Не получив ответов, я перешел к спискам кодексов с их особенностями. Имена магов-обладателей, битвы с участием… Атрибуты? Я замер, вчитываясь в сухие строки описания.
Каждый кодекс, как и маг, владел своим особым атрибутом, своей стихией. И если стихии мага и кодекса совпадали, их мощь в бою вырастала многократно. Имена и атрибуты кодексов были зашифрованы на страницах гримуаров, обложки которых были уникальны и несли свой, особенный символ для каждого кодекса. Его печать, его стигмату.
Один за другим я пролистнул несколько десятков изображений кодексов, от самых древних, до современных. Но такого, как гримуар Лили, не увидел. И ни слова про кодекс с именем Лиливайсс. Но в одном из изображений я узнал книгу, что носил отец.
Кодекс пламени, Серафина. Последняя из кодексов второго призыва, созданных уже после Первого Удара.
А разговор Софьи с Потемкиным заходил в тупик, моё время кончалось. Вставив инфокристалл, я начал копировать найденную информацию. Если что-то и проглядел второпях, разберусь позже, дома.
— Вот что, боярышня, — вздохнул Потёмкин. — Я вижу, у вас живой интерес и страсть к изучению альвы, но выдавать вам в одном разговоре весь пятилетний курс — выше моих сил. Перенесем нашу беседу, у меня есть другие дела.
— Но профессор…
— Довольно, боярышня! Я сюда пришел за учебными материалами, а не давать ещё одну лекцию. Я попрошу охрану вас проводить, мне уже пора на занятия.
Полоска загрузки пропала — я мгновенно выхватил кристалл и, показав Софье большой палец, незаметно юркнул за блоки накопителей. Девушка увидела сигнал.
— Могу я снова прийти сюда?.. Просто позаниматься, честно! — взмолилась Софья.
— Можете, еcли не будете приставать с расспросами к моим студентам, — тяжело вздохнул тот. — Хорошего дня, боярышня.
Еле сдерживая гнев, Потёмкин вышел из инфотеки. Едва за ним закрылась дверь, я вышел из укрытия.
— Уходим, я закончил.
Мы молча покинули аудиторию и, снова прокравшись мимо охраны, поспешили к выходу из здания.
— Ну как? — шепнула Софья, напряженно шагая следом. — Нашел то, что хотел?
— Не совсем. Я нашел информацию о неких владыках, но никаких подробностей, просто не хватило времени.
— Если хочешь, я могу поискать потом, — ответила она. — У меня еще два занятия, а вечером загляну сюда снова и…
Она осеклась: нам навстречу из-за поворота вышли два старшекурсника с повязками дисциплинарного комитета.
— Первокурсники? — нахмурился первый, быстро заметив, что у нас нет нашивок кафедры. — Вы здесь откуда?
— А… мы ходили в инфотеку, у меня есть пропуск! — выпалила Софья, вытаскивая карточку. Я еле сдержался: вот, блин, честная душа, она же выдала нас с потрохами!
Взглянув на неё, старшекурсник посуровел.
— Это одиночный пропуск. Вы понимаете, что нарушили правила, проведя второго человека? За это ведь и исключить могут.
— На него еще не успели оформить, нам надо для лекции! — запротестовала она, но тот уже кивнул спутнику. — А ну-ка проверь.
Тот быстро поискал в своем альва-планшете — и покачал головой.
— Фамилия? — обратился старший ко мне.
— Вайнер. Ребята, мы даже не знали, что это запрещено…
Но он даже не стал слушать и достал альвафон.
— Знали или нет, я обязан доложить учсовету о нарушении, а они разберутся, что с вами делать.
Ясно, куда они клонят. Я уже приготовился к худшему, как сзади раздался голос, который я меньше всего ожидал услышать.
— Постойте, сударь, это лишнее.
Цесаревич Роман со своей свитой в лице темноволосой девушки подошел сзади к нам. На его груди поблескивала нашивка кафедры.
Оба студента опешили.
— Ваше высочество?
— В чем виноват мой друг? — он лучезарно улыбнулся им, положив руку на мое плечо. Софья рядом со мной тихонько пискнула от волнения.
— Не зная правил, он с госпожой Аксеньевой проник в инфотеку, мы проверили записи с камер — они подтверждают. Это грубое нарушение, мы обязаны доложить…
— Это так? — обратился он ко мне.
Таиться больше нет смысла, я коротко кивнул. Это ж надо было так глупо попасться…
— Что ж, в этом нет его вины. Дело в том, что… — он подмигнул мне. — Это я попросил его посмотреть для меня кое-какую информацию о кодексах. Как вы знаете, недавно террористы сорвали мою инициацию, и я попросил Ярослава поискать в базе данных, были ли аналогичные случаи в прошлом. Его спутница сама вызвалась нам помочь, чтобы ускорить поиски. Это моя вина, что не предупредил его о пропуске. Поэтому если будете докладывать в учсовет, то доложите и обо мне. Конечно, это бросит тень на меня…
Он пристально посмотрел на побледневших студентов, выдержав паузу.
— … но если таковы правила, что ж, делайте, как положено. Мне будет жаль, если Вайнера отчислят из-за такой мелочи по моей вине, это может погубить карьеру молодого дворянина. С другой стороны, я буду благодарен, если вы простите ему эту небольшую оплошность. А за его честность я могу поручиться.
