— Думаю, некоторые городские кланы будут счастливы узнать, что на болотах появляется государственность и с радостью примкнут к нам. А без них, чтобы добиться прогресса, нам придётся ждать смену поколений. Может быть даже не одну, Владыка. Как бы это гадко не прозвучало.
— Угу…
Вообще, звучит как план. Логично всё так, стройно. Но!
— Предполагаю, — сказал я, — что сперва нам всё-таки нужно объединить местные кланы, верно?
— Верно, Владыка. Городские вернутся, если на болотах станет безопасно, ведь именно от резни они и бежали.
— Точно! — вдруг вспомнил я. — Я ведь спросить хотел: ты-то почему вернулась?
— Владыка… Я… Можно я не буду рассказывать?
— Нельзя.
— У меня возникли… проблемы… с… э-э-э… работодателем, — Шампурелла тяжко вздохнула и отвела взгляд. — Меня поймали на воровстве.
— Понятно.
Далее синеволосая затараторила о том-де, что основная диаспора проживает в Столице. И что если нам удастся убедить присоединиться их, то гоблины с других городов придут сами, и настанет процветание, и благо, и пиво на каждом углу будет литься бесплатно, и салют каждый день.
Говорила она, говорила, а у меня тем временем чуйка на враньё аж завизжала. Не прямо вот на «враньё», но как будто бы Шампурелла мне что-то такое важное недоговаривает. А вот что? Про диаспору или про её «проблемы с работодателем»? Или про всё сразу?
Хм-м-м…
Но! Доверия у меня к ней меньше не стало, а, — внезапно, — даже наоборот. Вижу ведь, что она добрейший души… гоблин. И старательная, и умная, и как лучше хочет; и для себя, и для меня, и для всех. Странная какая-то хрень, если честно. Диссонанс как он есть. А может дело в разнице менталитетов и это я ошибаюсь?
— Ты уверена?
— Да, Владыка.
— Столичные гоблины, значит?
— Да, Владыка.
— Поедем вербовать? Ты и я?
— Если вам так угодно, Владыка.
Ну… ладно. До этого ещё дожить надо. До этого ещё пилить и пилить, и как минимум одну болотную богиню на ноль помножить.
Ну а пока что я велел главной охотнице собрать всех, кто только умеет охотиться на что-то крупнее жабы, и идти добывать мне лисиц на шубы. Напоследок мы с ней быстренько посовещались на предмет названия её должности. Звания? Титула? Чина?
Короче! В конце концов я решил ничего не изобретать. Мы же хотим оцивилизовываться, верно? На людей хотим походить? Да и я, в общем-то, начинаю выстраивать свою Империю в качестве Императора, а потому:
— Баронесса ты теперь, — сказал я. — Жалую. Светские имя и фамилию придумай себе сама, и потом как вернёшься скажешь. Вот только сразу предупреждаю, что ответ «Шампурова» я не приму. Давай обойдёмся без фарса, хватит мне и сэра Додерика в качестве жреца. Нам нужно внушать страх и излучать благополучие. Понимаешь?
— Да, Владыка.
Шампурелла ушла, а я продолжил гонять у себя в голове тему нейминга. Она у меня, значит, баронесса. Но вот баронесса чего? Сам-то я как своё полубожественное ОПГ назову? Какие бы такие буковки нанести на карту? Хм-м-м… Весляндия? Веслостан? Харония? Харламия? Харонобад? Темная Империя? Империя Харона? Харонская Империя? Хмм…
Во!
А почему бы мне не охренеть в конец? Имею право! С чего бы вдруг не назваться просто — Империя? Без сокращений или лишних прибабахов, ибо нехер. И без пояснений. Почему? Да потому что Империя может быть только одна, и Император в ней тоже может быть только один! И этим Императором буду я! Бу-га-га! Звучит мощно, грозно, приятно; мне нравится. А детали и всякие-прочие склонения потом сами приложатся. Наверное…
— Империя, — произнёс я вслух, прокатив слово по нёбу, а затем откинулся на троне и начал наблюдать за тем, что происходит вокруг.
Засуетились товарищи гоблины, забегали. Рядовые под присмотром Жабыча лупят друг друга палками, меж кустами бродят патрули, синеволосая собирает охотников, а всех остальных Додя с Розочкой принуждают к духовным практикам. Красота.
Так…
Впервые с момента попадания я почувствовал что-то типа спокойствия. Хоть какая-то упорядоченность появилась. В кои-то веки я вижу на несколько шагов вперёд и не вынужден судорожно соображать: а что же делать дальше?
Ведь дальше у меня всё расписано: оленегатор, шубы, такси, Копчёный Котёл, Хозяйка и спасение маленького Игорька.
И начнём мы, пожалуй, по порядку.
— Сэр Додерик! — крикнул я.
— Да, Владыка? — гоблин откровенно заскучал от молитв и явно что рад был отвлечься. — Вызывали, Владыка?
— Вызывал. Поймай-ка и приведи мне одну из тех рогатых тварей…
Думал, убью Додю.
Начнём с того, что сперва я чуть было не получил копытами под дых. Потом пару раз навернулся в попытке запрыгнуть этой скотине на спину. Под конец забрался, оленегатора со страху понесло, и я упал прямо в топь, — мало того, что испачкался, так ещё и чуть было новенький плащ не порвал.
И лишь пото-о-о-ом! Потом, сука, после всех этих мучений, выяснилось, что объезжается оленегатор вообще не так, и ларчик открывается довольно просто.
— Владыка, — почесал репу сэр Додерик. — Это, наверное, потому что ты жабой не воняешь.
