даже несмотря на то, что произошло некое подобие слияния разумов, за прошлое реципиента я не в ответе. Откровенных гадостей никому не делал, и на том спасибо.
Так вот. Отправился Харламов в иной мир, чтобы отдохнуть, напилить контента и посмотреть на чудеса чудесные. На гоблинов на всяких, на вомбатов, орков и лабрадуток с альпакатаврами, — короче говоря на всю ту живность, которая тут водится.
Потом Исход. И интернета больше нет. И тотчас исполняется мечта миллионов — блоггеры дружным строем шуруют на завод. Чтобы люди особо не злорадствовали, о своём прошлом Харитон предпочитал умалчивать, — чай, это не возбраняется, — и начал жизнь с чистого листа.
К чему я это всё веду? К тому, что Харламов — просто идеальная тушка для подселения, и вся эта хрень с: «ой, ты так изменился!» и «тебя не узнать, ты так возмужал!» — мне не грозит. Но! Всё-таки даже в его жизни был человек, на которого ему не насрать и более того — это чувство взаимно. С Удальцовым они держались вместе все эти два года. В одно и то же время устроились на работу к Градскому, там и подружились. Посильная помощь друг другу, совместное распитие пива и схожее чувство юмора — а что ещё нужно?
Так что для Удальцова мне всё же предстоит придумать хоть какой-то маломальский обоснуй. Как это я так вдруг на пустом месте основал культ имени себя.
— Женёк, давай завтра обо всём поговорим, — попросил я. — А сегодня медовик! Пошли-пошли!
Предложение не подлежало обсуждению. Удальцов пожал плечами и двинулся вслед за мной. Ну а чтобы он не пытался вывести меня на откровенный разговор, я решил заодно угостить ещё и дорогих соседей.
— Дядь Сень! — я постучал в дверь. — Приходи торт трепать!
— Торт? — а Батяня и сам на шум высунулся.
Итак. Не-очень-благородные господа расселись за столом на моей тесной кухоньке, я заварил чай, — дешёвенький, пакетированный, из старых запасов, — порезал торт и на скорую руку организовал ассорти из всей той вкуснятины, что припёр с ярмарки.
Алкоголь? Не. Во-первых, его не было; как-то вот не озаботился. Во-вторых, будь Батяня с Карякиным после вчерашнего в состоянии хотя бы смотреть на него, они бы обязательно предложили, — уж под копчёную-то грудинку, — а они не предложили. В-третьих, мне вечером соседний клан гоблинов ушатывать, а я ещё недостаточно силён, чтобы ходить на разборки прибуханным. Когда-нибудь обязательно, но явно не сейчас.
Слово за слово, твёрдым по столу, завязалась досужая беседа.
— Завтра в рейс, — сказал Батяня, прихлёбывая чай из блюдца. — На ту сторону поплывём, в Иной Новгород.
— Торговать? — уточнил у него Карякин.
— А хрен его знает, если честно. Мне не докладывают. Главное, что платят, остальное неважно. Слушай, а что там с твоей дочкой в итоге? Рой весточку передал?
— Э-э-э, — отмахнулся дядь Сеня. — Не верю я этому жуку сраному, самому надо ехать узнавать. Вроде бы учится, а вот как учится — другой вопрос…
Такой вот, ни к чему не обязывающий трёп. Я в нём не участвовал и всё больше работал челюстями. И… чёрт! Если уж меня еда в такой восторг привела, то что же будет когда я дорвусь до… кхм… общения с противоположным полом?
А я ведь обязательно дорвусь! Без любовного соития человек пуст и несчастен, а быть человеком мне нравится всё больше и больше. Ну а особенно таким — с оговорками. С божественной сущностью внутри.
Смакуя копчёную рыбу, я достиг какого-то тихого экстаза и пропустил мимо ушей то, как именно разговор за столом зашёл о планах и мечтах. Должно быть, виной похмельная грустинка моих соседей. Пробило на поговорить о чём-то важном.
— На самом деле я счастливый человек…
— Вомбат, — поправил дядь Сеня.
— Ой, да иди ты в жопу!
— Всё, извини! Молчу-молчу! Продолжай, пожалуйста.
— Ладно, — Батяня чуть похмурился, но продолжил. — Так вот. У меня же есть всё, что нужно. Крыша над головой, любимая работа и река… вы вообще в курсе, какая дельта у Нерки? Там ещё исследовать, блин, и исследовать. В том мире о таком и мечтать было нельзя, всё ведь везде уже до тебя открыто. А тут я, получается, первопроходец…
— И всё? — хмыкнул Карякин. — Работа? Река? А семья как же? Жена, детишки?
— Детишки, — как-то уж больно грустно повторил вомбат, вздохнул и не мигая уставился на чашку.
— Кхм-кхм, — дядь Сеня понял, что ляпнул лишнего и решил продолжить сам: — А я вот внуков дождаться хочу…
Женёк в свою очередь признался, что сам пока не знает чего он хочет от этой жизни, ну а я промолчал. Благо, мои цели сформированы уже давно, и я подобными вещами не терзаюсь.
Мне нужен пантеон. Ну а теперь, после недавних событий, цель стала ещё чётче — мне нужен СВОЙ пантеон. Нахер мне не всрались руины Зевса, а планы по их освоению всё-таки были ошибкой. Это был бы путь наименьшего сопротивления, и весьма вероятно, что он обернулся бы большими проблемами.
Короче! Всё, что ни делается, всё к лучшему.
Но вот следующий вопрос: а зачем мне свой пантеон? Логично: чтобы стать Верховным. Зачем мне становиться Верховным? И тут тоже никаких сомнений. Ни сомнений, ни колебаний, ни всяких «но». Есть у меня одна задумка… не побоюсь этого слова — «мечта». Я креп в ней во время службы на переправе, и окончательно окреп сейчас, за эти, — казалось бы, — сутки с небольшим пребывания в теле Харитона. Я знаю, чего я хочу. Чётко. Ясно. И до безумия страстно, как вообще только можно чего-то желать.
И это будет.
Обязательно будет.
— Пойду-ка я, — Удальцов взглянул на часы. — Что-то засиделся уже, — а за окном и впрямь начало смеркаться. — Харон, ты завтра правда зайдёшь в контору?
— Обязательно. Ты же будешь на смене?
— Ага.
— Значит, там и увидимся.
— Гхым, — дядь Сеня тоже встал из-за стола. — Да и мне, наверное, пора. Спасибо за угощение, сосед. С меня ответка.
— И с меня! — вомбат уставил на меня мохнатый палец, мол, замётано. — Если получится в Ином Новгороде на берег сойти, надыбаю яблочной самогонки по какому-то их местному чудо-рецепту. Говорят, просто сказка. Идёт, как дети в школу…
На том разошлись; и даже поторапливать никого не пришлось. А ведь ещё чуть-чуть и занялся бы — мне-то ведь уже пора выходить на болота!
И я как раз успеваю добраться до стоянки Разящего Весла за час до полуночи. Раздать оружие, скоординировать грядущее наступление и ещё разок провести смотр войск. Не то, чтобы мы были уж так сильно привязаны к какому-то определённому времени, но раз уж обещал, то надо быть последовательным. И да, чтобы не переносить побоище на завтра, — так-то я уже морально настроился, — придётся всё-таки тащить рюкзак на себе всю дорогу. И каски всё-таки тоже стоит взять; привязать бы только их как-нибудь поудобней.
Ожидаемо, что в вечер выходного дня на улицах было необычайно людно. По эту сторону стен центрального района народ тоже хотел гулять и радоваться.