Старший с альвафоном покосился на спутника и, сглотнув, нехотя убрал устройство.
— Думаю, мы можем сделать исключение, ваше высочество. Вы правы, ни к чему портить его карьеру. Что ж, кхм… хорошего вам дня, господа.
Коротко кивнув нам, они поспешили уйти.
— Ваше высочество, благодарю вас, — я кивнул Роману, чувствуя, как горят уши. — Я не знаю, чем отплатить вам за вашу помощь…
— Всё в порядке, Ярослав, вы уже отплатили, — с улыбкой кивнул он. — Что бы вы ни искали, надеюсь, вам это поможет. И всё же больше не нарушайте правил.
— Разумеется. Хорошего дня, ваше высочество, — я кивнул им со спутницей, — боярышня. До свидания.
Мы с Софьей, напряженной, как струна, пулей вылетели с кафедры. И всю дорогу я чувствовал спиной их взгляды. Пусть на этот раз и пронесло, но теперь я был обязан Роману.
И лучше ему не знать, по какой причине я рискнул отчислением, от которого он меня спас.
Остаток дня я провел за изучением материалов, добытых в инфотеке. Вывел на монитор компьютера все кодексы из записей и поочередно сравнивал с гримуаром Лили. Узор на его обложке был почти нечитаемым, а позолота с чернилами давно облетели. Одному Всеотцу известно, через что он прошел до меня, так что опознать его было почти невозможно.
Зато нашлась вменяемая классификация кодексов. Она отличалась от нынешней, где были гражданские, офицерские и императорские кодексы.
При зарождении были только два вида: кодексы поддержки и боевые. Первое поколение, призванное орденом Милитанта из лучших магов того времени. За ним появилось второе поколение, из пятидесяти кодексов, но почти все они погибли в Первом Ударе.
И лишь спустя семьдесят лет тишины стали появляться новые кодексы, в том числе и у Российской Империи. И вместе с ними — первый императорский кодекс, принесший с собой череду захватнических войн. До тех пор, пока не появлялся новый императорский кодекс, останавливавший войну. И так столетие за столетием, пока всё не пришло к хрупкому миру современности.
Всё это было странно и подозрительно. Императорский кодекс появлялся или точно там, где возникал колоссальной силы альва-прорыв, или там, где нужно было уравновесить власть другого кодекса. Они были как фрагменты одного большого паззла, дополнявшие друг друга, словно подчинялись одному большому плану. Словно кто-то специально расставлял фигуры точно в определенное время на глобальной шахматной доске. Только вот всю картину разглядеть не удавалось, как ни старайся.
От сухих описаний начал болеть голова. Я убрал гримуар в тайник и глянул на часы: хватит с меня кодексов. К тому же, вечером меня ждёт приятный досуг в компании Полины. Нужно оставить силы и для неё, сегодня мы долго не заснем.
Сбросив приятную дрожь предвкушения, я поднялся с места.
— К чёрту всё, пойду-ка в баню.
Едва дверь закрылась, посреди комнаты во вспышке света появилась женская фигура. Лиливайсс пристально посмотрела на компьютер с инфокристаллом, подошла к столу и, без труда открыв потайной ящик, вытащила старый гримуар.
— Ты так и не понял, человек. Прекрасно.
Она обернулась к двери.
— Больше я не допущу той же ошибки.
— Черт, все-таки пересидел…
Мда, усталость последних дней все же сказалась. Добрая русская банька распарила усталое тело, так что я вырубился прямо в мойке. Благо, очнулся вовремя, но просидел в баньке все же дольше положенного. На часах уже близилась полночь.
Когда я вернулся, похоже, все уже спали. Я тихо поднялся к себе и замер у двери.
Она была приоткрыта. Внутрь кто-то входил. Грабитель? Я улыбнулся своим мыслям: нет, кое-то другой, и я догадывался, кто.
Свет внутри не горел. Войдя в комнату, я неторопливо закрыл дверь на замок и взглянул на кровать.
В темной комнате было почти ничего не видно, но я различил стройную фигурку в моей постели, наполовину укрытую одеялом.
Полина.
Услышав меня, она тихо пошевелилась. Ждёт, наверняка истомилась, бедняжка. И успела напредставлять себе всякого.
Что ж, потерпи еще немножко. Сладкое вкуснее, когда успеваешь проголодаться.
Я прошелся по комнате и, неторопливо сняв банный халат, повесил его на стул. Успокоившееся после баньки сердце снова разгоняло кровь по телу.
Девушка на кровати замерла, прислушиваясь к звукам шагов и шорохам снимаемой ткани. По комнате плыл свежий запах шампуня и бани, вперемешку с едва уловимым ароматом девичьих духов.
Подойдя к кровати, я неспешно откинул одеяло. Взгляд жадно ощупал еле различимый силуэт стройной спины и талии, а воображение услужливо дорисовало все, что нужно.
Поля молчала. То ли стеснялась, то ли боялась, что её услышат внизу.
Услышат, я приложу все силы к этому.
Устроившись сзади, я приобнял вздрогнувшую девушку и коснулся губами плеча. Поцелуями поднялся к шее, вдохнув ее чистый аромат.
Не такой, как вчера. Иной. Пьянящий до дрожи в пальцах.