— То есть?
— Ну то и есть, Владыка! Не воняешь жабой-то! Поешь, Владыка, жабу!
И что же выяснилось в итоге? Оленегаторы подпускают к себе гоблинов потому, что их успокаивают жабьи феромоны, а у гоблинов в свою очередь этими феромонами с утра до ночи вся харя вымазана.
И вот тут провал был близок, как никогда. Провал, а заодно и смерть сэра Додерика от побоев, но вот ведь как удачно всё сложилось:
«Вонь» оказалась манерой речи и на поверку жаба не пахла вообще никак. Мой верный жрец поймал первую попавшуюся, пожмякал её в руках, жаба от жмяканий стрессанула и выделила из себя какую-то хрень, — будто бы вспотела. Далее Додя аккуратно, чтобы не выхватить веслом по хребтине, провёл её спиной по моему плащу и… вуаля!
Оленегатор принял меня, как родного. И управлять им оказалось проще простого: газ под рёбрами, а в качестве тормоза и руля гоблины использовали обычную верёвку, которую оленегатор послушно закусывал меж зубов.
Ну просто чудеса какие-то.
Итого: никто не воняет жабой — это раз. Лёгкость в управлении — это два. Но даже на этом моя удача не заканчивается! Три — это то, что никто из людей до сих пор не прочухал про феромоны. И не прочухает теперь; уж я-то постараюсь. Просто у моих будущих наёмных водил будет форма, которую они получают перед тем, как седлать зверюгу. Вот и всё.
Хотя… знание это не ахти какое тайное и городские гоблины могут подкинуть подляну. В Новом Саду я за два года не видел ни одного, — что довольно странно, — а вот в других городах зеленокожие могут подсмотреть мой чудо-бизнес, а потом того и гляди повторить.
И это, кстати, лишний довод в пользу того, чтобы заручиться их поддержкой. Но! Повторюсь: всему своё время.
— Отлично! — крикнул я, гарцуя на оленегаторе вдоль построенных в ряд гоблинов Разящего Весла.
Ну… потому что всё действительно было отлично…
Трасса Новый Сад — Кацапетовка
Примерно 15 км от Нового Сада
Ночь. Трасса. В лунном свете летает первый весенний гнус, а тишину нарушает лишь уханье совы, да отборная солдатская брань.
Ну а как тут не ругаться? Не объясняя, что вообще происходит, зачем и почему, Его Сиятельство князь Садовников отправил своих гвардейцев на встречу с людьми Клюева. Причём ни кого-нибудь отправил, о нет! Лучшие свои кадры!
И зачем? Передать письмецо.
— Тьфу ты, йопт, — Сергей Игнатьевич Гордеев вылез из машины на Трассу и со всей злости хлопнул дверью.
Ещё будучи на службе в армии Российской Империи, он дослужился до майора, а уж в гвардии Нового Сада вообще, по сути, был царь и бог. Опытный, но при этом не такой уж и старый, — Гордееву было чуть за сорок. Но самое главное — боевик.
Матёрый, настоящий.
Одарённый четвёртого уровня с уникальным, что называется, «билдом». Основной дар Сергея Игнатьевича был даром электричества, а вот побочный, сплавившийся с основным — экзотичный и загадочный вампиризм. Причём сплавилось оно как нельзя удачно. Гордеев был просто незаменим в городских боях, на штурмах, да и вообще везде, где можно было вставить пальцы в розетку или любым другим способом добраться до проводки.
Электричество лечило его, а личный артефакт, — длинный прямоугольный щит, — защищал от дальнобойных атак. То есть получается, что Сергей Игнатьевич был боевой единицей в себе. И танк, и хилл, и тот ещё звездораздатчик.
И вот — эту машину для убийств будят посреди ночи и отправляют за сотню километров для того, чтобы он встретился с людьми Клюева. С этими… недоносками! Спасибо хоть за то, что встреча прошла на полпути до Гремячего, и ему не пришлось заезжать в этот гадюшник.
Но и это ещё не всё.
На обратном пути, уже почти на подъезде к Новому Саду, гвардейский микроавтобус вдруг чихнул, икнул, закашлялся и сдох. И вот ведь…
Не бросишь же его теперь здесь! Казённая, блин, собственность! Садовников за тачку на ходу весь мозг съест.
Можно было бы пойти до города пешком и оставить всё на подчинённых, но вместе с Гордеевым на «стрелку» ездили гвардейцы… м-м-м-м… помоложе. Сильно помоложе, можно даже сказать «сопляки». Двое.
И!
Во-первых, Сергей Игнатьевич не мог доверить им машину, потому что мало ли какая внезапность из этого может вырасти. А во-вторых… ну чисто по-человечески если. Втроём у них оставался хоть какой-то шанс оттолкать автобус до города, вдвоём же — точно нет.
— Ну и херли ты на меня вылупился⁈ — заорал Гордеев, закуривая. — Вылезай давай! Я за руль, а вы давайте…
Но тут вдруг.
— Мужики! — раздался голос со стороны обочины. — Вам помочь⁈
При виде черноволосого парня, который взобрался на спину какой-то неведомой болотной хренотени, один из молодых гвардейцев потянулся было за автоматом, но Гордеев рявкнул ему отставить.
Попыхивая сигаретой, он начал внимательно рассматривать это дивное диво. Молча. Издалека. Итак: зелёный олень, а на нём сидит этот парнишка в плаще. Парнишка вроде бы с виду безобидный. Да и зверюга ведёт себя на удивление спокойно, и даже более того — на неё накинуто седло из лисьих шкур, а изо рта торчат поводья.